- Не шучу, полковник.

- Капитан Страйкер утверждает, что вы ведете двойную игру, Джон.

Саксби не обернулся, опасаясь прижатого под подбородком клинка, но мгновенно узнал выговор: безупречно правильный английский с мелодичными переливами голландского акцента и оттенком богемской стали в голосе.

- Ваше высочество, это ошибка.

Принц Руперт спустился вниз по ступеням, чтобы встать рядом со Страйкером.

- Мы с капитаном Страйкером знакомы много лет, так что я верю ему на слово.

Страйкер прижал острие клинка к шее чуть сильнее, заставив Саксби вздрогнуть.

- А мое слово таково: вы шпион, милорд. Вы - тот человек, который почти сумел обеспечить Мокскрофту безопасный отход.

- Я... я не знаю, о чем вы говорите, Страйкер, - Саксби заикался. - У вас есть какие-нибудь доказательства?

- Мне поведал об этом ваш собственный агент.

Саксби обратил на принца отчаянный взгляд.

- Вы ставите слово обычного капитана выше моего?

Страйкер уперся острием клинка в кожу под подбородком Саксби, переключая внимание лорда на себя

- Это вы были командиром Блэйка и Форда. Это вы послали Мейкписа в Лэнгриш, не так ли, полковник?

- Это абсурд! - взревел Саксби, в то время как его глаза забегали в поисках путей отхода.

Выражение лица Страйкера было неумолимым.

- Мейкпис сказал мне, что это вы, сэр, - ответил Страйкер. - Он думал, что взял надо мной верх, и решил напоследок поиздеваться, назвав имя своего хозяина, - Страйкер взглянул на Лизетт. - Только вот Мейкпис мертв, а я выжил.

- В качестве доказательства вы приводите слова мертвеца?

Страйкер проигнорировал вопрос.

- Признаю, полковник, в это было трудно поверить. Но потом я вспомнил, что вы присутствовали на совете в Банбери. Вы - один из очень немногих людей, кто знал, что меня послали в Хэмпшир и зачем.

Саксби ничего не ответил, лишь его плечи поникли.

- Почему, Джон? - с горечью спросил Руперт.

Саксби медленно покачал головой, его глаза сверкали, как горящие угли в уличной тьме.

- Мир меняется. Старые порядки отжили свое. Господу угодно повести эту страну новым путем, - он переводил взгляд с одного лица на другое. - Англии судьбой предназначено стать республикой. Наша развращенная монархия должна быть уничтожена.

Страйкер вспомнил казнь, свидетелем которой стал после Эджхилла.

- Часть из нас находится внутри, в самом сердце вашей армии. Это слова капитана Форда.

- Они оказались правдивее, чем нам казалось, - ответил Руперт. - Господи, а я ведь думал, он говорил о Блэйке.

- Блэйк был никем, - сказал Саксби, - просто пешкой, - неожиданно он усмехнулся. - Я не боюсь. Это восстание направляет длань Господня. Оно благословенно. Суд надо мной лишь поможет еще большему количеству людей узнать о том, что король Карл нечист на руку. А узнав об этом, они присоединятся к числу сторонников парламента.

- Нет, - спокойно сказал Руперт. - У вас не будет возможности поупражняться в красноречии, полковник, - он повернулся к сержанту Скеллену. - Следов не оставлять.

- Я удивился, что ты не отправилась на побережье сразу по окончании сражения, - произнес Страйкер, когда они перешли на противоположную сторону дороги. Вдвоем с Лизетт они медленно прогуливались по улице, держась за руки.

- Тогда я не смогла бы увидеть твоего триумфа. Что теперь будет?, - нахмурилась она. - Я имею в виду ход войны.

Страйкер задумался на мгновение, потом пожал плечами.

- Война продолжится. Брентфорд был возможностью положить ей конец, но мы позволили ей ускользнуть из наших рук. Сторонники парламента, воодушевленные тем, что случилось в Торнхем-Грине, станут еще более опасными с наступлением нового года.

- Значит, новые битвы? Новые убийства?

- Пожалуй, так.

- Зато ты будешь в своей стихии, - насмешливо заметила она.

- Как и ты, - мгновенно парировал Страйкер.

- Туше, месье,- засмеялась Лизетт.

Страйкер остановился и, наклонившись, полушепотом спросил:

- Что насчет рубина? Его и в самом деле можно продать в Европе по цене, которая позволит королю нанять многочисленную армию?

Лизетт покачала головой.

- Нет.

Страйкер застыл на месте.

- Пойми меня правильно, mon amour, это сокровище исключительной ценности, - она придвинулась ближе. Сунув пальцы за корсаж, Лизетт быстро извлекла оттуда небольшой сложенный кусок пергамента и бережно развернула. - Вот для чего меня посылали. Я не знала, что это, как и большинство мятежников, его охранявших. А вот вор должен был знать.

Представляя себе последствия, Страйкер нахмурился.

- Саксби?

- Возможно. Но я бы не хотела, чтобы его допрашивали, - сказала она, протягивая Страйкеру пергамент, - поскольку никто не должен об этом знать. Это письмо дороже всех драгоценностей Уайтхолла.

Своими серыми глазами Страйкер пробежал по линиям черных букв на пергаменте и внезапно рассмеялся.

- Это любовное письмо.

- Королеве от короля. - кивнула Лизетт. - Очень романтично.

Страйкер перечитал письмо заново, а потом еще раз. Написанное рукой короля Карла, оно выражало его вечную преданность королеве Генриетте-Марии. Страйкер уже собирался вернуть письмо Лизетт, когда в глаза ему бросилась последняя строчка, и он понял.

- Молю Матерь Божью всегда хранить тебя и направлять, - вслух прочитал он.

Страйкер уставился на Лизетт.

- Всего одна строчка, - сказала француженка. - Но в руках мятежника...

- В руках мятежника, - тягуче выговорил Страйкер. - письмо обретет страшную, разрушительную силу. Бесспорное доказательство папистских предпочтений короля. Он может попытаться опровергнуть это, сказать, что всего лишь хотел выразить свои чувства к жене.

- Но ущерб всё равно будет причинен, mon amour. Это его почерк. Одного этого будет достаточно.

- Боже мой, - прошептал Страйкер. - Неудивительно, что они выкрали письмо. Чего я недопонимал, так это почему королева так отчаянно хотела его вернуть.

- Теперь ты понимаешь, почему меня послали вернуть письмо? Мятежник по имени Кэсли сказал мне, что они собирались прятать рубин до тех пор, пока не вывезут за пределы Англии. Думаю, письмо они собирались оставить здесь и опубликовать. В нужное время, а до той поры надежно спрятать.

- Финальный гамбит на случай, если война будет проиграна.

- Теперь ты понимаешь, почему королева не могла поручить это англичанину. Особенно, когда его религиозные убеждения меняются с каждым приливом.

Страйкер рассмеялся, передавая письмо обратно в руки Лизетт.

- Оно отправится в Гаагу?

Лизетт утвердительно кивнула.

- Да. Корабль поднимет якорь на рассвете. Я бы предпочла его сжечь, но оно дорого моей королеве.

У Страйкера защемило сердце.

- А ты?

Она опустила голову, не в силах встретиться с ним взглядом, а когда он приподнял ее подбородок так, чтобы голубые глаза смотрели прямо на него, они блестели от слез.

- Я тоже уплываю.

Страйкер грустно улыбнулся. Он знал, что ответ будет именно таким.

- Я снова тебя теряю.

- Нет, - Лизетт покачала головой. - Я должна ехать к королеве Генриетте, ведь я преданна ей не меньше, чем ты теперь принцу Руперту. Я исполню свой долг, но Господь свидетель, я люблю тебя.

Держась за руки, они вернулись к мужчинам, собравшимся у лестницы под комнатами, где Рутвен расположился на постой.

- Тебе обязательно уезжать сегодня вечером? - спросил Страйкер.

Она кивнула.

- Есть еще кое-что, о чем я хотела бы поведать, - Лизетт повысила голос, чтобы остальные тоже могли слышать. - Еще одна страшная тайна, которую вы должны узнать, а то вдруг мой корабль утонет, и знание будет утеряно навсегда.

- Мадмуазель Гайяр? - с любопытством спросил принц Руперт.

Лизетт потянулась вперед, обхватывая шею Страйкера руками, притягивая его ближе к себе. А потом они целовались, долго, нежно, чувственно.

Она разжала объятья и зашагала прочь, прежде чем к Страйкеру вернулась способность мыслить. Мужчины провожали ее взглядами. Когда Лизетт отошла шагов на тридцать или около того, она обернулась, и до них донесся ее голос: