Такой ответ получил от оракула Пирр, царь Эпира, когда в 282 г. до н. э. готовился к вторжению в Италию и наступлению на римлян. В переводе прорицание звучит так: «Говорю тебе, потомок Эака, что римская победа возможна».

Как по-латыни, так и по-английски эта фраза может означать и «ты можешь победить римлян», и «тебя могут победить римляне». И здесь тоже оказалось правдиво и то и другое, потому что Пирр победил римлян в двух битвах, а римляне Пирра — только в одной, однако эта единственная победа была последней.

В каком-то смысле описание ареста герцогини верно, но не во всем. На самом деле попытка колдовства и арест Элеоноры случились в 1441 г., за четыре года до брака Генриха VI и Маргариты. Более того, Йорк не присутствовал при аресте герцогини и не мог при нем присутствовать; в 1441 г. он был во Франции и пытался сохранить Нормандию.

Однако Шекспир, поручив эту миссию Йорку, с точки зрения драматургии поступил совершенно правильно. То, что Йорк получил возможность прочитать пророчества, добавило сцене драматизма. Елизаветинская публика прекрасно знала, что таинственным герцогом, которому суждено сместить короля, является сам Йорк, что по прошествии некоторого времени Йорк, в свою очередь, будет смещен королем и умрет трагической насильственной смертью. (Однако это случится только в следующей пьесе.)

Во время ареста герцогини король и королева находятся на соколиной охоте в Сент-Олбансе. Кардинал и Глостер тоже здесь; как обычно, они яростно ссорятся и готовы вызвать друг друга на дуэль. (Во время ареста герцогини Хамфри Глостеру пятьдесят лет, а кардиналу за шестьдесят, так что искусно орудовать мечами они вряд ли могли бы.)

За этим следует комический эпизод, в котором некий деревенский житель Симпкокс притворяется, что произошло чудо: якобы он был слеп от рождения и неожиданно прозрел.

Король изображен в этой сцене доверчивым простофилей, потому что каждая его фраза говорит о набожности святоши, что несовместимо с его светским положением и не соответствует настроению всех остальных (а особенно кардинала). Так, услышав, что слепой внезапно прозрел, король говорит:

Иными словами, вновь обретенное зрение увеличит количество соблазнов, которые раньше слепого не тревожили, поэтому везение может превратить его в грешника. Эта мысль почерпнута в Евангелии от Иоанна: «Иисус сказал им: если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас» (Ин., 9: 41).

В Библии речь идет о слепоте символической. Фарисеи, к которым обращается Иисус, претендуют на значение истины, а потому не хотят внимать учению и остаются грешниками. Если бы они признали, что ничего не знают (то есть слепы), то стали бы учиться и перестали бы грешить.

Однако поводом для этой фразы является предыдущий эпизод, в котором Иисус излечивает слепого от рождения; видимо, набожный король вспомнил именно его.

Король спрашивает Симпкокса, где он родился, и тот отвечает:

Город Берик[194] находится на побережье Северного моря всего в 3 милях (5 км) от границы с Шотландией.

Но тут Глостер устраивает обманщику перекрестный допрос, подробности которого Шекспир заимствует из книги под названием «Деяния и памятники этих последних и опасных дней», написанной англичанином Джоном Фоксом и опубликованной в 1563 г. Фокс собрал все доступные ему легенды о людях, которых преследовали, подвергали пыткам и убивали за их религиозные убеждения, поэтому вскоре его труд стали называть «Книгой мучеников».

Глостер заставляет Симпкокса называть цвета, которых слепой от рождения и прозревший лишь полчаса назад знать не может. Самозванца приговаривают к наказанию, хотя его жена восклицает:

Эта фраза очень важна. Столетняя война легла тяжелым бременем на плечи англичан и создала им множество дополнительных трудностей. Слабость верховной власти при Генрихе VI позволяла лордам (в том числе Глостеру и кардиналу) создавать собственные армии, которые воевали друг с другом и терроризировали население. Более того, основу английского сельского хозяйства составляло овцеводство, которое нуждалось в обширных пастбищах. Но если раньше эти пастбища предназначались для выпаса стада, принадлежавшего городу или общине, то теперь лорды огораживали их для выпаса своих собственных стад.

Положение английских крестьян неуклонно ухудшалось в течение нескольких десятилетий; простой народ терял доверие к верховной власти и стремился сменить ее. Страна созрела для революции, гражданской войны или того и другого вместе.

Глостера хвалят за то, что он разоблачил Симпкокса, но тут приходит известие об аресте жены Глостера, занимавшейся колдовством. Глостер, ошеломленный этой новостью, уже не помышляет о дуэли с кардиналом. Бедняга может сказать только одно: если его жена действительно занималась колдовством, пусть она отвечает за это по всей строгости закона.

Тем временем в Лондоне Ричард Йорк снова мечтает о троне. Во время тайных переговоров с Солсбери и Уориком он раскрывает природу своих династических притязаний, снова повторяет рассказ о семи сыновьях Эдуарда III и снова подчеркивает свое происхождение (по материнской линии) от третьего сына, в то время как Генрих является потомком лишь четвертого сына. (Трудно представить себе, что Солсбери и Уорик этого не знают, но публике нужно напомнить об этом.) Когда Ричард упоминает Эдмунда Мортимера, графа Марча (брата его матери) и «законного» преемника Ричарда II, Солсбери, прервав его, говорит:

Снова повторяется старая путаница. В плену у Оуэна Глендаура находился не граф Марч и наследник престола, а его дядя и полный тезка (см. в гл. 7: «Мортимер…»). По крайней мере, здесь говорится о его смерти в плену, что соответствует истине; точнее, он умер в Уэльсе, сражаясь на стороне Глендаура, зятем которого стал. В первой части «Генриха VI» описана смерть Эдмунда Мортимера в лондонском Тауэре, но это не имеет никакого отношения ни к дяде, ни к племяннику.

Шекспир опускает одну важную деталь: Ричард Йорк женат на Сесили Невилл, сестре графа Солсбери. Ричард Йорк и Солсбери — зять и шурин, так что у Невиллов есть все основания быть сторонниками Йорка.

Солсбери и Уорик становятся союзниками Йорка и обещают поддержать его притязания на трон. Йорк убеждает их не торопиться и ждать подходящего момента. Действуя в духе Макиавелли, Йорк предлагает дождаться падения Глостера, предсказывая, что оно пойдет на пользу его сторонникам. (Шекспир, симпатии которого на стороне Ланкастеров, намеренно приписывает Йорку поступки в духе Макиавелли; исторических подтверждений этому нет.)

Собеседники соглашаются, и Уорик говорит:

Это одно из пророчеств оракула, которые сбываются всегда, но лишь наполовину. Уорик действительно сплотил сторонников Йорка и в свое время был известен под прозвищем «делатель королей», но королем он сделал вовсе не Ричарда Йорка.