Усевшись туда, я, наконец, расслабился и пустил в голову мысли:

"Фантазия у тебя, Дюха! Подумать только, шалаш!" — к счастью, никто мне не ответил.

Улыбнувшись мыслям, я начал медленно спускаться вниз. Это оказалось не сложно, и через мгновение ноги уверенно держали меня на земле.

Лес здесь вырос огромный, если не сказать больше. В нём я набрёл на какое-то поле с высокой травой, будто бы свёрнутой в трубочку и неразворачиваемой. Она не была похожа на тростник или бамбук, имела матовый зелёный окрас без разделения белыми линиями, а на ощупь напоминала бумагу.

Долго по полю ходить я не стал, потому что почва под ногами слишком мягкая, и мои ноги быстро уставали. Вышел я там же, где и вошёл. Удивительно, потому что заросли через секунду с тихим треском (Благодаря которому я как раз и увидел это) обрели прежнюю форму, будто я тут и не ходил вовсе.

Вопреки своим собственным для себя ограничениям, я попытался руками сорвать один стебелёк, но не получилось. Он, будто дерево, вцепился в землю и никак не желал вылезать от туда. Тогда я использовал кинжал и срезал этот самый стебель под корень. Он какое-то время сохранял свою упругость, но, видимо, теряя жизнь, начал увядать. Несмотря на это, он продолжал сохранять свою прочность и никак не поддавался растяжению. В таком состоянии он стал в точности, как верёвка.

Положив этот стебель на землю, я пошёл дальше, обогнув поле с этой травой и наткнулся на не очень густые заросли деревьев с оранжевой мягкой корой, похожей на пароллоновую губку. Она никак не снималась голыми руками, а только растягивалась.

Провозился с ней я прилично, но вовремя заметил, что солнце начало снижение, а небосклон заиграл огненными цветами. Тут же бросив всё, я отправился в направлении деревни, но не успел засветло подойти к ней. Солнце село, и теперь я шёл в темноте, полагаясь исключительно на свою память.

Без понятия, как так получилось, но мне удалось выйти не к деревне, а к дороге, по которой я впервые в эту самую деревню попал. Тут же меня пробрало от ностальгии о том времени, когда я вообще ничего не знал об этом мире, когда всё было ещё ново и непривычно. Даже запах здесь остался тот самый. Несмотря на то, что не придал ему значения в прошлый раз, вспомнил я его легко.

С наступлением ещё большей темноты перестали петь дневные птицы, и эстафету вокального поединка перехватили ночные, более сдержанные, но от того не менее приятные. Воздух стремительно остывал, да и шелест деревьев уходил куда-то вверх, освобождая мельчайшие щелчки, случайный треск и раскрывая неосторожных животных.

По дороге я топал уже быстрее и довольно скоро оказался в деревне. Там я попал на улицу, которая и рядом не стояла с той, которая вела к тренировочной площадке. В буквальном смысле. Она находилась на приличном расстоянии.

Спешно выйдя к началу разветвления, я всё-таки нашёл "свою" улицу и по ней направился к площадке, где меня встретил Халун. А я, прогулявший занятия, приветив яла, сразу сказал ему:

— Надеюсь, не надо объяснять, зачем я устроил выходной?

— Завтра приходи, — только и ответил ял и, более не говоря ни слова, пошёл к выходу. Мне же долго соображать не пришлось и, хмыкнув, я направился к себе. По чести, я не надеялся встретить его здесь ещё как минимум неделю, но вот он, смельчак! Дураком его назвать у меня бы язык не повернулся.