Навещая приятеля, Дон стал все чаще заглядывать в мастерскую, а однажды не удержался и вызвался помочь. Работа затянула его настолько, что он просидел за ней почти до полуночи. С тех пор он приходил к старику каждый день, официально приобретя статус ученика. Старик, видя увлеченность Дона, раскрыл ему все секреты своего мастерства, и уже скоро Дон начал делать игрушки сам.
К весне он овладел новой профессией настолько, что старик переложил на него часть своих заказов.
Впервые в жизни он нашел дело, которым хотел заниматься, которому готов был отдаться полностью. Учебу он посещал исправно, но она больше не занимала его мыслей. Он решил ничего не говорить родителям до тех пор, пока не добьется в своем деле окончательного успеха. Он мечтал открыть свой магазин игрушек. Делать особенные ни на что не похожие куклы, которые в точности бы повторяла внешность своих будущих владельцев. В Лондоне он даже добился того, что ему начали поступать заказы, и за год он скопил некоторую сумму собственных заработанных денег. Через год же он хотел бы вернуться сюда, в свой город, и открыть здесь магазинчик.
Дон говорил необыкновенно воодушевленно, так что даже казалось, он на пару минут забыл о Розе. Она слушала его молча, отказываясь верить в реальность происходящего. И если поначалу ей казалось, что этот рассказ не больше, чем дурная шутка и что при помощи женских хитростей и уловок она сможет легко переубедить своего жениха, то чем больше она его слушала, тем больше понимала, что он одержим. Огонь плясал в камине свой безумный дикий языческий танец, и в глазах Дона теперь горел такой же дьявольский огонь. Он стоял над ее креслом, и его темная фигура вдруг показалась ей пугающей, а его синие глаза казались теперь налитыми кровью. Когда он, наконец, договорил, то, как она и рассчитывала с самого начала, предложил ей стать его женой. Но теперь Розу испугали эти слова. Собрав всю свою решимость, она холодно ответила, что не готова пока к вступлению в брак. Она была зла, раздражена, напугана, разочарована и убита. Все ее двухнедельные мечты рухнули, ее избранник, ее идеальный сказочный принц оказался едва ли не безумным. Ей хотелось оскорбить его, высмеять, кинуть ему в лицо его чертову куклу, но она побоялась. Дон все понял. Посмотрев на прощание в казавшиеся теперь ледяными глаза, которые еще несколько минут назад смотрели на него с любовью, он молча вышел. Как только дверь за ним захлопнулась, его подарок полетел в камин. И глядя на то, как огонь с удовольствием и счастливым треском пожирает свою жертву, как слезает с кукольного лица нежный румянец и превращаются в пепел черные локоны, Роза невольно ощутила себя такой же жертвой. Она рыдала так громко, что сбежались все слуги в доме. В тот вечер она твердо пообещала себе никогда больше не влюбляться.
Новость о том, что младший сын Хиллзов решил стать кукольником, обсуждалась теперь едва ли не чаще, чем погода. Когда слухи дошли до его родителей, то Питер Хиллз наотрез отказался верить в подобные небылицы. Он написал сыну длинное письмо, в котором требовал объяснений, но ответа так и не получил.
Спустя месяц из университета пришло короткое письмо, в котором сообщалось, что Дон перешел на медицинский факультет.
Проучившись там полгода и познакомившись с неким Питером Винсдером, который к тому времени уже заканчивал свое обучение, он получил от него предложение отправиться в Индию. Питера взяли на борт торгового судна в качестве врача, к тому же он не прочь был изучить различные виды тропических лихорадок, одним словом, ему нужен был ассистент, друг и помощник в этом далеком плавании. Поразмыслив, Дон согласился.
За год они совершили несколько рейсов до Индии и провели там пару месяцев, за которые Дон немало преуспел в медицине. Он внимательно и дотошно изучал строение человеческого тела, уделяя особое внимание не болезням, а свойствам различных его частей. Его интересовали книги с описанием формы черепа, рисунками человеческого скелета, а так же описание свойств волос и кожи. Питер догадывался, что за таким явным интересом кроется что-то другое, и что медицина является лишь средством для достижения одному Дону известной цели. Впрочем, из Дона вышел отличный друг и незаменимый помощник, поэтому Питер не докучал ему лишними вопросами и никогда не интересовался, что Дон делает в своей каюте в часы, свободные от работы.
Когда их корабль в очередной раз причалил к погруженному в утренний туман берегу, и приятели обрели возможность немного отдохнуть, Дон получил письмо от своего отца, которое уже как несколько недель ждало его дома. В письме говорилось, что его матушка серьезно больна и требовалось незамедлительно приехать, что Дон и сделал. Попрощаться с ней он так и не успел - она умерла за сутки до его приезда. Опечаленный ее ранней кончиной, он решил на некоторое время остаться дома. Его отец сделался угрюмым и молчаливым, слонялся по дому точно тень и почти ни с кем не говорил. Он до того был погружен в свои мрачные думы, что забывал вовремя выдавать жалованье прислуге. Дон же, несведущий в подобных делах, предпочел выдать расчет всем, кроме их дворецкого, верой и правдой служившего им еще с тех времен, когда Дон был совсем маленьким, и его жены, бывшей у них кухаркой. В доме, некогда полном гостей и веселья, теперь поселилась гнетущая тишина.
Воздух с полей веял прохладой, возвещая о скором приходе осени.
Вечера становились все более холодными и унылыми, дни серыми и промозглыми, полными тоски и одиночества. Дону пора было уезжать, но гнетущая атмосфера дома погружала его в такую тоску и меланхолию, что он не в силах был предпринять свой отъезд.
Дни он, как правило, проводил за книгами, а с наступлением сумерек выходил немного пройтись по опустевшим улицам. Ему не хотелось встречать знакомых, благодаря Розе, ославившей его на весь город едва ли не сумасшедшим. Надо сказать, сама она к тому времени уже сделала отличную партию, блестяще выйдя замуж за сына крупного банкира и перебралась жить в Лондон, что было куда лучше, чем оставаться законодательницей провинциальной моды. Проходя вечерами мимо ее дома, Дон невольно вспоминал то время, когда был так счастлив.
В одну из таких вечерних прогулок он забрел на самую окраину их городка, туда, где заканчивались ряды уютных сельских домиков и начинался огромный зеленый луг. Посередине луга рос большой дуб, настолько старый, что еще его дед рассказывал ему, как в молодости заснул под этим дубом, а проснулся на пирушке фейри. Вспомнив этот рассказ, Дон улыбнулся. Теперь, в свете молодого месяца, дуб казался прочным и монументальным, точно сделанным из камня. Казалось, что ни одно поколение еще сменится, а он все так же будет стоять, огромный и могущественный, точно Колизей, напоминая о давно минувших днях.
Дон все еще рассматривал дуб, когда его внимание отвлек скрип калитки. Он обернулся и заметил в конце улицы хрупкую фигурку в темном плаще, выскользнувшую во тьму из дома, окруженного высоким забором. Он присмотрелся внимательно и разглядел девушку, хрупкую и бледную, точно призрак. Ее волосы выбились из-под капюшона, и теперь прохладный ветерок трепал их во все стороны. Подойдя ближе, Дон узнал Шейлу Грин, дочь булочника. В детстве они вместе посещали воскресную школу. Он окликнул ее и спросил, что она тут делает, и получил в ответ, что она навещает миссис Миллз. Эта своенравная дамочка, за которой водилась дурная слава ведьмы, спровадила на тот свет двух мужей, и очень удачно выдав замуж всех своих дочек, теперь жила одна. Иногда к ней вечером захаживали молодые девицы, прося помощи приворожить того или иного юношу, и говорят, она никому не отказывала, как и сама не отказывалась от щедрой платы за свое ремесло. Однако это были не больше чем слухи, жертвой которых Дон и сам в последнее время стал. Шейла объяснила ему, что пожилая женщина приболела, и она приходила ее проведать и занести бедной старушке свежей выпечки.