ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Раз уж мы заговорили о буржуазии, самое время затронуть и другую связанную с ней весьма интересную тему: Гитлер и деньги. Мы помним, как старые соратники Гитлера неоднократно пытались выяснить, на что жил их товарищ, отказавшийся получать жалованье за свою работу в партии. Поскольку в рейхсвере он больше не числился, на какие средства мог существовать «художник» Гитлер, который после войны не продал ни одной своей картины?

Ответ прост до банальности: на подаяния, и весьма щедрые. Поначалу ему подавали жены богатых людей, а затем и сами богатые люди. Когда все это началось? Этого сегодня уже не скажет никто. Одни биографы Гитлера считают, что деньги к нему потекли уже в 1920 году после его поездки в Берлин, где Эккарт ввел его в богатые дома. Другие утверждают, что это произошло несколько позже. Но в том, что начало гитлеровскому благополучию положила жена владельца всемирно известной фирмы по производству музыкальных инструментов Карла Бехштейна Хелена, не сомневается никто.

Но и на этот счет существуют две версии. Согласно первой — Эккарт познакомил Гитлера с семейством Бехштейн после их памятного совместного полета в Берлин в марте 1920 года. Сторонники другой версии утверждают, что это произошло гораздо позже, чуть ли не в 1923 году, и ссылались на то, что Гитлер тогда очень нуждался, и имей он такую благодетельницу, как Хелена Бехштейн, вряд ли бы занимал деньги у Геринга на праздничную экскурсию в горы на Пасху. Но как бы там ни было, 3 апреля 1923 года газета «Мюнхнер Потс» с иронией и возмущением писала, что «втрескавшиеся в Гитлера бабы» занимали или даже дарили ему деньги, а также «делали взносы не только наличными».

Натянуто улыбаясь, он нашел в себе силы поцеловать руку у взиравшей на него с одобрительной улыбкой Хелены, делавшей вид, что она не замечает ни стеснения своего нового знакомого, ни его диковинного одеяния. Но как только закончились общие разговоры, и гости заговорили о политике, Гитлер преобразился и явил себя в полном блеске. Эккарт только одобрительно покачивал головой, видя, что он завладел не столько умами, сколько душами слушавших его людей. Каждое произнесенное им слово било точно в цель, заставляя всех этих лощеных господ забыть о провинциальном синем костюме, несвежем воротничке и не совсем чистой речи новоявленного Савонаролы. Нет, не зря он поставил на этого ефрейтора, не знавшего страха на фронте!

В тот вечер Гитлер завладел не только общим вниманием, но и душой Хелены Бехштейн, смотревшей на него с таким восхищением, что ее муж то и дело морщился. Ничего странного в восхищении Хелены не было. Националистические идеи были близки ей самой, и очень скоро она станет одной из самых активных организаторов и членов группы общественных и финансовых покровителей Адольфа Гитлера. Она часто приезжала в Мюнхен, и Гитлер провел не один вечер в ее роскошном номере отеля «Байришерхоф». Она же ввела Гитлера в высшее общество Мюнхена, где он познакомился с состоятельными промышленниками, банкирами и высокопоставленными чиновниками Баварии и, что было для него куда важнее, с их женами.

Трудно сказать, чем на самом деле Гитлер покорил сердце Хелены, но она была от него без ума и даже собиралась… усыновить «сироту». Но вмешался муж, который в довольно строгих выражениях попросил жену вести себя более осмотрительно. Неизвестно, питала ли Хелена к Гитлеру только материнские чувства, но денег давала ему предостаточно. И не только денег.

— Наряду с регулярной финансовой поддержкой, которую мой муж оказывал НСДАП, — заявит она на судебном процессе после провала «пивного путча», — я помогала господину Гитлеру значительными пожертвованиями не только в виде денег. Например, я отдавала в его распоряжение произведения и предметы искусства, с которыми он мог поступать как ему хотелось. Это были дорогостоящие вещи…

Впрочем, Гитлера мало волновали ее взгляды — его больше привлекала возможность как следует «подоить» эту восторженную дурочку, которая буквально смотрела ему в рот. И он умело «доил» Эльзу, чуть ли не каждый день получая от нее щедрые подачки.

Эльза оказалась не только эмансипированной, но и чрезвычайно ревнивой особой. Стоило ей только на одном из вечеров заметить, как за Гитлером увивается ее подруга, тот больше никогда ее уже не видел. Конечно, ему было наплевать на эту женщину, и тем не менее он больше ни разу не подал Эльзе повода для ревности, дабы не перекрыть таким образом ту полноводную реку, по которой к нему плыли очень хорошие деньги.

Не оставил он без внимания и Винифред Вагнер, супругу сына знаменитого композитора, с которой его свела все та же Хелена Бехштейн и которая стала одним из первых членов нацисткой партии и страстной поклонницей Гитлера.

С легкой руки Хелены Гитлер сделался завсегдатаем мюнхенских гостиных и салонов, и теперь ни один вечер не обходился без него. Не пригласить к себе народного трибуна считалось признаком дурного тона. Тонко чувствуя ситуацию, Гитлер всегда говорил то, что от него хотели услышать. Он тщательно готовился к каждому своему выходу в свет.

«Мы, — вспоминал известный историк Карл Александер фон Мюллер, — сидели в салоне, когда прозвенел дверной звонок. Дверь открылась, и мы увидели, как в коридоре Гитлер с почти подобострастной угодливостью поздоровался с хозяйкой дома, как он положил на столик собачью плетку, снял велюровую шляпу, затем отстегнул портупею с револьвером и повесил все это на крюк вешалки. Мы еще не знали, насколько каждая мелочь в его одежде и поведении была уже тогда рассчитана на внешний эффект».

И все же, наверное, не зря существует пословица «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит». Так было и с Гитлером. Появляясь в высшем свете, он постоянно наступал на горло собственной песне, прекрасно понимая, что в случае его бунта двери этого света для него могут закрыться навсегда. Но иногда он срывался, и тогда изумленные посетители гостиных и салонов видели перед собой настоящего Гитлера: бесноватого и плохо владеющего собой. Как всегда в подобных случаях, Гитлер одарил хозяйку вечера огромным букетом благоухающих роз и непринужденно поддерживал светскую болтовню. До поры до времени беседа текла довольно плавно, но стоило только хозяйке отозваться о евреях в самых дружественных тонах, как Гитлер взорвался.

«Тут, — вспоминал один из очевидцев этого неприятного инцидента, — Гитлер заговорил, а говорить он мог бесконечно. Отшвырнув стул, он вскочил и заорал таким пронзительным голосом, какого мы еще у него не слышали. От его крика в соседней комнате проснулся и заплакал ребенок. Вдруг Гитлер смолк, подошел к хозяйке, извинился перед ней, поцеловал на прощание руку и быстро вышел, не удостоив присутствующих даже взглядом».

Гитлер собирал дань со своих любвеобильных дам. Больше всего его любили женщины уже даже не бальзаковского, а зрелого возраста, которые летели к нему словно мотыльки на огонь. Гитлера, конечно, привлекало то, что он с легкостью мог теперь получать очень приличные деньги. Не надо было целыми днями корпеть над рисунками, а потом бегать и продавать их, испытывая каждый раз унизительное чувство от того, что тебе дали намного меньше.

Однако Гитлер успешно «доил» в те времена не только своих «мамок», и тому существует немало доказательств. Так, довольно известный в свое время английский депутат Морель был уверен, что через своих агентов Гитлер получал деньги из неких французских источников, о чем ему якобы стало известно от одного из французских министров. Это было вполне возможно: с помощью денег французские спецслужбы могли использовать нацистов в Рейнской области.

Имелись у фюрера щедрые спонсоры и в Судетской области, и в Италии, где его уполномоченный Курт Людке выпрашивал итальянские лиры у симпатизировавших нацистам фашистов. Хотя на самом деле отношения между ними оставляли желать лучшего. Потомки римлян смотрели на обезьянничавших по ту сторону Альп тевтонов с презрительной усмешкой. А после того как нацисты взяли у них «древнеримское приветствие» в виде выброшенной вперед правой руки, Муссолини назвал Гитлера Цезарем в тирольской шляпе.