В семье Зины Александра Михайловича невзлюбили. С годами острота неприязни сгладилась. Только дядя Сема по-прежнему скептически относился к мужу племянницы, считая его человеком весьма ограниченным и сухим. Однако влияние дяди Семы на Зину в последние годы настолько ослабло, что практически стало равно нулю.
На четвертом году совместной жизни их постигло несчастье — заболел и умер ребенок, их первенец, чудесный мальчик, ясноглазый Минька, названный Михаилом в честь отца Александра Михайловича, погибшего на войне в 1943 году.
Окончив университет, Александр Михайлович несколько лет работал следователем в районной прокуратуре, а затем был направлен на следственную работу в органы внутренних дел.
…Стучали колеса, гудел на поворотах электровоз, текли мысли.
Вот и прошло уже полжизни. Выдающегося ничего не совершено, но и сложа руки сидеть не приходилось.
Незаметно день сменился вечером. А когда багрово-красный диск солнца коснулся темной линии горизонта, Александр Михайлович сошел с поезда и через час уже нажимал кнопку звонка квартиры Тамары.
Дверь открыла Зина. Сперва она сделала было строгий вид, но не выдержала, шагнула вперед, протянула руки.
— Жива-здорова, беглянка, — говорил он, обнимая ее.
На другой день рано утром они отправились гулять.
Вернулись домой счастливые, помолодевшие. Целый день провели вместе.
Утро выдалось ослепительно светлое, теплое. Александр Михайлович с ощущением бодрости и легкости весело шагал на работу.
РАССЛЕДОВАНИЕ успешно подходило к концу.
Однажды Лукин привел вихлястого, белобрысого мужчину лет тридцати.
— Угадай, кто сия персона? — ухмыльнувшись, спросил он.
Александр Михайлович понял сразу: это Суслик.
— Идет, молодец, по улице, — подмигнул Николай Степанович, — и в ус не дует. А я смотрю: да, вот же он, голубчик! А я-то его ищу, стараюсь… Верно ведь, Веня, искал я тебя?
— Не знаю, — отвернулся тот.
— Его Вениамином зовут, — пояснил Лукин, — он сам мне только что поведал об этом. Он еще кое-что нам расскажет… Расскажешь, ведь, Веня? Где теперь живет-поживает друг твой Шакир, а?
Суслик молчал, шевелил длинными, тонкими, похожими на сосульки, пальцами. Два часа спустя он сказал, где живет Шакир, и тот вечером был задержан и доставлен в отдел. Задержали и Щелканову, у которой был своего рода перевалочный пункт краденого.
— Ну вот и вся теплая компания в сборе, — довольно сказал Николай Степанович.
— Поменьше бы было таких компаний, — буркнул Гвоздев.
— Для того и работаем…
Эдуард Дорофеев
СТОЛКНОВЕНИЕ
Повесть
1.
МАЛЬЧИШКА прискакал в Кромск поздно вечером.
В милиции в этот час кроме дежурного находился только начальник, высокий, могучий мужчина с черной повязкой на левом глазу — памятью о боях с деникинцами. Пантелеев лишь несколько дней назад был назначен на эту должность, после того как в схватке с преступниками погиб бывший начальник милиции. До этого Василий Матвеевич командовал тут же уголовным розыском, службу милицейскую знал, однако в новую должность входил трудно, отчего и задерживался часто допоздна, дотошно вникая в незнакомые дотоле дела.
Пантелеев молча выслушал сбивчивый рассказ испуганного паренька, как бы между делом поинтересовался:
— Сапоги потерял, что ли?
И, не дожидаясь ответа, взялся за телефонную трубку.
Парнишка мельком глянул на свои босые ноги, хотел было что-то сказать, но не успел — заговорил Пантелеев:
— Дежурный, соедините меня с Кочергиным.
«Батьку-то в два счета хлопнуть могут… — думал он, разглядывая залатанные, слишком широкие для паренька штаны. — Ухватил, видать, что под руку подвернулось, и сюда. Молодчина хлопец, хоть и испугался, наверное…
— Кочергин? — услышав хриплый со сна голос начальника уголовного розыска, торопливо произнес Пантелеев. — Опять весточка о банде. Собирайте ребят. Надо сейчас же, в ночь по ней ударить. Она в десяти верстах… Хорошо. Давай…
Он положил трубку на рычаг и вытащил из кармана старой кожаной куртки кисет.
— Говоришь, человек десять в банде?
— Ага. Батя сказал, чтоб я пулей летел. Чуток, сказал, продержится, у него маузер есть…
— Немного, — задумчиво протянул Пантелеев и, покосившись на темное окно, прикинул, сколько понадобится Кочергину времени на сборы. — Ты садись, отдыхай, ноги-то замерзли?
— Не-е, — отозвался парнишка, осмелев, гордый, видать, тем, что хорошо справился с поручением отца, и что с ним, как с равным, разговаривает сам начальник уездной милиции. — Я сапоги дома оставил, чтоб до конюшни быстрее бежать. Да и не слыхать, когда босый-то…
— Верно, — усмехнулся Пантелеев, сворачивая аккуратно цигарку. — Не куришь?
— Не-е… Батька ругается.
«А ведь ухлопать могут батьку-то, — снова подумал Пантелеев. — Пока Кочергин ребят соберет, да пока доскачут…»
Неожиданно вспомнился сын Сашка — каким видел его Пантелеев в последний раз перед отъездом сюда, в Кромск. Худенький, наголо остриженный после тифа мальчишка, увертываясь от поцелуев, обиженно бубнил: «Лучше бы с собой взял, я не маленький». «А мамка с кем останется?» — спрашивал Пантелеев. «А ты нас с мамкой забери». «Погоди маленько, обживусь и заберу». «Скоро?» «Скоро», — пообещал он тогда…
Пантелеев вздохнул — «скоро» это затянулось уже на полгода и неизвестно, когда он перевезет семью в Кромск. Комнату он недавно получил, собрался было за сыном и женой, но появилась в уезде банда, и пришлось отложить эту поездку на неопределенный срок.
— Батька-то что — комбедом командует?
— Ага. С ним еще Гаврила Петушков и Архипов Егор Спиридоныч.
— У них-то оружие есть?
— Ага, винтовки.
«Бандитам тоже не резон задерживаться, — мысленно решил Пантелеев, — так что могут и отбиться комбедовцы…»
Распахнулась дверь. В кабинет решительно шагнул стройный молодой мужчина с копной вьющихся волос на голове.
— Все в сборе, Василий Матвеевич, — громко сказал он.
— Ты, Кочергин, захвати-ка с собой этого парнишку. Он оттуда прискакал. Отец его там комитетом бедноты командует, обещал немного продержаться.
— Ясно. — Кочергин понимающе глянул на хлопца.
— Давай-ка, паренек, собирайся, — сказал Пантелеев, с улыбкой заметив его радостно блеснувшие глаза. — Вместе с отрядом поедешь по кратчайшей дороге. Есть такая?
— Есть.
— Вот и укажешь. Да, как фамилия твоя?..
— Васильев я, — уже от двери отозвался парнишка, — Дмитрий Алексеевич!
Пантелеев обмакнул перо в чернильницу, вывел на клочке бумаги фамилию, имя, отчество паренька и направился к дежурному занести сообщение в книгу происшествий.
«Генералов царских побили, — думал он, — иностранцев всяких, а вот с бандитской мразью никак не справимся. Эскадрончик бы нам подбросили, один бы эскадрончик красных кавалеристов. Ох, и тряханули бы мы эту шушеру…»
В книге он старательно написал:
«…из села Троицкого прибыл Васильев Д. А., тамошний житель. Он сообщил, что на село напала банда в количестве десяти человек. Есть предположение, что это та банда, которая пыталась ограбить отделение банка в Кромске. В Троицкое выехал отряд милиции во главе с начальником уголовного розыска Кочергиным».
2.
УЖЕ под утро возвратился отряд из Троицкого. Возвратился ни с чем. Бандиты, видимо, кем-то предупрежденные, сумели до прибытия милиционеров ускакать в ночь, и никто из сельчан не мог точно сказать, в каком направлении.
А к вечеру в Кромск приехал сотрудник губернского уголовного розыска Новиков, сухой, сутулый и в очках. Он привез сведения, что неуловимая банда, действовавшая до сей поры в северных уездах губернии, перекочевала к Кромску. Узнав о подробностях последнего налета на Троицкое, он сказал Пантелееву: