“Телефонист”, обещавший зайти вчера вечером, пришел сегодня утром – и еще, сказал, минут 40 ждал, пока я приду из бани. Вот уж тоже я не ждал (я видел его мельком, еще уходя в баню, а он меня не заметил; но если бы я остался с ним, то не смог бы уже помыться как следует – в бане все было бы занято). Я быстро набрал матери. А он – сказал, что Е.С. просила с ней связаться, и набрал ей. От нее пришла СМС–ка, что она далеко от Москвы и не может перезвонить. Я думал – опять в деревне, но когда “телефонист” отошел, пришла еще одна от нее же: “Я в Чечне на похоронах Наташи” (Эстемировой). Вот так так!.. Позвонил также Мане, которая, мне говорили, сама звонила мне позавчера, но неудачно. Оказалось, на мое еще майское письмо к ней она так долго не могла собраться ответить – отправила ответ только меньше недели назад...
Мне осталось 611 дней (или даже 609), кончается 89–я неделя до конца...
18.7.09. 15–32
Света нет с 9 ч. утра, и – как ходили упорные слухи – его включат только завтра вечером, т.е. полных 2 дня и ночь будем без света. С “промки” якобы тянут какую–то новую линию проводов. Я, конечно, в 2 дня вот так просто, сознательной волей начальства, без света не верю (“не верь, не бойся, не проси”), – но там черт его знает!.. От этого начальства, как и вообще от этого государства, можно ожидать абсолютно всего, т.к. ему плевать на людей абсолютно. Люди же – не граждане, а подданные, которым тоже плевать на самих себя, и от этого – все проблемы...
Самое омерзительное будет, если и впрямь не включат вечером и я не смогу нормально поужинать. Не только в голоде дело, – ужин и вечерний чай для меня давно стали еще и неким ритуалом, знаменующим, что вот, еще один день прошел, и все худо–бедно, так или сяк, но еще терпимо (“нормально”, конечно, не скажешь).
Теперь опять каждый день, особенно понедельник, после утренней проверки с замиранием сердца ждать: не перевели ли уже на другой (1–й) барак... Будь оно все проклято!..
Позвонить матери из–за отсутствия света сегодня, ясно, не удастся. Даже если я сейчас пойду звать “телефониста”, обещавшего зайти, – он всегда отмажется, что телефон его разряжен, а света нет, зарядить нельзя...
Когда вчера после бани народ на нескольких натянутых в ближнем к калитке углу “локалки” (наискось между стенками забора) веревках развешал стиранное белье – перед утренней проверкой вышло шимпанзе, увидело это – и в ярости приказало немедленно убрать и белье, и сами веревки! Четкое выполнение требований Заводчикова! (Это он, я уже слышал, борется и с бельем, сушимым на заборе, и кусты вырубили недавно со стороны “продола” – у нас шиповника, на 5–м сирени, отличные были кусты! – ясно, что по его тоже приказу, чтобы ничто ни на сантиметрик не заслоняло обзор происходящего в “локалке” извне. Параноик... Тем не менее, шимпанзе, активно борющееся с “лишними вещами” в секции, активно поддержало борьбу с ними и во дворе, – так что куда теперь вешать стиранные вещи, непонятно, имеющихся у “спортгородка” веревок явно недостаточно). А сегодня утром уже завхоз выскочил с ножницами во двор – и в том же углу, на заборе, лично обрезал все даже самые маленькие веревочки и проволочки, на которых что–то сушилось или могло сушиться. С ног до головы татуированный завхоз (во всю спину – огромный собор и рожа Христа, на ноге – большая свастика), которому осталось где–то порядка 20 дней до дома...
19.7.09. 8–56
Все–таки эти сволочи сделали то, во что мне даже не верилось: вырубили свет на полных 2 дня, не включив его даже на вечер и на ночь. С начала 10–го вчерашнего утра света нет; ни в 6, ни в 7, ни в 9, ни в 10 вечера, как ходили слухи, его не дали. Зато подтвердился слух, что около бани все провода сняты: сейчас ходили на завтрак – все не все, но часть проводов действительно висит со столбов вниз, а неподалеку торчит совершенно новый столб – с изоляторами, но без проводов.
Сейчас уже пошли слухи, что могут не включить и сегодня, оставить без света еще на день, а м.б., и больше. Что ж, с них станется... Они все могут, эти твари в погонах, ибо быдло покорно молчит, ходит в столовую за водой с бутылкам и пакетами из–под сока, варит из нее себе чифир на костерках – и не протестует. Тогда как, подумалось мне, даже из репортажей 1–го канала можно узнать, что отключение света в населенном пункте – когда, скажем, провода оборвало ураганом, – это ЧП, требующее немедленного устранения, вызова МЧС и т.д. А уж если еще и воды нет – так тем более, тут уж надо срочно начинать подвозить воду цистернами. Катастрофа... Вспомнить только их истерику по поводу разбомбленного, сидящего без света и воды Цхинвали в том году... А здесь, в самой глубине России, всего в 70 км. от районного центра, известного города Шахунья, – можно сколько угодно, хотя 2 дня, хоть 3, хоть неделями жить в каменном веке, без электричества, без воды, в лучшем случае – кипятить воду на кострах... А когда показывали в новостях старика–ветерана, который всю жизнь каждое утро за водой в Казани ходит к колонке, в доме–развалюхе водопровода нет, – так это в тоне истерики показывалось, чуть ли не с рваньем волос на голове. “Ветерану” сталинской карательной армии, значит, не положено далеко за водой ходить, а мне, сидящему на зоне абсолютно без всякой вины (по общечеловеческим, а не русским, конечно, меркам), – мне это нормально, хотя идти дальше, чем тому “ветерану”...
Поужинать вчера все же кое–как удалось, – но именно кое–как, скомканно, хотя и лучше, чем я думал. Нагреть воды на костре неожиданно предложил мерзкий сосед–алкаш в соседнем проходняке. Менее мерзким он, конечно, от этого не стал, скажу сразу. У него было 2 железных кружки, в которых он и поставил мне воду (частично свою, частично мою) – на ужин и чай. Получилось так, как я терпеть не могу: все готово одновременно, и пока ужинаешь, чай остывает. Пьешь его потом – а он уже теплый, а не горячий, какой–то прямо столовский, противный... Да и полной кружки не вышло, не говоря уж о том, какое это мученье – споласкивать миску без воды, когда остаток кипятка (чуть–чуть) уже давно остыл, а смыть пену от средства для мытья посуды вообще нечем (хорошо, что в “пожарной” бочке еще оставалось сколько–то воды, для питья, ясное дело, непригодной. Вчера вечером – полбочки, а сегодня утром уже надо было свешиваться в нее, чтобы зачерпнуть.).
Со связью, разумеется, полный швах – все телефоны разряжены, пока не включат свет, нечего и думать куда–то звонить. Рукотворная, управляемая катастрофа... В марте хоть авария была, труба бани упала на провода – и то сидели без света сутки, а тут – сами, сознательно отключили, и уже, считай, на полтора суток точно, а м.б. и больше. С ужасом и негодованием пытаюсь представить, что будет, если они надумают устроить такое и на следующие выходные: как раз когда все “трубы” будут разряжены, к вечеру воскресенья, мне позарез надо будет узнать, выехали ли ко мне мать и Фрумкин.
Тоска, безнадега, ужас... Здесь ни в чем нельзя быть уверенным, ни на кого и ни на что нельзя положиться... А еще – могут ведь перевести на 1–й, вообще оставить там без связи... Осталось 609 дней, 87 недель, – вроде бы немного, по я положительно не знаю, как дотянуть их...
19–30
Света так и нет. Вот сейчас бы как раз самое время ужинать... Самое ужасное то, что кончилась вода: в завтрак она еще текла в столовке из всех кранов, в обед – где–то 4 из 10–ти, не больше; в ужин, полтора часа спустя после обеда (воскресенье) – дай бог из 2–х. Воды нет... И теперь уже в слухах и пересудах датой включения света называется вторник, не раньше. Некоторые, правда, часа 2–3 назад говорили, что могут включить и сегодня, но – уже едва ли...
Ужина нормального не будет, – вчера все равно это был не ужин, а одна морока, все скомкано, все наспех, впопыхах, миску нечем помыть... Пожру что–нибудь всухомятку после отбоя, запью остатками воды – и спать. На завтра воды останется еще чуть–чуть, около поллитра, наверное, и что делать – не знаю, и даже думать об этом не хочется... Тупая мразь, покорное , рабское, трусливое, тупое быдло – они молчат и жгут свои костерки, варят свой чифир, – вместо того, чтобы пойти и разгромить вахту, взять всех, кто там есть, в заложники и потребовать немедленного включения света. А я один не в силах это изменить...