Моя взгляд упал на стол и никуда больше я смотреть не собиралась. Не знаю почему, но мне было просто страшно поднять глаза на одного из них, словно если наши взгляды встретятся, я стану каменной статуей, как в сказке.

– Ты ей расскажешь или мне начать? – наконец заговорил Уилсон.

– Я сам, – кратко ответил Кан и снова замолчал, собираясь с силами. Меня бросило в дрожь. Что такого он должен мне рассказать? Что такого он скрывает? – Когда я только переехал в Чикаго, я встретил там девушку, ее звали Джулианной. Она стала первой девушкой, что была…не на одну ночь. Через несколько месяцев она стала все больше и больше уходить в себя, мы стали реже видеться, она стала очень странной и потерянной. Одним вечером она мне сказала, что у нее есть другой, и что с ним она дольше, чем со мной, а еще что он уже даже сделал ей предложение.

– И этим кем–то был я, – одновременно со злостью и грустью сказал Уилсон.

– Да. Она не знала, что мы братья, но позже узнала. Я не буду рассказывать о многочисленных ссорах между нами тремя. Расскажу сразу заключительную часть. Джулианна решила остаться с Уилсоном, и я особо не возражал. А через неделю ее нашли…мертвой. Она покончила жизнь самоубийством.

Последнее предложение Кан сказал шепотом, не в силах больше говорить вслух. Я продолжала смотреть в ту же точку, не зная как реагировать на это.

Совершенно случайно я вспомнила обе наши встречи с Уилсоном, его письмо, разговоры с Каном о нем. И эту историю. Все сложилось воедино.

– Ты ненавидишь его, потому что считаешь, что это он довел ее до такого, да? – обратилась я к Уилсону. Тот еле заметно кивнул, – Но это не так. Она сама себя погубила. Когда ты узнал, кто я и как Кан относится ко мне, ты захотел отнять меня у него, как он отнял у тебя Джулианну, но он этого не делал. Уилсон, – я подняла взгляд на него, – это был ее выбор, никого нельзя винить в этом. И я это говорю не потому что хочу защитить себя, чтобы ты ничего со мной не сделал. Я говорю это потому, что была в этом сумасшествии, как она. Я хотела сделать то, что сделала она, но не стала, потому что в один момент я сказала себе, что должна сражаться за свое счастье, а не сдаваться таким образом, – братья слушали меня, не издавая ни звука, – Вы есть друг у друга, вы братья, так цените это. Мои брат и сестра относятся ко мне ужасно уже около десяти лет. Я бы отдала все, чтобы вернуть наши прежние отношения. Вы еще можете это сделать. Но решать только вам.

С этими словами я быстро встала из–за стола и вышла из библиотеки, прикрыв за собой дверь. Катрин стояла у стены и ждала меня.

– Ну что? – спросила она.

– Она рассказали мне причину их ненависти за последние лет пять, наверное. Мне пришлось прочитать им небольшую лекцию о том, как важны братья и сестры. Сейчас все зависит от них. А мне срочно нужен кофе, я жутко устала.

– Пойдем, милая.

Мы с Катрин просидели на кухне около полу часа, после чего прошли в гостиную и просидели там столько же. На улице уже смеркалось, а Каннахен и Уилсон не подавали никаких звуков. Было тихо.

– Может сходить к ним? – встревожено спросила Катрин.

– Они были в ссоре всю их жизнь, так что если они померились, то им есть о чем поговорить. Особенно, если в библиотеке припрятана бутылочка виски, – я засмеялась.

И вот, спустя несколько секунд в комнату вошли парни. Мы смиренно ждали от них каких–нибудь слов.

– Мама, прости нас. Мы сожалеем, что двадцать с лишним лет мучали тебя этими ссорами, – сказал Уилсон, – Если ты не будешь против, я бы хотел побыть с тобой какое–то время.

– А нам с Арией, к сожалению, пора в Чикаго, нас ждет работа, – Кан посмотрел на меня и улыбнулся. От его улыбки и изумрудных глаз мое сердце забилось быстрее.

Уехать мы решили на следующее утро. Уилсон за завтраком рассказывал Кану о своем бизнесе, и они договорились встретиться в Чикаго, а я в свою очередь сидела с Катрин в саду и ела яблочный пирог, как в самый первый день моего пребывания тут.

– Я надеюсь, вы навестите нас, – улыбнулась я.

– А я надеюсь понянчить внуков, – парировала Катрин. Я чуть не подавилась куском пирога, – Шучу, милая. Сначала вам нужно обустроить дом, пожениться, а потом уже думать о детях. Только не торопитесь. И я с радостью буду навещать вас, спасибо за приглашение. Ах да, и еще, – добавила женщина. Я подняла на нее глаза, – Добро пожаловать в семью, Ария.

– Спасибо, – я широко заулыбалась. И эта улыбка никак не сползала с моего лица.

Уилсон тоже поговорил со мной перед отъездом. Он извинился за то, что шпионил за мной и причинил боль, за то, что пугал. Я была рада простить его.

Когда я прощалась со своей новой семьей, на глазах застыли слезы, ведь они любили меня больше, чем моя родная семья, как бы это ни было прискорбно.

– Дом, милый дом, – вздохнула я, ставя чемодан в прихожей. Наконец–то мы были в Чикаго. В незабвенном городе ветров…и пончиков.

– Пойдем, я хочу перекусить, – Кан повел меня на кухню, усадил за барную стойку и принялся делать сэндвичи.

– Ты вообще в курсе, что Энн тут? Она можешь приготовить нормальный обед.

Кан улыбнулся и слегка нахмурился.

– Неужто ты привыкла к тому, что в доме есть прислуга?

Я закатила глаза, встала со стула и устало поплелась на выход.

– Пойду, проверю почту, – сказала я Кану, перед тем как вышла из дома.

Несколько секунд я просто стояла у почтового ящика и нежилась, подставляя лицо под лучи солнца. После этого момента наслаждения я все же достала письма из ящика и пошла к дому, на ходу просматривая почту.

Тут была реклама, счета, два письма для Кана и…одно для меня.

Я вернулась на кухню и распечатала конверт.

Когда я увидела имя отправителя, руки задрожали, а пальцы поледенели. Это было письмо от моих родителей.

Да что ж за неделя–то такая?!

Глава 17

Ошибки прошлого

«Дорогая Ария,

С тех пор как ты ушла, многое изменилось. Каждый день мы с отцом жалеем, что так поступали с тобой. Не знаю, сможешь ли ты нас простить, но хотя бы поговори с нами.

Если все же решишься, приходи домой в любой день, в любое время и поговори с нами. Мы очень скучаем.

– Мама и папа»

– Кан, – тихо позвала я парня, – Мне нужно сходить домой.

Каннахен удивленно посмотрел на меня.

– Родители приглашают меня. Они хотят поговорить, мне нужно сходить.

– Я пойду с тобой. Завтра после обеда, договорились?

Кан поцеловал меня в висок и поставил тарелку с сэндвичем передо мной.

Кан пришел домой с работы в половину третьего, как и обещал. Я уже была готова к этому времени, так что мы сразу же сели в машину и поехали в город.

К моему огромному удивлению, в этот раз Каннахен сам сел за руль.

– Волнуешься? – спросил парень.

– Не особо. Я не собираюсь возвращаться домой и хочу, чтобы они это знали.

Все конечности заледенели, когда мы, наконец, остановились у моего прошлого дома. Хотя я почти не считала это место домом. Оно было тюрьмой, из которой я сбежала.

Кан взял меня за руку, и мне тут же стало легче. Мы поднялись по лестнице, и я три раза постучала в дверь.

Дверь открыла мама. Она была удивлена, когда увидела рядом со мной Каннахена.

– Проходите, пожалуйста, – сказала она, запуская нас в дом, – Не ожидала, что ты приведешь с собой…своего молодого человека.

– Это Каннахен, – сказала я, – Кан, это моя мама.

Мама жестом пригласила нас присесть на диван. Мы сели напротив нее.

Позади нас, на лестнице, послышались шаги. Я обернулась и увидела Майка. Бат сразу кинулся бежать ко мне.

– Ария! Я так по тебе скучал! – мальчик бросился ко мне на шею и крепко сжал в объятиях.

– Привет, парень, – я улыбнулась, – Я тоже скучала, – я провела рукой по щеке брата и увидела в его взгляде то, чего не замечала раньше. Он любил меня. Я хорошо знала его и Анджелу, которая запросто могла уговорить маленького мальчика обзывать меня, хотя иногда мы с Майком все же играли в прядки, – Можно я немного поговорю с мамой, а потом мы с тобой сходим куда–нибудь, ладно?