— Я не буду. Это сейчас пройдет, — всхлипывала она, но безудержные слезы лились из глаз помимо ее воли.

Анатолий резко затормозил, остановил машину, сгреб невесту в объятия и нежно поцеловал ее в уголок губ. У женщины закружилась голова. Никто никогда не имел над ней такой власти, ни от чьих поцелуев она едва ли не теряла сознание.

— Прости меня, — прошептал Толик.

— За что?

— За то, что в этот день я оставил тебя одну. Из-за моей принципиальности сорвалась наша свадьба.

— Если бы ты был другим, я бы не полюбила тебя. А свадьба?.. Она обязательно будет! Ну и что, что она сорвалась, это уже становится нашей традицией. Зато мало кто может похвастаться такими приключениями, — сквозь слезы рассмеялась Ангелина. — Будет, что вспомнить на старости лет.

— Чего ж ты тогда опять плачешь?

— От счастья, милый. От счастья.

Резкий протяжный гудок заставил Анатолия посмотреть в зеркало заднего вида. Водитель, подъехавший сзади, слишком поздно заметил остановившийся автомобиль. Выворачивая машину на встречную полосу, он пытался притормозить, насколько позволяла покрытая снежной кашей дорога, но его все равно несло на «мерседес». Толик мгновенно рванул вперед, чудом избежав столкновения. Красный с перекошенным лицом водитель промчался мимо, успев показать им комбинацию из сжатых в кулак четырех и вытянутого вверх среднего пальца, сопровождая жест активной артикуляцией.

— Сам такой! — не выдержала Лина. — Дистанцию соблюдать надо!

— Не шуми! Это мы виноваты. Под таким слоем грязи он наверняка не разглядел включенных стоп-сигналов.

— Он ехал с превышением скорости! — настаивала на виновности водителя Ангелина.

— Не больше шестидесяти, — заступился за него Толик.

— Нет, больше! — упорствовала она.

— О! Теперь я вижу, что дело идет на поправку. А давай-ка я тоже чуть-чуть прибавлю скорости. Пока Илюха с Катькой отыщут «ауди», пока до дома доедут, мы вполне успеем…

— Что успеем?!

— Ванну вместе принять! — предложил Анатолий. — Должен же кто-то омыть мои боевые раны. А у Голубева в его джакузи целую роту разместить можно.

— Что это с тобой, а? — удивилась она. — Мир что ли перевернулся? Тебя ж раньше в чужой квартире под расстрелом нельзя было соблазнить…

— Времена меняются, — загадочно улыбнулся он. — Ты вон тоже раньше не была такой плаксой.

— А по-моему, — хихикнула Лина, — мы оба ошалели от сегодняшних приключений.

— Я человек стойкий. И превратности жизни лишь закаляют меня. Но, когда смолкают боевые трубы, оружие снято и повешено в чулан, воин мечтает о простом человеческом счастье и теплом и мягком теле любимой женщины.

— Я обожаю, когда ты так красиво изъясняешься! Ну, скажи еще что-нибудь…

— Идем со мной, моя боевая подруга, и я покажу тебе великое искусство любви. Кстати, мы приехали.

— Тогда бежим скорее наверх, — Ангелина выскочила из машины, позабыв о больной ноге. — Ой! — вскрикнула она от пронзившей ее боли.

— Что еще? — встревожился Анатолий.

— Пустяки. Нога.

Жених подхватил невесту на руки и вихрем взлетел по лестнице.

— Котенок, а зачем вы оставили машину в этом дворе? Чего вы прямо к отделению милиции не подрулили? Здесь же так темно, что черт ногу сломит! — ругался Голубев, проваливаясь ботинком в яму со снежным месивом.

— Странно, — тревожно озиралась по сторонам Катя. — Несколько часов назад все фонари сияли, как на Бродвее. Неужели все лампочки разом перегорели?!

— Нет! Карлсон повыкручивал, — мрачно пошутил Илья. — И унес в свой домик на крышу. А ты, случаем, дворы не перепутала?

— Ничего я не перепутала! — горячилась Катя. — Я двор как свои пять пальцев знаю. А машину мы сюда поставили из-за гаишника. Он хотел нас с Ангелиной задержать, вот мы и дали деру. Я в этот дворик заскочила, а он с мигалкой и сиреной мимо пронесся. Ну а мы машину здесь спрятали, а до отделения сами дошли.

— Какие, однако, коварные и предусмотрительные. С вами нужно держать ухо востро, — дурачился Голубев, подначивая жену.

— Да, мы такие! — приняла она игру. — Но тебе ведь только такие женщины нравятся?

— Да! — с жаром отозвался Илья. — Мне нравятся страстные, темпераментные, необузданные, непредсказуемые… Чтоб коня на скаку останавливали и от гаишников удирали…

— Тогда тебе повезло! Но мне тоже нравятся не совсем обычные мужчины, — продолжила она.

— Интересно, интересно, кто же тебе нравится, моя прелесть? — возбужденно засопел ей в ухо Голубев.

— Высокие, стройные, поджарые блондины, — Катя выдержала паузу, — меня раздражают! Моя слабость — коренастые крепыши, с пельмешками вместо ушек и сгустком мыслей, сконцентрированным на животе.

— Значит, речь идет не обо мне? — Илья притворно обиделся. — Потому что мои уши — эталон совершенства, их даже снимали в рекламе лапши «Доширак». А с моего живота… — Голубев поскользнулся и чуть не растянулся в куче мокрого снега.

— Ой, как же я могла забыть! — спохватилась Катя, сунула руку в сумочку, покопалась и на ощупь отыскала злополучную зажигалку. — Да будет свет! — торжественно воскликнула она, щелкнув колесиком.

— Тише! — дернул жену за руку Илья. — Там кто-то есть!

— Где?

— Под фонарем. Слышишь, кто-то разговаривает.

— Там мы с Ангелиной оставили «ауди», — Катя щурила глаза и всматривалась в кромешную тьму. — Ничегошеньки не видно. А вдруг кто-то залез в машину?

— Вы что, ее на сигнализацию не поставили?

— Я ушла вперед, чтобы побыстрее встретиться с Семеном Семеновичем. А Ангелина сзади ковыляла, у нее нога болела. Может, она и забыла включить сигнализацию, — объяснила Катя.

— Нет, — спохватился Илья. — В этой машине суперсовременная сигнализация. Она включается автоматически. Я же сам ее устанавливал перед тем, как подарить «ауди» Ангелине.

— Илья, ты как ребенок, — горячо шептала Катя. — Сейчас полно всяких умельцев, любую сигнализацию отключить могут.

— Катя, это нелогично. Если они такие ловкачи, то почему не угнали машину?

— Они ее грабят!

— И что такого ценного госпожа Громова или господин Морозов прячут в своей машине?

— Не знаю, — растерялась женщина. — Что делать будем? Я предлагаю добежать обратно до отделения милиции. Пусть теперь они поработают. С нас на сегодня хватит! Мы и так норму перевыполнили.

— Нет, — Голубев отказался от пораженческого плана. — Дай мне зажигалку, я подкрадусь поближе и проверю, кто там хозяйничает. Если что, я их припугну!

— А я? — Катя растерянно топталась на месте.

— Котенок, держи мой мобильник. Ты будешь прикрывать мои тылы. Если силы окажутся неравными, вызовешь милицию.

— Илья, не ходи! — захныкала Катя. — Умоляю!

— Не дрейфь, старушка!

— О, Боже! — взмолилась Катя. — Хоть бы свет зажегся, или еще кто-нибудь во дворе появился.

Грохоча пинаемой консервной банкой, во двор возвратились загулявшие подростки. Они громко смеялись, ругались, лупили банкой о стены дома до тех пор, пока она не отрикошетила в бампер припаркованной «ауди». Как по команде в машине включились фары. В ярком свете Катя и Илья узнали «волгу» с мигалкой на крыше, которую лжегаишники оставили возле Дворца бракосочетания.

Какие же они растяпы! Голубев ругал себя за горячность. Когда бандиты запихали Анатолия в лимузин, Илья кинулся спасать друга, а про такую улику забыл! Преступники успели вернуться в город, забрать «волгу» от Дворца бракосочетания…

Стоп! Может, они и впрямь великие ловкачи, но как они умудрились отыскать «ауди»? И зачем им понадобилась машина без пассажиров? Вывод напрашивался сам собой: за машиной Ангелины была установлена слежка. Или?.. Или преступников было не двое. А сколько?.. И настоящий ли гаишник гонялся за Катей и Ангелиной?.. Впрочем, у него документы не проверяли, и он вполне мог оказаться из той же шайки. А если все это так, значит в городе орудовала хорошо организованная преступная группировка.

Подростки тоже приметили мигалку на крыше «волги». Как черные кошки, они бросились врассыпную по углам и затаились. Фары погасли. А потом вспыхнули фары «волги», и она плавно поехала по двору, ощупывая лучами дальние закоулки.