Я быстренько пошел, как всегда, передвинул баулы под свою шконку, расстелил свое красное одеяло, снял со шконки одежду и сунул под подушку. Принес вот сейчас из ларька полпакета брикетиков лапши – до вечера их некуда убрать, т.к. баул убран и на глазах всей этой мрази таскать его туда–сюда – небезопасно. Но, правда, на сей раз обошлось заметно легче: такой грозной (бешеной) проверки всех шконок в секции на отсутствие “лишних вещей”, как прошлой зимой, эта обезьяна сегодня не устраивала. Обошлось в первый, самый острый момент, – значит, обойдется и все 3 дня, до пятницы, которые придется держать одеяло расстеленным, а баулы – спрятанными.

В ларьке та же самая полублатная мразь, унаследовавшая ушедшему на 7–й “телефонисту”, аккуратно стрясла с меня очередные 200 рублей на их т.н. “общее”. Как же – месяц начался, сегодня 1–е, а я им как будто бы теперь должен эти 200 р. ежемесячно, это уже постоянный налог, и если я откажусь его вдруг платить – с полублатным радетелем “общего” будет истерика...

В “пожарной” яме с водой у столовки активно проводятся какие–то работы. В дно набили стоймя старых рельс, между плитами положили горизонтально 2 толстенных бревна и несколько досок и что–то там постоянно делают со сварочным аппаратом – режут рельсы и трубы, куда–то их еще вбивают или приваривают, хрен поймешь... Общий замысел пока неясен.

Вчера это блатное чмо с “трубой” вообще не позвало меня, когда мать звонила, а ей сказало позвонить завтра: как же, последний день месяца, у них суета с “расчетами” за карточные проигрыши, с поиском и передачей денег на воле и пр.

2.7.09. 9–05

Вчера вечером опять подскочила температура – часам к 7–ми, как обычно. Опять пришлось ее сбивать: 2 таблетки аспирина + 1 нурофена. Вроде сбил. Когда ложился спать – все было нормально. Но часа через 3 проснулся – всего аж колотит, озноб жуткий, температура безумная и нет сил встать... Потом проснулся еще раз – вроде получше, озноба такого уже нет, но все равно – ясно, что болен. А к подъему – не поймешь даже, то ли есть t°, то ли нет, и башка вроде не болит, но угрожающе налита сильнейшей, свинцовой болью, и если резко двинуться или двинуть головой – эта боль слегка ощущается внутри...

Не придумал ничего умнее, как сразу сожрать горсть таблеток: 2 цитрамона, 2 аспирина и 1 нурофена. Чуть не подавился, когда глотал их. И – от них ли, или еще от чего – но стало все вокруг как во сне, как будто смотришь на знакомые предметы, людей, озираешься – и вроде узнаешь, но не можешь понять, где находишься; голова не кружится, но все как будто чуть–чуть едет перед глазами; видишь все как–то отчужденно, со стороны, – даже во сне зачастую куда реальнее воспринимаешь окружающее. В общем, тяжелое, очень неприятное состояние, и не знаешь, чем его объяснить. Давление не давление (но еще бы посильней – и уже темнеет в глазах, и можешь упасть), что–то мозговое, видимо; даже описать толком свои ощущения словами я не могу. Когда в 1989 стал принимать дифенин, сразу по целой таблетке 2 раза в день – оказалось этого слишком много и тоже было такое вот ощущение полной “отчужденности” от окружающего и темно в глазах...

Сейчас, когда пишу, стало вроде немного полегче, но еще не до конца. Лоб в испарине, t° нет. Переписывать 2009–й сегодня черт знает, смогу ли вообще, хватит ли сил...

3.7.09. 10–30

Чрезвычайно удачно сходил сейчас в баню – впервые после 2–х прошлых пролетевших пятниц, когда она не работала. Пришел – было только еще 9–40. При входе лежала на столике груда досок, – признак ремонта. :) Народу никого. Заглянул в “помывочный зал” – ни стекла не вставили в окна, ничего... Все как было. 1 человек мылся под невыключающейся (точнее, она, конечно, выключается, но своим отдельным краном) “лейкой”, где обычно моются блатные. Пока я раздевался – он домылся и вышел, в зале не осталось вообще никого. Я вошел – и, не будь дурак, сразу пошел к этой вот блатной “лейке” (остальные–то все выключены до 10 часов), – пока не пришли наши и пр. блатные, хоть намочиться успею. Но я успел под ней полноценно вымыться, пока начал подтягиваться в баню 2–й (СДиПовский) отряд, в котором, как известно, блатных нет. :) Шикарно помылся, – благо, на этой”лейке” еще и стоит нормальный, несломанный разбрызгиватель, а не просто течет еле–еле струйка, как на половине “обычных” “леек”. И когда я уже вышел, вытерся и сидел одевался, – вот тогда только чуть не бегом прибежала часть 13–го отряда! Но было уж поздно: 2–й набился раньше, так что толкучка и нехватка “леек”, как всегда, получилась ужасная, – по трое–четверо под одной. Так, что двое новичков, не так давно “поднявшихся” с карантина (но сидящих уже не 1–й раз, – теперь на 13–й только таких и “поднимают”) сунулись было в зал – и вышли обратно, решив в раздевалке ждать, когда там станет поменьше народу. Я, очень довольный, первым из всех пошел домой.

Вчера же пришла еще одна замечательная новость: наш отрядник уходит в отпуск до 20 августа! Сказал об этом он сам на утренней проверке, так что сведения точные. :)) Боже, какое счастье! Не выскакивать по понедельникам в полной “форме одежды” на зарядку! Да и вообще – не видеть эту харю хотя бы полтора месяца... Хитрая бестия, – он ведь был в отпуске с конца декабря по конец февраля, и вместо того, чтобы только через год, как я думал, он через 4 месяца снова в отпуск, уже летом... Чтоб тебя убили, суку, в твоем Дагестане, как убили там Магомедтагирова, как почти ежедневно там отстреливают “мусоров” прямо на улицах, – чтобы ты не вернулся оттуда, паршивый мунафик, верой и правдой служащий оккупантам твоей родной земли!..

10–55

Кстати, все забываю написать: забавный у них обычай, у этих дебилов в бараке: накрывать подушку в наволочке сверху еще и полотенцем! Никогда нигде раньше такого не видел, а тут, как посмотришь днем, когда из столовки, скажем, еще не пришли, – все подушки на верхних шконках завернуты в большие банные полотенца. Зачем? Черт их знает... Варварский туземный обычай. Надо будет понаблюдать, снимают ли они полотенца с подушек хотя бы ночью, или так на них и спят...

18–55

Мать ездила сегодня днем к Ганнушкиной и стрясла с нее 5 тысяч – в зачет тех, что, по словам Гефтера причитаются мне из выручки за “концерт в защиту политзаключенных”. Всего–то!.. Оттуда мать звонила мне по мобильнику, ожидая Ганнушкину, и когда та появилась, успела дать ей трубку. Но та ни о чем особенном не спросила, – только как у меня дела и буду ли я еще подавать на УДО. Я сказал, что буду, но только в октябре. Мать же, дозвонившись адвокату Сидорову, узнала от него, что кассация в Нижнем по последнему (27.4.09.) отказу мне в УДО назначена на 21–е июля. Что ж, ждем–с... Ждем, как они выкрутятся на сей раз.

В ларьке блатное чмо, с чьей “трубы” я все последние месяцы звоню и куда мне звонит мать, таки вымогло у меня “на выход” двух блатных подонков, обитателей “маленькой секции”, из ШИЗО – шоколадку и пачку шоколадных конфет. Сперва хотело оно 100 руб. отдельным чеком, но я не успел вовремя сказать кассирше и она выписала один чек. Это блатное чмо сперва стояло рядом, ожидая, пока я куплю на 80 и оставлю ему 100 (!), но потом отошло, сказав купить конфеты и шоколадку. Для меня же это оказалось выгоднее, т.к. вместе они стоят всего 62 рубля, а не 100, и на оставшиеся я купил себе еще один пакет сока. Теперь его должно хватить на все выходные.

4.7.09. 18–18

И опять – 4 июля, День независимости США... И опять день независимости народа, показавшего миру величайший в истории пример того, как надо просто нормально жить, – я встречаю здесь, в одном из мест наибольшей концентрации русского антипримера... Сегодня тоже очень удачно решилась еще одна из мучивших меня последнее время проблем – со стрижкой. Того типа с 8–го, который стриг меня ровно 3 месяца и 1 день назад, 3 апреля, и которого я с тех пор неоднократно видел, когда не было нужно; а сейчас, когда стало нужно – только и думал, где бы встретить, – короче, его собственной персоной я увидел сегодня спокойно курящим во дворе 8–го, идя мимо с завтрака. Сказочная удача! Я тут же подошел к нему и попросил зайти к нам. Он согласился прямо сегодня, и хотел прямо сейчас – не было еще и 8 утра, но тут уж я отсрочил его приход до 9–ти, чтобы успеть позавтракать и проверить одежду на вшивость. Он постриг меня первым – а после меня, как всегда, уже “записалась на прием” целая очередь, так что он, бедолага, пахал тут до 12–го часа, почти что до самой проверки. За стрижкой он сообщил мне, что стал ходить на “промку” (совсем как тот, прежний “парикмахер” с 8–го же, освободившийся в конце 2008–го); что ему и у себя в бараке хватает клиентов, так что если бы не я просил – он бы и не пошел к нам. Приятно, что я пользуюсь таким авторитетом :), но плохо, что с “промкой” он может ходить стричь только по выходным. В следующий раз, рассчитал я, это должно быть 3–4 октября – еще спустя 3 месяца, после длительной свиданки в конце сентября, где фотографироваться, конечно же, лучше с волосами (хотя и стрижка, естественно, совсем не наголо).