Вареник с раннего утра находился в приподнятом настроении. Сегодня — решающий день. В такие дни мозг его работал особенно ясно и быстро. Сейчас Вареник верил в свои силы, он знал, что довольно будет приглядеться к посланцу Хаджиева, чтобы понять, кто он и на что способен.

Когда приземлился ташкентский самолет, Вареник неспешно откинулся в кресле. Он ждал кофе.

Через десять минут, следом за Женей, в ресторан вошел невысокий, тоненький, восточного вида человек. Он был хорошо одет, в руках держал плоский чемодан коричневой кожи. Женя нес большую дорожную сумку. Вареник скользнул равнодушным взглядом по чемоданчику — именно его содержимое и было важно в этой игре.

Двое за столиком откровенно разглядывали друг друга. Первым нарушил тишину Женя:

— Как поживает уважаемый Исмаил?

— Спасибо, — почти без акцента ответил гость. — Он чувствует себя неплохо. Меня вы можете называть Садык. Вы, конечно, Женя.

— Хорошо долетели, Садык?

— Спокойно, — ответил гость. — А как дела тут, у вас?

— Тоже спокойно.

Женя чувствовал себя дипломатом, принимающим иностранного посла. Ему нравилась эта роль.

— Исмаил хотел узнать: почему же все-таки Гриша не приехал?

Этих вопросов Вареник ждал, поэтому Женя был готов к ним.

— Заминочка вышла. Он выехал и заболел в дороге. Старый человек, ничего странного. Мы сами тут перепугались, а потом оказалось, все в порядке. — Женя и сам не заметил, что начал говорить с легким восточным акцентом и строить фразы, подражая гостю.

— Пневмония? — улыбаясь, спросил Садык.

— И сердце, — быстро ответил Женя. — У него давно уже сердце шалит.

— Очень жалко, — сказал Садык. — Такой хороший человек. Куда ему фрукты послать?

— Не принимают, — улыбаясь, объяснил Женя. — Никаких фруктов, никаких цветов. Не принимают передач. Сейчас в больницах строго.

— Да, — согласился гость. — Очень строго стало в больницах. Но хочу повидать его.

К тому, что посланец Хаджиева будет настаивать на встрече с Жалейкой, приморские валютчики тоже были готовы.

— Это наши дела, — ласково сказал Женя. — У нас тут такой климат. Одни болеют, другие выздоравливают. Главное, чтобы был порядок.

— Когда хороший человек заболевает, это непорядок, — наставительно заметил гость. — Исмаил сказал, что это нехорошо. Главное — здоровье. Когда здоровье плохое, все дела становятся плохими.

Женя был почти вдвое выше и шире гостя, но при этих словах он почти физически ощутил опасность, исходившую от стройного, худощавого человека, сидевшего с ним за столом.

— Так куда ехать будем?

— К одной девочке. Валя зовут. Там остановитесь, подождете до вечера, а к вечеру полный расчет. Билет на самолет у вас?

— У меня. А какой расчет?

— Две порции. Все как всегда.

— Исмаил сказал, что трудно, как всегда: тут у вас люди болеют…

— Тем более, — нашелся Женя. — Расходы большие.

— Ну, посмотрим, — сказал Садык. — Но только сегодня. Успеете?

— Успеем. Мы часам к девяти приедем. У нас все будет готово.

Вареник глядел в окно, где с ревом разворачивается огромный Ту. Ему было ясно: этот мальчик — порученец. Ловок, неглуп, хорошо проинструктирован, но справиться с ним будет несложно.

На рейд Приморска “Серафимович” подошел раньше назначенного времени — в двенадцать часов. Через несколько минут спустился трап, с борта портового катера на судно поднялись пограничники, таможенники, портовые власти. Все они сразу же пошли к капитану, и вскоре по судовой трансляции объявили, что экипажу нужно готовиться к таможенному досмотру.

Судно между тем медленно двигалось вдоль берега.

Крюков проснулся очень рано, все ждал, когда впереди по курсу откроется берег. Сначала на горизонте возникла дымчатая синеватая полоска, потом она стала четче, резче, а потом словно берег рванулся навстречу судну — стал таким близким, что уже различимы были высокие желтые и зеленые склоны, лодочные станции, массивы парков, а потом и квадраты домов над обрывом. И тут Крюков почувствовал, что его охватывает страх. Никогда в жизни он еще не боялся так. Страшны ему были голоса людей поблизости, пустынные палубы судна. Он уговаривал себя: “Держись, дурачок. Даже если таможенники обнаружат тайник, что тебе от этого, какое твое дело? Почему, в конце концов, из трехсот членов экипажа заподозрить должны именно тебя?” Он говорил все это и ждал, что в эту минуту чьи-то крепкие руки схватят его за локти…

Сверху долетала команда: отдать якорь, с грохотом посыпались в клюз тяжелые звенья якорной цепи. Команда эта означала, что судно становится на рейде, начинается таможенный досмотр.

Виктор сидел в каюте один. Славика зачем-то вызвал старший пассажирский помощник. Виктор ждал, когда придут таможенники, а вместо них в каюту зашел человек в штатском, не говоря ни слова, и уставился на Виктора. Крюков похолодел. Он едва выдавил из себя:

— Вы ко мне?

— Да, — сказал человек. — Я к вам. Вы — Виктор Крюков? Давайте знакомиться. Майор милиции Выборный. Сергей Сергеевич.

Спустя полтора часа судно медленно двинулось к причалу. По судовому радио объявили порядок увольнения на берег. Оркестранты были свободны сразу же после открытия границы. Берег плыл навстречу, палубы заполнил народ. На причале густела толпа встречающих — пестрая, приближающаяся толпа.

Виктор положил пакет в чемодан прикрыл его полотенцем. Сверх бросил электробритву, мыло, зубную щетку. Он все еще не мог в полной мере осознать происшедшее.

С палубы было видно, как в толпе встречающих возникли два ручейка. Те, кто уже встретил своих, стремились выбраться, а навстречу им лился другой поток — жаждущие обнять близких.

На стоянке такси собралась очередь. Крюков раздумывал — ждать здесь или вернуться на причал?

— Привет. — Голос заставил Крюкова вздрогнуть. За спиной стоял Женя. Он был угрюм. Ни радости ни оживления на его лице Виктор не увидел.

За углом стоял Женин “Москвич”, в котором сидели двое мужчин.

— Свои, — пояснил Женя остановившемуся от неожиданности Крюкову. — Садись сзади.

Он распахнул дверцу. Крюков не знал, что делать с чемоданом. Надо было поместить его в багажник, но Женя уже расположился за рулем, а сидевший рядом с ним смуглый мужчина открыл дверь:

— Чемодан бери с собой.

Второй помог Крюкову засунуть чемодан внутрь, потеснился.

— Поехали? — спросил Женя.

Сидевший рядом обернулся, проверяя, все ли в порядке, сказал:

— Можно.

— Я тебе подарок привез, — сказал Виктор. Он протянул Жене зажигалку. Сосед перехватил ее, повертел в руках, разглядывая.

— Ничего, приличная, — и отдал Жене.

Проехали центр, вывернули на тихую улочку, и здесь сосед Жени сказал:

— Ну показывай, что привез?

— Прямо в машине? — удивился Виктор.

— А что, тебе комфорт нужен? — пренебрежительно спросил тот. — Костик, помоги.

Сосед Виктора с усилием отодвинулся, выволок чемодан на колени. Виктор отстранил его — он не хотел, чтобы чужие руки рылись в его вещах

Достал пакет. Сосед почти вырвал из рук и передал не Жене, а тому, второму, сидящему впереди. Тот надкусил прозрачную пленку, разорвал ее, вытащил из пакета четыре длинные кожаные колбаски.

— Четыреста? — спросил он у Жени.

— Должно быть, четыреста, — ответил Женя, не отрываясь от дороги взглядом.

Костик передал неказистый школьный портфельчик, куда второй бросил небрежно колбаски, щелкнул замком.

— Куда теперь? — спросил Женя. — Во сколько вы идете к Садыку?

— Часов в девять.

— Сейчас шесть. Как раз успеем. Давай к твоему хозяину.

— Уже? — испуганно спросил Женя.

— Уже, — с нажимом подтвердил, его сосед.

Виктор сидел молча.

— Ты где выйдешь? — спросил его Женя.

— Домой подвезете?

— Еще чего! — удивился Женин сосед. — Валяй тут.

— А деньги? — спросил Виктор.

— Женя рассчитается вечером, — снова ответил сидящий впереди.

Едва за Виктором захлопнулась дверь, как “Москвич” набрал скорость и скрылся из виду. Виктор еще смотрел вслед, когда его окликнули: