Смелые люди — половцы! Всякое они повидали в степях и в лесах, участвуя в распрях русских князей то на одной, то на другой стороне. Сколько раз засыпали они в своих палатках под тревожно-унылую песнь февральских ночей! Ничто никогда не могло потревожить сон уставшего за день воина-половца. Но в ту ночь расшумелась пурга не на шутку.

В стане половцев раздался крик. Из одной палатки выбежал воин. Он озирался по сторонам, махал руками, визжал, дрожал — напугало его что-то очень страшное, такое страшное, что и не вспомнить завтра!

Из палаток половецкого стана выбегали степняки, вид обезумевшего от страха воина напугал их, погнал подальше от страшного места.

В русском лагере, однако, было спокойно. Нервы у воинов князя Андрея оказались покрепче. Ну воет пурга, злится, трещат деревья, волки где-то совсем рядом воют от голода: что же теперь из-за этого не спать? Русские воины спали крепко. Князь Андрей и воеводы, правда, проснулись, вышли из шатров, вслушиваясь в гам-тарарам у соседей. Что случилось?

Растревоженные степняки второпях собрали палатки, сели на коней и покинули союзников.

Утром проснулись дружинники Андрея Юрьевича, узнали о ночном происшествии, подивились да не обрадовались: без половцев, лихих воинов, Луцк взять было непросто.

Пурга, будто испугавшись дневного света, сбежала в дальние края неведомые, солнце блинного цвета выкатилось на небо, напомнив людям о скорой масленице, о весенних радостях. Но радоваться было рано! Защитники Луцка внимательно следили за передвижением опасного противника. Они заметили, что войско Юрия Владимировича не закрепилось на позициях, и решили воспользоваться моментом. Городские ворота распахнулись, из крепости вышел большой отряд и направился в сторону суздальского лагеря.

Андрей быстро оценил обстановку, вскочил на коня, крикнул своим дружинникам:

«Вперед, на врага!» — но воины, спросонья еще ленивые и голодные, не поддержали его порыв. Князю некогда было их кормить, он лишь резким окриком пристыдил дружинников, понадеялся, что этого вполне хватит, повторил команду: «Вперед!» — и поскакал в сторону Луцка.

Хороший был конь у Андрея Юрьевича, азартный. С места в галоп полетел он в бой, вздымая за собой пугливые остатки ночной пурги. И князь, чувствуя азарт коня, сам в бою страстный, нетерпеливый, позабыл, что за конем-то его быстрым ни один наездник не поспевал. Даже если бы очень захотел. Два верных дружинника гнали коней своих во весь опор, едва поспевая за Андреем, а за ними смогла угнаться лишь горстка смельчаков. Впопыхах воины даже забыли взять знамена князя, а он не успел напомнить им об этом.

Ошеломленные дерзкой атакой, защитники Луцка подались назад. Князь увлекся, погнал неприятеля к воротам. Вовремя подоспели два дружинника. Воины Луцка смешались в неуправляемую толпу. Атака на позиции князя суздальского была сорвана. Главную задачу Андрей выполнил. Но остановиться он уже не мог! Если бы он даже, очень трезво рассудив, повернул назад, то его тут же настигли бы вражеская стрела, дротик или копье. Но обстановка была боевая, опасная, некогда было думать.

Андрей колол копьем направо и налево. Конь его боевой топтал врага, дружинники — великолепные бойцы! — не давали противнику опомниться, а братья Андрея, Ростислав и Борис, напряженно всматриваясь в бурлящее скопище воинов Луцка, не могли понять, что там происходит, где бьется Андрей.

Кто-то из неприятелей прицелился из лука в князя, но телохранитель в пылу схватки о главном не забыл, бросился к князю и грудью своей, сердцем остановил полет стрелы. В этот миг дернулся от боли конь Андрея: рогатиной ему вспороли бок. Дрогнул конь боевой, но не упал, продолжал бой. Копье князя сломалось пополам, застряв в груди врага, меч остался у Андрея. Поздно выходить из боя, биться нужно до конца, хоть мечом, а хоть и голыми руками.

Со стен Луцка летели камни, раненый конь истекал кровью, князь совсем рассвирепел… Погиб бы в том бою Андрей, еще не Боголюбский, но уже любимый многими людьми за храбрость в бою, за христианское богопослушание в дни мирные, тихие. Но верный конь его вдруг поднялся на дыбы, вскинул передние копыта вверх, как свеча, застыл на мгновение, напугал врагов до смерти. Остолбенели они, упустили момент. А конь заржал от злости, рванулся, не подчиняясь седоку, и бешеным галопом поскакал к своим, в войско суздальское. Каким-то чувством лошадиным точно угадал он цель, быстро скакал, тяжело дышал, удивляя князя Андрея: что случилось с конем, почему, всегда послушный воле хозяина, он несется с поля боя? Неужто испугался?

Быстро скакал конь, потом все медленнее, медленнее. Вот уже безопасное место, вот уже свита Юрия Владимировича совсем близко, медленно плетется раненый конь. Доплелся. Остановился перед князьями и воеводами, подождал-потерпел, пока Андрей, уставший от тяжкой воинской работы, не сойдет на землю, и упал замертво.

Подвигом сына Юрия восторгались все. Князь Андрей радовался вместе со всеми, но думал о своем спасителе. Долго думал, чем же ему отблагодарить верного друга, как вообще в таких случаях должны поступать христиане?

Андрей нашел ответ на эти непростые вопросы: соорудил над рекою Стырь памятник своему коню. Чтобы помнили люди о верности.

После этого подвига Андрей стал посредником между Изяславом и Юрием и сделал многое для заключения мира. Мир, однако, оказался непрочным. В 1150 году Изяслав выбил Юрия из Киева. Овладев великокняжеским престолом, он попытался изгнать Ростислава Владимировича из богатого и важного в стратегическом отношении Переяславля, но Андрей подоспел на помощь брату, и затея Изяслава сорвалась. В том же году Юрий вновь овладел Киевом. Он дал Андрею пограничные с Волынской областью города Туров, Пинск, Дорогобуж и Пересопницу. Андрей тщетно пытался замирить Изяслава с отцом.

Изяслав с помощью наемников выбил Юрия из Киева. Юрий с Андреем ушли в наследственный удел, в Остерский Городец. Здесь Юрий продолжил борьбу. Не без помощи Андрея он собрал крупное войско и подступил к Киеву. В сражении Андрей неоднократно проявлял мужество, дрался с врагом как великолепный поединщик. Но битва при реке Руте закончилась полной победой Изяслава. Андрей отправился в Суздальскую землю. Все его попытки уговорить отца прекратить борьбу за Киев остались безрезультатными. Развивая успех, Изяслав взял Переяславль, разграбил и сжег в 1152 году Остерский Городец.

Юрий Долгорукий осадил Чернигов. Двенадцать дней шли ожесточенные бои за город. Андрей лично участвовал в штурмах, водил людей в отчаянные атаки, призывая делать то же самое князей. Подоспевший на помощь черниговцам Изяслав вынудил войско Юрия отступить.

В 1154 году Юрий совершил удачный поход на Муромскую землю, изгнал оттуда Ростислава и передал ее Андрею.

После смерти в 1154 году Изяслава Мстиславича и кратковременного княжения в Киеве Ростислава Мстиславича на престол вступил Юрий Долгорукий. Он передал Вышгород Андрею. Но тот без разрешения отца покинул Киевскую землю и уехал в Суздаль. Из Вышгорода Андрей вывез высокочтимую икону Божией Матери, писанную, согласно преданиям, Святым Лукой.

В одиннадцати верстах от Владимира, как говорят русские летописцы, конь, на котором везли икону, остановился. Андрей, человек набожный, посчитал это знамением и построил здесь село Боголюбово, где впоследствии провел большую часть своей жизни. По названию села Андрей получил имя Боголюбский. Село (а затем город) стало главной резиденцией князя. «Отсюда он распоряжался Русской землей; сюда приходили к нему союзные и подвластные ему князья со своими полками, которые он направлял по своему усмотрению»[17].

В 1157 году умер Юрий Долгорукий. В это время Андрей жил в Суздальской земле, занимаясь хозяйственной деятельностью. Он значительно расширил город Владимир, возвел здесь много каменных зданий, украсил крепостные стены Златыми вратами.