— Это могущественный воин, без всякого сомнения, — сказала Синнафейн. — Возможно ли, что мы нашли второго Дзирта До'Урдена?

— У Обальда в приближенных были дроу, — напомнил ей Албондиэль.

— Этот убивает орков, — она ответила. — И весьма энергично.

— А дроу когда-нибудь разбирались в том, кого они убивают? — спросил другой эльф.

— Я знаю по крайней мере об одном таком, — быстро напомнила Синнафейн. — И я не повторю ошибки своей сестры Эллифейн. Я не буду предугадывать и руководствоваться общей репутацией.

— Многие из жертв, вероятно, говорили так же, — сказал ей Албондиэль, но когда она прожгла его неодобрительным взглядом, он успокоил ее своей усмешкой.

— Второй Дзирт? — спросил он риторически, и пожал плечами. — Если да, тогда это хорошо для нас. Если нет…

— Тогда плохо для него, — закончила за него Синнафейн, а Албондиэль кивнул и уверил ее:

— Мы скоро все узнаем.

Дзирт отбросил прочь последний ком застывшей грязи, полностью убрав покрывавшую могилу землю. Под ним лежало завернутое в покрывало тело Эллифейн, заблудшей эльфийки, что выдавала себя за мужчину, Лелоринеля, и ослепленная своей яростью, попыталась убить его.

Дзирт стоял и смотрел на обернутое в ткань тело. Она лежала на боку, ее ноги были подтянуты к груди. Дзирту она казалась очень маленькой, совсем как ребенок.

Если бы он смог исправить одну ошибку во всей своей жизни…

Он обернулся через плечо, чтобы видеть, как Инновиндиль копается в одной из седельных сумок Заката. Эльфийка достала из нее серебряное кадило на тонких, прочных цепях. Затем она вынула серебряный разбрызгиватель, украшенный зелеными драгоценными камнями, с выпуклым узором и сеткой маленьких отверстий.

Инновиндиль доставала из седельной сумки масло и ладан, а Дзирт все смотрел на Эллифейн. Он снова и снова переживал прошлые моменты жизни бедной эльфийки, которые могли бы быть прошлыми моментами его собственной жизни, если бы Бренор и остальные не появились вовремя, чтобы спасти его с помощью целебного зелья.

Его репутация была ее погибелью, он знал это. Она не могла вынести то, как быстро распространялись о нем слухи, как о дроу с добрым сердцем, поскольку в своих исковерканных воспоминаниях о той зверской ночи десятилетия назад она запомнила Дзирта лишь как одного из проклятых темных эльфов, что убили ее родителей и стольких ее друзей. Дзирт тогда спас Эллифейн, испачкав ее кровью и прикрыв телом ее убитой матери, но бедная девочка-эльф, в ту ночь еще была слишком юна, чтобы все помнить, и она никогда не принимала ту историю.

Ее гнев поглотил ее, и по жестокой насмешке судьбы Дзирт был вынужден убить ту, которую он когда-то спас.

Он настолько ушел в себя, глядя на Эллифейн и раздумывая об извилистых дорогах, что так трагически привели их обоих к краху, что даже не замечал тихую песню Инновиндиль, пока она бродила по могиле, разбрызгивая волшебное масло сохранения и качая кадило так, чтобы его аромат замаскировал запах смерти.

Инновиндиль своей песней просила эльфийских богов, моля их спасти душу Эллифейн от ее гнева и внутренней сумятицы.

Когда Дзирт услышал свое собственное имя, он прислушался к песне эльфийки. Инновиндиль убеждала богов позволить взгляду Эллифейн спуститься вниз, на темного эльфа Дзирта, чтобы увидеть его и узнать правду о его сердце.

Она закончила свою песню так мелодично и спокойно что ее голос, казалось, слился с ночным ветром, став его частью, но ветер еще долго нес с собой отголоски печальной песни эльфийки.

Она предложила Дзирту помочь ей, и он грациозно соскользнул вниз. Вместе они подняли труп и обернули его чистым одеялом, обвязав его сверху веревкой.

— Ты думаешь, она обрела покой? — спросил Дзирт, когда они закончили, и отступив от тела, взялись за руки.

— В ее немощи она оставалась достойной нежной руки Кореллона.

Некоторое время она смотрела на него, ясно видя все его сомнения.

— Ты не сомневаешься относительно этого, — сказала она. — Ты сомневаешься относительно непосредственно Кореллона.

Дзирт все еще не отвечал.

— Относительно Кореллона? — спросила Инновиндиль. — Или Дзирт До'Урден сомневается относительно самого существования загробной жизни?

Вопрос был крайне неприятен для Дзирта, ведь он затрагивал то, до чего сам он редко позволял себе доходить в своих прагматичных представлениях.

— Я не знаю, — ответил он мрачно. — Да и знает ли кто-либо из нас наверняка?

— Призраки существуют, и мы можем с ними разговаривать. Мертвые возвращаются в этот мир, разве нет? С рассказами, чтобы поведать нам о времени, проведенном ими по ту сторону смерти.

— Мы считаем, что призраки — это… призраки, — ответил Дзирт. — И вернувшиеся из мертвых слишком неуловимы… во всяком случае, те, о которых я слышал. Эти методы были известны среди благородных Домов Мензоберранзана, хотя всем известно, что потянуть душу из объятий Ллос значит призвать ее гнев. К тому же, разве их рассказы — что-то большее, чем просто туманные мечты?

Инновиндиль сжимала его руку и долгое время молчала, обдумывая его слова.

— Возможно мы просто так думаем потому, что, отказавшись от этого, мы изберем дорогу, которая приведет нас к падению, к вечному отчаянию. Конечно, есть вещи, которые мы не можем объяснить. И, если эта жизнь конечна, то через много лет эльф может осознать, что…

— Что все это — жестокая шутка? — спросил Дзирт.

— Наверное.

Дзирт покачал головой прежде, чем она закончила.

— Если этот момент самосознания короток, — сказал он, — всего лишь вспышка в необъятности всего того, что есть, всего, что было, и всего, что будет, тогда это может все еще иметь цель, иметь значение.

— Есть больше, Дзирт До'Урден, — сказала Инновиндиль.

— Ты знаешь, или ты молишься?

— Или я молюсь, потому что я знаю.

— Вера — не знание.

— Поскольку восприятие — не действительность?

Дзирт обдумывал сарказм ее вопроса некоторое время, после чего улыбнулся, признавая поражение, и одновременно — с благодарностью.

— Я полагаю, что она обрела покой, — сказала Инновиндиль.

— Я слышал о священниках, возрождающих мертвых, — сказал Дзирт, полностью выдав этим замечанием свою неуверенность и расстройство. — Конечно жизнь и смерть Эллифейн — не обычный случай.

Его обнадеживающий тон исчез, поскольку он повернулся и увидел сморщившееся лицо своей спутницы.

— Я только подразумеваю…

— Что твоя висит на тебе слишком тяжело, — закончила за него Инновиндиль.

— Нет.

— Ты думаешь о возможности воскрешения ради Эллифейн, или же ради самого Дзирта До'Урдена? — нажала Инновиндиль. — Ты сделал бы так, чтобы священники исправили твою ошибку, за которую ты до сих пор не можешь себя простить?

Дзирт слегка покачнулся, его пристальный взгляд вернулся к маленькой фигурке, завернутой в одеяла.

— Она обрела покой, — снова сказала Инновиндиль, встав перед ним и заставив его смотреть себе в глаза. — Есть заклинания, с помощью которых священники — или даже волшебники — могут говорить с мертвыми. Возможно, мы сумеем с помощью жрецов Лунного леса установить контакт с духом Эллифейн.

— Ради Дзирта До'Урдена?

— Это вполне достойная причина.

Они поставили свой лагерь перед тем, как отправиться обратно. До самого горного хребта на западе бесконечные черные волны неустанно бились о прибрежные камни, дразня само понятие смертности.

Инновиндиль использовала ритм шума набегающих волн, чтобы снова спеть свои молитвы, а Дзирт присоединился к ней, словно бы впитывая эти слова, и ему пришло в голову, что, доходили или нет их молитвы до ушей богов, были в них власть, мир и спокойствие.

Утром, вместе с Эллифейн, чье тело было переброшено через широкий круп Заката, пара эльфов повернула домой. Эта поездка обещала стать куда длиннее, потому что зима набирала силу, и они будут вынуждены больше идти пешком вместе со своими скакунами, чем лететь на них.