- Весьма поразительная история, сэр, - прапорщик Бёртон был явно под впечатлением от сидящего перед ним человека.

- Поразительная? - повторил Мейкпис. - Нет, молодой человек. Я исполнил свой долг единственно известным мне способом. Как офицеру, мне были доверены важные документы, и я должен был защитить их ценой своей жизни.

- Но всё равно не смогли их доставить, - хмыкнул Страйкер.

Мейкпис нахмурился и отвернулся.

- И я этого стыжусь, - сказал он, обращаясь скорее к стопкам пергамента, чем к людям напротив. - Да, стыжусь. Когда нас схватили эти сучьи дети пуритане, я был просто сражен чувством вины и отчаяния, - он выдавил из себя печальную улыбку.

Страйкер поглядел на рыжеволосого офицера с непроницаемым лицом.

- Не это ли ты время от времени произносишь, Форри? Здесь скрыт кинжал за каждою улыбкой [21]. Это из Мак...

- Будь проклята ваша грязная душа, Страйкер! - выкрикнул Мейкпис. - Вы просто злобный грубиян. Сами прочтите чертовы письма, если не верите джентльмену на слово.

Страйкер наклонился, взял со стола тонкую стопку пергаментов и начал их листать, время от времени бросая взгляд на Мейкписа.

- Видите? - продолжал Мейкпис. - Всё тут. С личной печатью короля, так-то вот! Мы с сержантом Бейном за последние дни прошли через настоящий ад. Скакали без устали, днем и ночью, чтобы исполнить поручение величайшей важности. Нас схватил патруль, и мы чуть не расстались с жизнью. Даже вспоминать не хочу, в какую глубину отчаяния мы погрузились, когда нас заперли в этих стенах. Это была настоящая пытка, сэр. Ваш капрал обнаружил нас, когда этот проклятый шпион приставил к нашим головам пистолет. Он как раз собирался нас прихлопнуть, но тут вы пришли на помощь. А теперь вы меня оскорбляете? Этим недоверием и всякими инсинуациями? Так не годится, сэр! - румяная физиономия Мейкписа вытянулась, и он рухнул обратно в кресло, как марионетка с обрезанными нитями. - Можете сами спросить мерзавца, если мне не верите.

Страйкер долго рассматривал Мейкписа, кипевшая в нем ненависть к этому человеку служила запалом для ярости. Не произнося больше ни слова, он подошел к столу и склонился над полированной поверхностью, схватив перепуганного Мейкписа за воротник. Тот не мог ничего поделать и позволил выдернуть себя из кресла, так что его бедро болезненно уткнулось в край стола, а верхняя часть тела повисла в железной хватке Страйкера.

Бейн собрался было встать на защиту командира, но Бёртон вытащил клинок. Лысый сержант только фыркнул - он был безоружным.

Столкнувшись нос к носу, Страйкер и Мейкпис взирали друг на друга с отвращением, которое, казалось, заполнило всю комнату.

- Не годится? - повторил Страйкер тихим и полным угрозы голосом. - Не годится, да? Я покажу тебе, что значит не годится, мать твою!

Страйкер потянул Мейкписа за воротник, рванув так резко, что его жертва распласталась на столе, прежде чем кто-либо смог вмешаться. Страйкер откуда-то раздобыл клинок. Не длинный, вроде дирка, который он носил на поясе или в сапоге, а малюсенький нож не больше указательного пальца. Оружие тут же застыло у глотки Мейкписа.

- Боже ты мой, старина! - воскликнул откуда-то из-за спины Форрестер. - Ты рехнулся?

Страйкер не обратил на него ни малейшего внимания.

- Я убью тебя, Илай. Перережу глотку и пущу кровь как из вонючей свиньи.

Мейкпис уставился в единственный глаз Страйкера. Он уже видел этот блеск серебра и понимал, что Страйкер жаждет его крови. Он дернулся, пытаясь оттолкнуть худощавое тело капитана, состоящее из одних мышц и сухожилий. Нож вспорол кожу.

Страйкер злобно усмехнулся, глядя на перепуганного Илая Мейкписа, и убрал нож, оставив проступившие бисеринки крови в том месте, где нож проткнул кожу. Они скатились по шее Мейкписа и собрались ярким пятном на воротнике сорочки. Нож исчез так же быстро, как и появился.

Мейкпис выдохнул с облегчением, но нападавший не ослабил дьявольскую хватку.

- Ты нас дуришь, Илай, - сказал Страйкер. - Я это знаю.

Он был не так уверен в этом, как утверждал, ведь на депешах имелась королевская печать, но Страйкер по-прежнему надеялся поймать Мейкписа с поличным, когда тот совершит измену.

- Вы ошибаетесь, сэр! - выдавил из себя Мейкпис, когда Страйкер наконец-то его отпустил.

- Попридержите язык, - рявкнул Форрестер.

- А с нами что будет? - поинтересовался сэр Рэндальф Мокскрофт, когда его кресло на колесиках выкатили перед офицерами. Мейкписа с Бейном перевели в примыкающую комнату под присмотром Уэндела Бранта с заряженным мушкетом.

- Мы отведем вас к нашим войскам, - ответил Страйкер. - А что случится там - решать не мне, - он на мгновение задумался, не желая вступать в диалог с предателем, но всё же не смог оставить вопрос без ответа. - Почему вы это сделали, сэр Рэндальф?

Тонкие губы Мокскрофта растянулись в печальной улыбке.

- Мы полагаем, что бессмысленно заявлять о нашей невиновности, раз уж вы упомянули некую корреспонденцию между нами и мистером Блэйком.

- Верно.

Шпион кивнул.

- Это наша профессия, так сказать. Мы торгуем. Шерсть, вино, зерно - всё, что приносит прибыль.

- И ради этой прибыли вы построили обширную сеть, которая оказалась крайне полезной во времена вроде нынешних, - сказал Страйкер.

Бесцветные глаза Мокскрофта перебегали с одного тюремщика на другого.

- Да, сеть из людей, которые время от времени собирали нужные сведения. Мы годами снабжали информацией Уайтхолл. Конечно, в мирные времена это был лишь дополнительный источник доходов.

- Но теперь, - вмешался Форрестер, - ваши сведения стали жизненно важными. И в итоге вам очень хорошо платили.

- Не совсем, - Мокскрофт сделал большой глоток из чашки с водой - единственной дозволенной Страйкером роскоши. - Люди короля платили больше, разумеется, но меньше, чем мы заслуживаем. Даже и близко недостаточно. Король в своем высокомерии рассматривал нашу лояльность как некую данность.

- Но она таковой не являлась, - сказал Страйкер.

Мокскрофт запрокинул голову в скрипучем смехе, бледная кожа на его лице натянулась так, что, казалось, вот-вот лопнет.

- Совершенно верно. Вы когда-нибудь слышали о подобном самообмане собственным величием? Король Карл пользуется им как палкой, чтобы дубасить своих подданных. Требует их преданности или лишает денег, или ввергает в дурацкие войны.

Страйкер вспомнил о том, что говорил ему принц Руперт.

- Вы сообщили ему о своих сомнениях?

Мокскрофт кивнул.

- Да. В одном из донесений. Вообще-то мы просили его не быть столь заносчивым и говорили о том, что мы являемся для них гораздо большей ценностью, чем они до сих пор признавали.

- И тогда-то Блэйк и заключил контракт.

- Именно. Славный секретарь Блэйк. Он примкнул к мятежу по убеждению. Вот же дурачье, - Мокскрофт изящно взмахнул рукой, словно отметая смерть Блэйка как нечто несущественное.

- В качестве секретаря принца он получал ваши донесения и находил в них нужную информацию. Он наверняка почувствовал ваше недовольство. Что вы созрели для перевербовки.

- Да, надо полагать. Хотя мы признаем, что нас особо не нужно было перевербовывать, как вы это подаете. О, вы в нас ошибаетесь, капитан. Мы разделяем идеалы реформаторов не больше, чем веру в то, что Карл - помазанник Божий. Но Блэйк объяснил, что парламент будет платить нам справедливо, гораздо лучше, чем король.

Страйкер не желал продолжать этот разговор. Вместо этого он решил удостовериться в рассказе Мейкписа.

- Расскажите про Мейкписа и Бейна, как они сюда попали?

Брови сэра Рэндальфа вопросительно изогнулись.

- Ах, так вот как их зовут? Мы хотели спросить, но их рты были плотно завязаны. Некоторые люди пойдут на всё ради дурацкой чести.

Страйкер взглянул на капитана Форрестера, а потом снова повернулся к Мокскрофту.

- Что они здесь делали?

- Тюрьма в Питерсфилде совсем маленькая. Нам часто платят, чтобы разместить заключенных здесь. Сейчас здесь правит парламент, так что мы приняли их сторону. Если завтра их сметет король, то мы будем держать здесь круглоголовых.