...А по улице, по дворам бегают мартовские коты, гоняются за кошками (за рыжей Машей, в частности). И это единственная радость, единственная возможность чуть–чуть расслабить душу, – подманить эту пушистую прелесть и гладить, чесать за ухом, разговаривать с ней... Весна...
15.3.10. 10–08
Вчера, в воскресенье, перед ужином – на час раньше, т.е. без чего–то пять вечера – явился в барак Окунь, и с ним еще один “мусор”. Долго, занудно, с какой–то дурной дешевой клоунадой шмонали эту секцию, где я живу. Выдвигали тумбочки, рылись в них и за ними, задирали матрасы на шконках, прощупывали подушки, проверяли всякие “старые курки” (как они выражались), Окунь залез даже и проверил, нет ли чего на большом деревянном карнизе для штор над одним из окон. В конце концов где–то под подушкой или под матрасом нашли зарядник – уррра!!! :)
Слава богу, шмонали они не всю секцию, а все же преимущественно ту ее сторону, у окон, напротив меня. По этой стороне – только где–то в самом начале, у наиболее блатных “козлов”. Тем–то и омерзительны эти их шмоны – ничего и не заберут (разве что одеяло или спортивные штаны, лежащие под матрасом), но перевернут все так, что возись потом 2 часа, собирай...
Сейчас, с утра, приперся Палыч. Ждем уборки–выноса и тревожной беготни, как всегда, по случаю новой комиссии...
16.3.10. 16–27
Вчера не было вообще ничего, отрядник быстро ушел, день прошел спокойно. Только вот мне стало плохо под вечер от принятой после долгого перерыва (и недолгих раздумий) таблетки индометацина – чтобы не болела спина. Спина прошла, но с 7 часов, как вернулись с ужина, и до отбоя – состояние фактически предобморочное; сильная слабость, головокружение, все “едет” перед глазами, усиленное сердцебиение, и т.д. Те же симптомы, что и в том году, только сильнее и дольше. Ближе к отбою стало сильно клонить в сон, так что эту ночь хоть выспался неплохо. Утром все прошло.
Сегодня с утра поползли опять слухи о комиссии, начали убирать матрасы–одеяла, кровать и пр. из кабинета завхоза. Но – большого общего психоза не было, мне про мои 2 сумки под шконками (плюс еще у 3–х человек там сумки – двое около меня, один подальше, через 2 проходняка) никто ничего не говорил, выносить не заставлял. Говорили, что комиссия где–то ходит (в санчасти?), дико переживали уже какой день, что “на территории”, на “большом продоле” не убран снег, не вычищена сбоку “продола” дренажная канава; обезьяна аж сама утром сегодня, во время зарядки, побежала проверять (чтобы в случае малейшего повода зверски избить “обиженных”, там убиравших снег, – это ее реальный мотив, хотя и бессознательный; а то зачем бы ей за 88 дней до освобождения какие–то дренажные канавы в зоне...) – но все оказалось сделано. А комиссия до нас – вообще до бараков – так и не дошла.
После обеда сразу пошли с дружком “телефониста” в ларек – покупать “телефонисту” что–то там “на выход” из ШИЗО (19–го). Дружок выпросил 200 р., а потом жаловался, что не рассчитал, не хватает. Шли туда – вдруг с вахты выходит Палыч, видит меня (вдвоем с этим вымогателем) и спрашивает, куда я иду. Я шутливым тоном ответил что–то невнятное – мол, тут поблизости, – и думал, не докопается ли он всерьез до этого “нарушения” – идти в ларек не в “свой день”. Но все обошлось, он ушел, а потом в ларьке оказалась половина 11–го барака. Там же, в ларьке, слышал разговор, уже не 1–й раз, что комиссия приехала специально и конкретно на 6–й барак. Как это может быть и зачем, не знаю.
Да, узнал еще, что этому полублатному подонку, избившему на днях палкой “обиженного”, дали вроде бы 15 суток. Но в ларьке уже сегодня ему тоже брали что–то “на выход”, и о выходе этом говорилось что–то слишком уж близко, чуть ли не завтра, – м.б., ему дали 5, а не 15 суток?
Завтра среда – шмонный день. Шмон и комиссия возможны в равной степени. :) Послезавтра четверг – без завтрака...
17.3.10. 15–16
Страна идиотов!.. Действительно, это страна конченных идиотов, воплощение вселенской тупости и идиотизма, совершенно невыносимая в своем зато высокомерии, с каким она учит весь мир, как надо жить. И чем больше тупости – тем больше высокомерия...
На утреннюю проверку явился Лушин – наглая, хамоватая (“упали все в строй!” и в таком духе) мразь – низенькая, толстенькая, которую мне нестерпимо хочется каждый раз засунуть прямо головой в канализационный колодец у нас во дворе. Стал считать – не сходится 114–я бригада, где я. 15 здесь, 4 наверху, еще одного нет, должно быть 20. Стал пересчитывать 113–ю (СДиП, СОПитТ и пр.) – вроде тоже не сходится.
Недолго думая, устроил проверку по карточкам. Не нашел, кого нет. Стоял, думал вместе с завхозом и “козлами” – решил (по чьему–то совету) идти на вахту, м.б., кто–то есть там. Ушел.
Я поднялся, разделся, сел читать книжку; проходит минут 10–15 – орут опять: выходим все на проверку! Теперь уже гонят и всех “постельных”, будят всех “ночных” – короче, полностью весь барак выгнали.
Теперь уже не один Лушин, а полно “мусоров” – в какой–то момент я насчитал 6 человек (Штыров, в частности). “Вся смена у нас”, – сказал кто–то. Опять по карточкам – без толку. Придумали считать по алфавиту – вызывать по списку отряда. Пересчитали по списку – все равно не хватает; кого–то нет, и “мусора” ругаются с “козлами” и завхозом из–за неразберихи в списках и карточках: кто–то на больнице, кто–то живет прямо на вахте (дневальный?) и отмечается там, в отряд на проверки не ходит, и т.д.; плюс еще – все время переводят туда–сюда людей, увозят на этапы, – естественно, у этой бюрократической машины (далеко не немецкой пунктуальности) возникают сбои в ее бесчисленных бумагах. Мне к тому моменту – да и не мне одному – стало уже ясно, что это в списках они что–то напутали; а из рации Лушина в это время доносится приказ: “Провести проверки по карточкам во всех отрядах, все рапортички – на контрольную!”. Вот те на!..
Короче, стояли они долго, в окружении толпы разбредшихся зэков, – ругались, думали, чесали в затылках. Пришел Палыч, пересчитал, стал орать на Лушина по поводу того, что кто–то на больнице, кто–то не приходит отмечаться, – что вы, считать вообще, что ли, не умеете???!!! Пошли наверх, в барак (и до этого периодически туда поднимались и спускались; бригады, кроме СДиПовской, уже давно бродили по двору, и вдруг блатные и полублатные пошли в барак. Остальные (кроме так и стоящих по 5 человек СДиПовцев и пр.) за ними, я тоже. Но только поднялись – Палыч и прочие, сидевшие там в “козлодерке”, стали выгонять обратно: “А что, проверка закончилась???!!!”. Так и хотелось сказать: “Да–а!!! И давно уже!!! А сошлось у вас или нет, нас абсолютно не волнует!”.
Спустились обратно, стали бродить и топтаться по двору дальше. Как назло – холодно, последние 2–3 дня опять как зима вернулась – морозец, снежок легкий идет, небо в облаках, а если и выглянет солнышко, то не греет. Сам я не особенно замерз – во всем зимнем, включая даже свитер, – но ноги совершенно окоченели, причем не только у меня, а, судя про жалобам, прыжкам и постукиваниям – практически у всех.
Стояли–стояли, спускаются Палыч с “мусорами”, в 125–й раз Палыч идет просто считать по бригадам – и у него все сходится! Все на месте, всё совпадает! Кого уж там не было, кто был на больнице, из–за кого стояли столько времени, – но только 2–я эта проверка закончилась в 14–15! Если считать, что 1–я начинается в 12–10 – занял этот клинический идиотизм и тупость “мусоров” и “козлов”, не могущих даже как следует составить свои же списки зэков, 2 часа, с небольшим перерывом.
Как ни странно, после всей этой катавасии был еще и обед – про него, чуднО даже, не забыли! 1–я смена – 3–й и 7–й с нашего “продола” и, м.б., 4–й и 5–й с того – успели поесть между этими 2–мя проверками, остальные – пошли уже после, получилось практически то же самое время, но только на час позже. Излишне говорить, что обед этот – перловый суп на первое, сечка на второе – я не ел, мог бы и не ходить.
Про комиссию сегодня целый день было еще больше, чем вчера, разговоров, но самой ее не было до сих пор видно, до паники не доходило. Злобная обезьяна в секции утром сильно избила опять того же “обиженного” пацаненка–уборщика – под предлогом того, что плохо убирается; но ясно, что для этой садистской мрази годится абсолютно любой предлог. Била так, что другие побежали оттаскивать. Палыч приходил ненадолго утром, полазил по секциям, позаглядывал в пепельницы, но про уборку вещей, комиссию и пр. ничего не сказал. Приходил на проверку; сейчас вот, после обеда, приперся опять и сейчас здесь. Лушин, мразь, с обеда и до сих пор сидит на “нулевом посту” и никого не выпускает с “продолов” без “общественника”. Да, еще утром был шмон на том “продоле” – говорили, что на 10–м, но недолго.