— Дзирт не убьет меня. Я могу отговорить его. Он примет меня.
— По крайней мере, он потребует, чтобы ты вернул ему меня, — сказал Хазид'хи, — чтобы он мог отдать меня той человеческой женщине.
— Я этого не позволю.
— А как ты ему помешаешь? И как ты сможешь отвечать на вопросы жрецов, если меня не будет рядом?
— Мы уже закрыли этот вопрос, — ответил дроу.
— Нет, если я оставлю тебя, — предупредил меч.
Тос'ун вздохнул, понимая, что попался. Ему не очень-то хотелось идти одному, навстречу зимнему холоду, и он не знал, что сказать мечу.
Но при этом он не желал отдавать Хазид'хи ни Дзирту ни кому-либо другому. Тос'ун понял, что его навыки борьбы улучшались благодаря обучению меча, и мало какое другое оружие в мире обладало столь же совершенным лезвием. Однако он не сомневался относительно замечания Хазид'хи, в том, что он еще не готов дать отпор воину, равному Дзирту До'Урдену.
Едва заметными шагами дроу подошел к Синнафейн сзади.
— Сегодня прекрасный день, но ветер заставит нас укрыться в пещере, — сказала она, и Тос'ун понял большинство слов и их значение. Он был способным учеником, и язык эльфов не так уж отличался от его родного, в них было много похожих слов и корней, и структура тоже была идентична.
Она повернулась к нему лицом, прежде, чем он ударил.
Мир, должно быть, завращался перед глазами Синнафейн. Она лежала на камне, и дроу стоял над ней, а острие его смертоносного клинка касалось ее подбородка, заставив эльфийку выгнуть шею.
— Убей ее! — Потребовал Хазид'хи.
Мысли Тос'уна помчались. Он хотел погрузить свой меч в ее горло и пронзить голову. Или, возможно, он должен был взять ее в заложники. Она была бы ценным преимуществом, и той, что предоставила бы ему много приятных возможностей прежде, чем он бы ее убил.
Но для чего?
— Убей ее! — Закричал Хазид'хи в его голове.
Тос'ун отодвинул лезвие назад, и Синнафейн, наклонив подбородок, посмотрела на него. Страх в ее синих глазах доставлял ему удовольствие, и он бы задержал меч, только чтобы дать ей немного надежды, прежде чем проткнуть ей горло.
Но зачем?
— Убей ее!
— Я тебе не враг, но Дзирту этого не понять, — Тос'ун услышал свои собственные слова, но он знал ее язык еще настолько плохо, что лицо Синнафейн исказилось, когда она попыталась понять.
— Я тебе не враг, — медленно, тщательно выговаривая каждое слово, сказал он. — Дзирт не поймет.
Он расстроено покачал головой, наклонился вниз и, достав оружие беспомощной эльфийки, отшвырнул его прочь. Он вздернул Синнафейн на ноги и повел ее прочь, приставив Хазид'хи к ее спине. Он несколько раз оглянулся на пещеру, прежде чем понял, что преследования не будет.
Он развернул Синнафейн и заглянул ей в глаза.
— Я тебе не враг, — повторял он снова и снова.
А затем, к высшему неудовольствию Хазид'хи, Тос'ун Армго убежал.
— Это — меч Кэтти-бри, — сказал Дзирт, когда Синнафейн рассказала ему о Тос'уне несколько дней спустя, когда она и ее группа вернулись в Лунный лес. — Он был одним из тех двоих, что я видел, когда боролся с Обальдом.
— Наши заклинания поиска правды не обнаружили его ложь, или любое преступное намерение, — заспорила Синнафейн.
— Он — дроу, — вставила Инновиндиль. — Они — раса, полная всяческих уловок.
Но простой ответ Синнафейн: "Он не убил меня." смягчил большую часть веса этого аргумента.
— Он был с Обальдом, — снова сказал Дзирт. — Я знаю, что несколько дроу помогали королю орков, подстрекая его к нападениям.
Он посмотрел на Инновиндиль, что кивала, соглашаясь.
— Я найду его, — пообещал Дзирт.
— И убьешь? — спросила Синнафейн.
Дзирт промолчал, но лишь потому, что ему вовремя удалось сдержать слово "Да", и оно так и не покинуло его уст.
— Ты понимаешь, что это вообще такое? — Спросил Инновиндиль жрец по имени Джаллинал. — Что такое привидение?
— Дух с незаконченными земными делами, — ответила Инновиндиль, хотя и не без дрожи в голосе. Священники не согласились бы на такой ритуал просто так. Обычно привидения были очень редкими, беспокойными душами, отошедшими в мир иной посреди жизни и не успевшими завершить все начатое. Но Эллифейн не была такой. И все же эльфийские жрецы верили, что во всех отношениях будет лучше, если они хотя бы на время смогут создать привидение Эллифейн, кое-что почти неслыханное. Они были убеждены в своем решении, но, тем не менее, несмотря на всю их веру, Инновиндиль беспокоилась. Хотя она-то уже сделала свой выбор.
— Воплощение не очень болезненно, — уверил ее Джаллинал. — Физически. Но это тревожно в высшей степени. Ты уверена, что ты можешь сделать это?
Инновиндиль вздохнула и оглянулась назад, в сторону деревянной хижины, где, она знала, сейчас был Дзирт, и ее уверенность окрепла. Она готова была пойти на это, ради дроу, которого полюбила, как самого дорогого друга, и она понимала, что он нуждается в этом — так же, как и Эллифейн.
— Давайте закончим с этим и наконец-то сможем спать спокойно, — сказала Инновиндиль.
Джаллинал и другие жрецы начали свой ритуал, а Инновиндиль откинулась на подушки, разложенные на полу, и закрыла глаза. Волшебство проникало в нее мягко, бережно открывая путь к духу, который вызвали священники. Ее сознание дремало, но не оно умерло окончательно. Скорее уж ее мысли казались словно бы проникающими из сознания ее погибшей подруги, и она видела и слышала все, отраженное из сознания Эллифейн.
Она знала, что Эллифейн была там, рядом с ней, и когда ее тело село, это было волей Эллифейн, не Инновиндиль.
Было кое что еще, замеченное Инновиндиль: хотя это и была Эллифейн, в пределах ее тела, бок о бок с ее собственным духом, ее подруга была совсем другой. Она была спокойна и безмятежна, и в ее душе впервые царило умиротворение. Мысли Инновиндиль тут же подвергли сомнению это изменение, и Эллифейн ответила воспоминаниями о своем отдаленном прошлом, ясно возникшими в ее сознании.
Это воспоминание было смутным и очень далеким. Вопли ужаса и предсмертной агонии витали в воздухе.
Она чувствовала тепло, влажное тепло, и знала, что это было кровью.
Небо вращалось над ней. Она упала на тело женщины, что держала ее… Конечно же, это же мать Эллифейн!
Ум Инновиндиль проносился через все эти видения, запутавшийся и разбитый, не зная, за что ухватиться. И вот тогда она сосредоточилась на единственном ясном изображении, что возникло перед ней: глаза цвета лаванды.
Инновиндиль знала эти глаза. Она смотрела в те же самые глаза в течение многих месяцев.
Мир стал еще более темным, теплым и влажным.
Видение исчезло, и Инновиндиль поняла, что в загробной жизни Эллифейн показали правду о действиях Дзирта До'Урдена той ужасной ночью. Эллифейн показали ее ошибку в ее ненависти к этому темному эльфу, в отказе верить его подвигам, о которых ей доводилось слышать, в ее смертельном нападении на него.
Тело Инновиндиль встало и вышло из хижины, направляясь туда, где находился Дзирт. Она вошла к нему, даже не постучавшись, и увидела дроу, что смотрел на нее со смешным выражением любопытства и признательности, но без всякого намека на то, что что-то казалось ему неправильным.
Она шагнула вперед и встала перед ним на колени. Она смотрела в его лавандовые глаза, те же самые глаза, которые она, Эллифейн, видела так давно, в ночь убийства ее матери. Она подняла руку, коснувшись его щеки, а потом и вторую, так, чтобы держать его лицо, прямо глядя на него.
— Инновиндиль? — спросил он, и в его голосе послышалось сомнение.
— Эллифейн, Дзирт До'Урден, — Инновиндиль услышала ее ответ. — Та, кого ты знал как Лелоринеля.
Дзирт с трудом смог вздохнуть.
Эллифейн потянула его голову вниз и поцеловала в лоб, а потом еще долго, долго не отпускала.