21-го августа наш 122-й гвардейский стрелковый полк вновь начал наступать и к утру следующего дня значительно продвинулся вперёд. Мы овладели станицей Кременская и к вечеру перевели в лощину южнее станицы свой полковой штаб.
К рассвету 23-го августа 1-й и 2-й батальоны захватила хутор Лопушина, а в нём – разнообразную военную технику и в том числе склад велосипедов. Перед началом боя по хутору был произведён залп гвардейскими миномётами, в результате чего погибло много вражеских солдат и офицеров. Немцы погрузились на автомашины и готовились к отъезду, в этот момент их и накрыли «катюши». Среди убитых было много солдат в чёрной эсэсовской форме с оранжевым кантом на брюках. Все автомашины противника сгорели.
Немцы не желали смириться с потерей хутора и в течение всего дня неоднократно нас контратаковали. В контратаках принимали участие и танки, но близко к хутору они не подходили, а вели огонь с расстояния 300-400 метров. Эти контратаки успеха не имели, и мы закрепились на южных окраинах хутора, хотя для борьбы с бронетехникой врага у нас имелись только противотанковые ружья и гранаты. Вообще, у немцев на советско-германском фронте уже стала вырабатываться осторожность, иногда даже чрезмерная. Это в начале войны они всегда действовали дерзко и напористо. Теперь особой дерзости за ними не замечалось. Только в том случае, если сохранялось их господство в воздухе и подавляющее превосходство в живой силе и технике, они чувствовали себя уверенно. На сталинградском направлении их наступления местность была в основном открытая, хорошо просматриваемая с воздуха, что позволяло врагу действовать здесь более смело. Но рисковать в бою они не решались.
В ночь на 24-е августа противника ожидала очередная неприятность. Часть 2-го батальона во главе с капитаном Дрягиным внезапно атаковала посёлок Малые Ярки и овладела им. Этот посёлок находится на большаке между хутором Лопушина и станицей Клецкая. Полуторокилометровое расстояние на восток от хутора до этого посёлка представляло собой совершенно открытое место. Здесь не было ни одного кустика, поэтому немцы не опасались неожиданного нападения. На самом деле всё оказалось иначе. Для нас Малые Ярки имели важное значение, отсюда вся близлежащая местность далеко просматривалась. Хорошо видны были даже южные скаты господствующей высоты, на которой хозяйничали немцы и которая находилась южнее хутора Лопушина. В последующем нам обязательно надо было овладеть этой высотой. Мы об этом уже думали и к этому готовились. Захватив высоту, мы создали бы благоприятные условия для наступления 124-го полка, он сразу же мог выдвинуться на уровень с нами.
Так как господствующая высота находилась в руках противника, то он мог просматривать и обстреливать все пути и подходы к Малым Яркам. Днём приблизиться к посёлку было невозможно, единственным средством нашего сообщения с теми, кто в нём находился, была радиосвязь. Немцы решили во что бы то ни стало вновь отбить у нас посёлок и уже с раннего утра подвергли его сильному артиллерийскому обстрелу.
Примерно в 10 часов утра на Малые Ярки налетело девять вражеских бомбардировщиков. Мы с болью в сердце наблюдали за уничтожением посёлка, но оказать помощь попавшим в такой переплёт товарищам ничем не могли. После того как самолёты улетели, пехота противника перешла в наступление. Наша артиллерия немедленно открыла заградительный огонь. Под этим огнём противник залёг. Через некоторое время в небе вновь появились немецкие бомбардировщики и опять стали пикировать на Малые Ярки. Радиосвязь с батальоном капитана Дрягина прекратилась. Ну, думаем, теперь всё, конец. Как только бомбардировщики удалились и пехота немцев поднялась, чтобы идти в атаку, артиллеристы вновь открыли огонь. Противник снова был остановлен. Здесь нас заинтересовало странное поведение немцев. Вместо того чтобы воздействовать на нашу артиллерию, они продолжали бомбить Малые Ярки. Значит, наши люди там не вышли из строя и продолжали оказывать сопротивление.
Так повторялось ещё дважды. Наконец противник притих. Все мы с нетерпением ждали наступления сумерек. Когда стемнело, я с группой конных разведчиков выехал в Малые Ярки. В посёлке меня встретил капитан Дрягин и доложил, что все ожесточённые атаки врага батальоном отбиты. Дрягин попросил меня помочь быстрее эвакуировать раненых и покормить его людей. Так как со мною была радиостанция, то все необходимые распоряжения были немедленно переданы в штаб полка. В штабе, естественно, все очень обрадовались такому удачному завершению боя.
В беседе со мною капитан в краткой форме изложил ход событий. Во время налётов вражеской авиации все его бойцы укрывались в погребах домов. За местностью и за действиями противника велось наблюдение с помощью перископов. Как только немецкие бомбардировщики улетали, бойцы выбирались из погребов и отражали атаку пехоты. Действиями нашей артиллерии они были вполне довольны.
В течение ночи 25-го августа мы усилили подразделения, находящиеся в посёлке, и стали готовиться к следующему дню. Только перед рассветом я, уверенный в укреплении обороны и в стойкости людей, покинул Малые Ярки и уехал на свой командный пункт.
Мы предполагали, что противник повторит свои ожесточённые атаки свежими силами, при поддержке танков и авиации. Наши предположения почти подтвердились. Так же, как и накануне, по посёлку действовали немецкие бомбардировщики, так же наступала их пехота, не было только танков. В общем, этот день был похож на предыдущий, но теперь мы были полностью уверены в успешном завершении боя. Радиосвязь с батальоном Дрягина работала хорошо.
26-го августа противник притих[10]. Видимо он, хоть и временно, но смирился с потерей Малых Ярков. В течение всего дня с вражеской стороны не предпринималось никаких активных действий. Немцы только стремились не допустить нашего сообщения с теми, кто оборонялся в посёлке. Здесь я на несколько часов забегаю вперёд, чтобы рассказать о том, что произошло в это время на другом участке нашего фронта.
От пленных нам было известно, что в одном из населённых пунктов, находящихся в 15-20 километрах южнее хутора Лопушина, немцы ремонтируют свои танки. Некоторые пленные говорили, что там находятся танкоремонтные мастерские, а другие уточняли, что это целый передвижной танкоремонтный завод. Полученные сведения нас насторожили. Вечером 25-го августа один из пленённых немцев проинформировал нас о том, что накануне он был в этих мастерских и видел там готовившуюся там к отправке в Сталинград большую группу танков. В прошлом он был танкист, но после полученного тяжёлого ранения его перевели в артиллерию. Вызвали его туда затем, чтобы использовать в качестве водителя танка. Эта информация вынудила нас обратиться к командиру дивизии за помощью. Левее нас действовал 124-й полк, разрыв с которым достигал уже шести километров. В такой разрыв противник мог беспрепятственно ввести свои танки и действовать ими в выгодном для него направлении. Никакой связи с отставшим полком у нас не было, и мы не знали о нём почти ничего, кроме скупой сводки, поступавшей из штаба дивизии. Продвигаясь вперёд, мы вынуждены были всегда оставаться настороже, что отвлекало наше внимание от главного направления и вынуждало 1-й батальон постоянно заботиться о своём открытом левом фланге, а 3-й батальон быть готовом к действиям влево. Отражать вероятную атаку танков противника нам было нечем, вот почему и пришлось обратиться за экстренной помощью к командиру дивизии.
Генерал Иванов, зная о сложившейся у нас обстановке в районе Малых Ярков и на левом фланге полка, пригласил меня к себе на утро 26-го августа. До встречи с комдивом мы ещё раз обсудили у себя создавшуюся ситуацию и пришли к выводу, что у нас нет никаких возможностей решить проблему самостоятельно. Во 2-м эшелоне у нас находился 3-й батальон, который вынужденно приходилось держать в районе станции Кременская для обеспечения открытого левого фланга. Но огневые возможности у этого батальона были явно недостаточными, чувствовалась необходимость в артиллерии, и мы решили просить её у командира дивизии в качестве подкрепления. С этим я поехал в штаб дивизии на свой доклад. Иванов выслушал меня, но, детально ознакомившись с обстановкой, нам на усилении ничего не дал и только своему командиру противотанкового дивизиона приказал расположиться на огневых позициях в тех местах, которые мы ему укажем.