Он этой жалкой долей не унижен:

я был рождён, чтоб петь о Сталинграде.

Он плакал о твоих бессмертных мёртвых,

с тобою, город, взламывал осаду,

сверкая на штыках и пулемётах.

Набатом звал на помощь Сталинграду.

И вот повсюду бой священный начат:

в песках американцы топят гада,

гвоздят гремучую змею… И значит,

не одинока крепость Сталинграда.

И Франция, оправившись от плача,

под Марсельезу строит баррикады,

сжимая знамя ярости… И значит,

не одинока крепость Сталинграда.

Пикируя из темноты горячей,

когтями рвёт коричневую падаль

крылатый лев Британии… И значит,

не одинока крепость Сталинграда.

Чернеют в ней обугленные трубы,

но здесь и камень - недругу преграда,

уже горами громоздятся трупы

врагов у врат стального Сталинграда.

И перебиты лапы супостата,

чудовища, не знавшего пощады.

Торчат в сугробах сапоги, когда-то

грозившие пройти по Сталинграду.

Твой взор всё так же ясен, словно небо.

Неколебима сталь твоей громады,

замешенная на осьмушке хлеба.

О грань штыка, граница Сталинграда!

Твоя отчизна - это лавр и молот.

И видит вождь, как в рёве канонады

твой лютый враг вмерзает в лютый холод

и в снег, залитый кровью Сталинграда.

Уже твои сыны тебе добыли

победу - наивысшую награду

на грудь земли, простреленной навылет,

на грудь красноармейцу-Сталинграду.

Я знаю, что воспрянули недаром

сердца в чаду коричневого ада:

взошло созвездье красных командармов

на грозном небосводе Сталинграда.

И суждено надежде распуститься,

раскрывшись, как цветок в пучине сада:

написана великая страница

штыками и рассветом Сталинграда.

И обелиск из мрамора и стали

встаёт над каждым рвом и баррикадой,

над каждым алтарём, где умирали

твои сыны, твердыня Сталинграда.

И свищет сталь, буравя и взрываясь,

сечёт врага свинец кинжальным градом;

дрожит слеза, и закипает радость

сегодня здесь, в твердыне Сталинграда.

И вьюга заметает вражьи кости,

обломки перемолотой армады.

Бегут, бегут непрошенные гости

от молнии разящей Сталинграда.

Они прошли под Триумфальной аркой

и Сену осквернили серным смрадом,

поганили Париж гортанным карком,

чтобы подохнуть здесь, под Сталинградом.

Они топтали Прагу сапогами

и шли по воплям и слезам парадом, -

но втоптаны теперь навеки сами

в сугробы, в чернозём под Сталинградом.

Они изгадили и замарали

античную голубизну Эллады,

но в час разгула верили едва ли,

что час расплаты ждёт у Сталинграда.

И, растерзав Испанию, гарротой

они сдавили горло серенаде;

испепелили землю Дон-Кихота,

но сами стали пеплом в Сталинграде.

Голландию тюльпанов и каналов

они крушили бомбой и прикладом.

Но вот чернеют трупы каннибалов

в заснеженной степи под Сталинградом.

Они сожгли, злорадно завывая,

как волки, близко чующие стадо,

лазурный лёд Норвегии, не зная,

что скоро им скулить у Сталинграда.

Да здравствует твой непокорный ветер,

который воспоют ещё баллады!

Да здравствуют твои стальные дети

и правнуки стального Сталинграда!

Да здравствуют бойцы и комиссары,

богатыри, которым нет преграды,

и солнце, в небе пышущее яро,

и лунный свет ночного Сталинграда!

И в час, когда навек замрёт мой голос,

пускай осколок твоего снаряда

положат мне на гроб, а сверху - колос,

кровавый колос нивы Сталинграда.

И это будет памятник поэту,

которому иных наград не надо:

пусть я и не ковал твою победу,

но выковал острей клинка вот эту

стальную песнь во славу Сталинграда.

Это стихи чилийского поэта коммуниста Пабло Неруды. Пабло Неруда скончался вскорости после прихода к власти режима Пиночета 23 сентября 1973 г. (родился 12 июля 1904 г., нобелевская премия по литературе была присуждена ему в 1971 г.): к этому времени он был неизлечимо болен лейкемией.

«В конце сентября 1973 года по советскому телевидению показывали кадры из Чили.

Возбуждённые заплаканные люди шли нестройными рядами, салютовали сжатыми кулаками, пели "Интернационал" и "Venceremos!", кричали "Viva Neruda!" Впереди процессии медленно двигался автомобиль-катафалк с закрытым гробом, усыпанным цветами; по бокам со скучающим видом шли солдаты с автоматами наизготовку и жевали резинку. В отдалении малым ходом ползли несколько бронетранспортёров. Хоронили Пабло Неруду, скончавшегося в Сантьяго 23 сентября.

Многим эти похороны показались очень странными. Прополз слух, что Неруда умер в Париже, а похороны - инсценировка, снятая с пропагандистскими целями в какой-то латиноамериканской стране. А может, и не в латиноамериканской…

Вопросы задавали следующие. Как могли военные власти Чили через несколько дней после кровавого переворота разрешить похороны поэта-коммуниста, неизбежно обязанные вылиться в политическую манифестацию? Как разрешили тщательно отснять похороны на плёнку? Как позволили вывезти плёнку за пределы Чили, зная, что её прокрутят все телекомпании мира, в том числе в недружественных новому режиму странах? Почему гроб с телом усопшего был закрыт?

С ходу опровергался последний вопрос-довод. Согласно христианскому похоронному обряду гроб из церкви до места погребения доставляется закрытым, открывают его только для последнего прощания. Так что ничего из ряда вон выходящего эта деталь не означала.

На остальные вопросы внятных ответов не было.

Позволим себе предположить: соображения таинственного характера вокруг кончины и похорон Пабло Неруды были вызваны скорее всего фатальным совпадением по времени смерти поэта-коммуниста и военного переворота, сбросившего режим, приходу к власти которого Неруда способствовал всеми доступными ему способами.

Идея фальсификации похорон Неруды могла прийти в голову сторонникам Альенде только с одной целью - использовать видеоматериалы как доказательство активного сопротивления народа Чили диктатуре. Реализовали они эту идею или нет - трудно сказать.

Традиции военных переворотов вообще, латиноамериканских в частности, не предполагают милосердия к поверженному противнику. Разрешить открыто, средь бела дня похоронить одного из самых ярых политических противников военного режима - почти невероятное добродушие для суровых людей в мундирах.

Однако коммунист Пабло Неруда к моменту захвата власти генералом Аугусто Пиночетом Угарте был ещё жив, но уже безнадёжно болен. Военный режим, с первых минут своего торжества проливший немало крови, не нуждался в дополнительном ухудшении имиджа запретом на похороны человека, умершего своей смертью. Напротив, подобный акт гуманизма играл на руку хунте.

Имел ли место "постановочный вариант", действительно ли показанные по всему миру кадры запечатлели настоящие похороны Пабло Неруды - этого мы можем и не узнать, пока знающие люди не захотят поделиться своей осведомлённостью» (http://www.allabout.ru/a13125.html).

Но есть и то, что вне логики двухходовки смены власти в Чили «Альенде ? Пиночет», а принадлежит процессам, граничащим с вечностью. Т.е. дело не в заботе А.Пиночета об «имидже» хунты. Однако, чтобы это понять, надо обратиться к фактам биографии П.Неруды. С 1939 г. он был на дипломатической службе в Мексике и принимал участие в организации одного из покушений на Л.Д.Бронштейна (Троцкого) (выдающийся мексиканский художник Давид Альфонсо Сикейрос тоже принимал в участие в этом же покушении).

Вернувшись в 1944 г. в Чили, Неруда занялся активной политической деятельностью, был избран в сенат, где представлял провинции Антофагаста и Тарапака, но два года спустя, когда он публично осудил деятельность правительства и назвал чилийского президента Габриэля Гонсалеса Виделу марионеткой США, был обвинен в государственной измене, лишён парламентской неприкосновенности и после кратковременного пребывания на нелегальном положении бежал в Мексику ^[74]. Чили он покинул через Аргентину, нелегально перейдя границу где-то на юге страны в Андах.