— Я хотела сказать, что мы, должно быть, натворили глупостей.

— Вовсе нет, — сказал Жюльен. — Вот сейчас ты ведешь себя как безумная.

— Ты уверен, что не натворил глупостей?

— Нет, дорогая, не тревожься.

Жюльен солгал. Сильвия снова зашагала вперед, прошептав:

— Я была так счастлива, так счастлива…

Ветер донес до них запахи леса. Трава была уже не такая мокрая. Сухие листья взвились столбом и пронеслись мимо. Они обернулись и проводили этот ржавый столб взглядом. Их палатка осталась далеко позади. Она была совсем маленькой, затерянной среди этой дикой, дышавшей привольем природы. А листья взлетали все выше и выше, теперь они казались крохотными черными точками в сером небе. Ветер еще несколько мгновений удерживал их в воздухе, потом разметал по поверхности озера.

Стало тихо. Вода на фоне темной громады горы светилась, точно расплавленное серебро.

— Тебе не кажется, что в этом отблеске есть нечто потустороннее, нереальное?

— Кажется. И какая странная тишина пришла на смену ветру!

— Ветер умчался отсюда.

— Вовсе нет. Он только поднялся к небу.

Сильвия откинула голову и прижалась к плечу Жюльена.

— А ведь ты прав, — сказала она.

Облака то и дело расступались, позволяя увидеть узкие полоски голубого неба, которые тут же исчезали.

— У тебя нет такого чувства, будто близится конец света?

— Пожалуй. Но это нелепое ощущение.

— Не скажи. А ну как мы остались одни в целом мире? А ну как все живое по ту сторону гор уничтожила гроза? Правда, назвать концом света это нельзя, потому что мы-то с тобой уцелели.

Жюльен слушал Сильвию не перебивая. Она еще долго говорила о небе, в котором ей виделось множество образов, пугающих и обнадеживающих, потом на минуту умолкла и вдруг почти торжественно спросила:

— Скажи, когда ты вот так смотришь на небо и вообще на все, что нас окружает, не чувствуешь ли ты чье-то присутствие?

— Временами чувствую.

— В церкви я никогда по-настоящему не ощущала присутствия бога, а вот сейчас убеждена, что он нас видит.

Сильвия опять умолкла, потом, видя, что Жюльен хранит молчание, спросила:

— А ты, ты не веришь в бога?

— Как тебе сказать… И сам не знаю. Но я тоже ощущаю чье-то присутствие.

— Как ты думаешь, он нас понимает? Осуждает? Или полагает, что мы не в силах были воспротивиться своей любви?

— Может, он…

Жюльен остановился. Рука Сильвии сильнее сжала его запястье. Они достигли опушки леса.

— Прислушайся, ветер спускается ниже, — шепнула девушка.

В верхушках деревьев что-то зашумело, потом снова наступила тишина.

— Ветер опять умчался. Спустился, чтобы посмотреть, тут ли мы. Ветер — наш друг, я знаю.

— Разве ты не предпочитаешь солнце?

— Ветер просто прелесть. И дождь прелесть…

— А гроза?

Сильвия пристально посмотрела на Жюльена.

— И гроза, пожалуй, — прошептала она.

Они вышли на поляну. Над ними вновь показалось небо, оно проглядывало сквозь переплетение ветвей и листьев.

— Именно так вот и надо венчаться людям, — сказала Сильвия. — Без посторонних свидетелей. И чтобы присутствовало только вот это.

Рука ее медленно поднялась и описала большой круг, словно она пыталась гибким движением обнять все, что раскинулось рядом и над ними.

60

Теперь в душе Жюльена жила тайная надежда, которая порою пугала его. Отправляясь на свидание, он всякий раз страшился той минуты, когда появится Сильвия. Завидев девушку, он вопрошал ее взглядом. Как-то она ему сказала:

— Что-то в тебе переменилось, можно подумать, что ты меня меньше любишь.

— Сильвия! Неужели ты и в самом деле в это веришь?

— Нет, но иногда мне становится боязно.

— Я люблю тебя еще больше.

— Ты стал уж очень рассудительный.

— Возможно.

— Это в ту ночь, у озера, ветер унес твой смех, и ты сделался серьезным, точно школьный учитель.

Так прошли две недели.

Однажды вечером, взглянув на Сильвию, Жюльен понял, что сейчас она заговорит о том, чего он так ждал и боялся все это время. Они были в городском парке. Прошли по горбатому мостику, переброшенному через бассейн. Вода была совсем черная.

— Я очень тревожусь, — сказала девушка.

— Тревожишься?

— Я не хотела тебе говорить. Все надеялась, что обойдется, но прошло уже четыре дня. Со мной этого никогда не бывало.

Он промолчал.

— Посмотри на меня, милый. Ты уверен, что тогда, в Лампи, не натворил глупостей?

— Почему ты так упорно именуешь это глупостями?

— Жюльен, посмотри мне прямо в глаза и ответь. Ты уверен?

Он остановился, повернулся к Сильвии и попробовал ее обнять.

Она отстранилась.

— Сперва ответь.

— Сильвия, ты меня в самом деле любишь?

Взгляд девушки стал жестким, в ее голосе прозвучали резкие ноты. Упершись ладонями в грудь Жюльена, она легонько оттолкнула его и крикнула:

— Жюльен, ты понимаешь, что произошло? Я, видимо, беременна. Слышишь, что я тебе говорю? У тебя такой вид, будто до тебя это не доходит. Будто новость эта тебя не трогает.

— Да что ты, дорогая! Очень трогает, клянусь тебе!

Жюльен выговорил эти слова на одном дыхании, так, словно они шли из самой глубины его души. Сильвия пристально посмотрела на юношу, приблизив свое встревоженное лицо к самому его лицу.

— Жюльен, это неправда! Скажи, что это неправда. Этого быть не может. Неужели ты все сделал обдуманно?

Она почти выкрикнула последние слова. Проходивший мимо старик обернулся. Жюльен заметил это, но мысли его были далеко. Сильвия судорожно вцепилась в отвороты его куртки и принялась трясти юношу, повторяя:

— Ответь мне, Жюльен. Если ты меня любишь, заклинаю тебя, ответь!

Он опустил голову. Потом вскинул ее, сильно сжал руки Сильвии и прошептал:

— Да, дорогая. Я этого хотел. Я хотел этого, потому что боюсь тебя потерять. Я…

— Ты изверг, слышишь, изверг! Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Сильвию нельзя было узнать. Она попыталась вырваться, отпрянуть, и Жюльену пришлось еще сильнее сжать ее руки.

— Отпусти меня! Отпусти! — крикнула она.

— Сильвия, милая! Будь благоразумна, выслушай меня…

Девушка снова попыталась вырваться, а когда ей это не удалось, она судорожно всхлипнула и залилась слезами. Обессилев от волнения, она покорно позволила Жюльену отвести ее к скамейке; он усадил Сильвию и сам опустился рядом. Она все еще всхлипывала и повторяла:

— Я погибла… Погибла…

— Сильвия, мы будем счастливы, вот увидишь. Мы уедем отсюда. Я возьмусь за любую работу. У нас будет ребенок, дитя нашей любви! Подумай, как это чудесно, Сильвия!

— Ты просто изверг. Изверг и эгоист… Я погибла… Погибла… И по твоей вине. Ты только о себе и думаешь!

Он тщетно пытался ее урезонить. Сильвия ничего не желала слушать. Жюльен чувствовал: она убедила себя в том, что погибнет, и больше ни о чем думать не может. Она боялась родителей, боялась скандала. Он понимал, что в эти минуты она не способна здраво рассуждать. У него же в мыслях царила полная ясность. Когда всхлипывания Сильвии затихли, он сжал ладонями ее лицо и заставил девушку посмотреть на него.

— Выслушай меня, — сказал он. — Я прошу тебя ни о чем не думать, а только выслушать меня и поступить так, как я скажу. Завтра утром ты уйдешь из дому, как будто на службу. Я стану ждать тебя в Епископском парке. Потом посажу в автобус, идущий в Альби…

— Ты с ума сошел.

— Дай договорить. Ты поедешь к Элиане и будешь там ждать.

— Чего ждать?

— Будешь ждать и готовиться к отъезду.

— Но я хочу знать, что ты задумал.

— Я приеду туда к тебе. Но прежде повидаю твоих родителей.

Сильвия пришла в ужас.

— Жюльен, мой отец убьет тебя. Он нас обоих убьет.

Юноша улыбнулся.

— Полно, дорогая.

— Ты его не знаешь.

— Завтра в полдень я пойду к вам домой. И поговорю с твоими родителями. Скажу им, что я тебя спрятал и что ты вернешься только после того, как они пообещают дать согласие на наш брак.