Пятеро поваров ехали верхом. Два десятка солдат – на самом деле вооруженных слуг – шагали следом. Муртан верхом на белоснежном коне гарцевал сбоку, горделиво поглядывая на своих людей.

Они прошли по улицам Кордавы, нарочно сделав крюк, чтобы как можно больше народу получило возможность полюбоваться Муртаном Великолепным. Горожане высыпали из домов, не желая пропустить ни одного мгновения из представленного им зрелища. Повсюду звучали здравицы и добрые пожелания Муртану, хотя почти никто из жителей Кордавы толком не знал, для чего беспечный богач и кутила отправляется в далекое и небезопасное путешествие. Многие что-то слышали о пари, но в чем оно состояло и каков будет выигрыш в случае успеха – об этом ходили самые разные слухи.

Даже место назначения называли различное, и городской страже пришлось разнимать двух драчунов, один из которых утверждал, будто Муртан направляется в Куш, а другой – что цель путешествия вовсе не Куш, а Стигия.

– Да не может нормальный человек, в здравом уме, взять и просто так, ни с того ни с сего, отправиться в Стигию! – кричал в свое оправдание второй драчун, когда солдаты, награждая его ударами дубинок по плечам, тащили беднягу прочь с площади. – Пусть при мне не говорят ерунды, вот я и не полезу в драку!

Муртан не слушал криков и почти не обращал внимания на беспокойство в толпе. Он ехал верхом, веселый, красивый, беспечный, и ничто, казалось, не могло поколебать его уверенности в успехе.

Первый ночлег они провели в чистом поле, где разбили шатры и устроили настоящий лагерь, так что издалека можно было вообразить, будто к Кордаве приближается небольшая, но решительно настроенная армия.

Муртан намеревался пройти побережьем до устья реки Стикс, а затем подняться по течению и перейти границу таким образом, чтобы сразу очутиться в самом сердце Стигии.

Этот план был хорош тем, что можно было продолжать путешествие на лошадях и верблюдах и не возникало необходимости нанимать корабль. Кроме того, можно было больше увидеть и пережить больше приключений. Ну и главной причиной, по которой Муртан избрал сухопутное путешествие, являлось то обстоятельство, что на море молодой богач сразу же утрачивал всю свою победоносность. Его начинало тошнить в тот самый миг, когда он поднимался на борт корабля, и он пребывал в самом плачевном состоянии до того мгновения, когда плавание завершалось.

Впрочем, об этом он предпочитал не рассказывать никому.

Да и надобности в объяснениях не возникало! Господин приказал – и все повиновались, не задавая ненужных вопросов.

Галкарис была в числе тех, кого Муртан взял с собой. По правде говоря, Муртан даже не вспомнил о своей новой рабыне, когда отбирал девушек для путешествия. Он назвал тех, кто первыми попались ему на глаза.

Галкарис же после визита Гриста старалась скрываться и как можно меньше напоминать о своем существовании. Ей было и стыдно, и страшно.

Но накануне отбытия каравана она услышала, как одна из красавиц плачет на кухне, и пробралась туда, чтобы узнать – в чем дело.

– Я боюсь, – призналась девушка, всхлипывая. – Я никогда не покидала города, а теперь наш господин хочет, чтобы я сопровождала его в таком дальнем пути! Что я буду делать? Я наглотаюсь пыли, заболею и умру. Я ведь певица! У меня такое узкое горло. Посмотри на мои руки! Они слишком нежные. От суровых ветров они растрескаются и покроются кровавыми трещинами! Я не переживу этого испытания и никогда не вернусь в Кордаву. Меня закопают где-нибудь на обочине дороги, и чужая земля скроет мое бедное тело.

В конце концов Галкарис сказала:

– Я заменю тебя. Вряд ли наш господин заметит, что вместо одной девушки с ним поехала другая.

Слезы на глазах наложницы мгновенно высохли. Она уставилась на Галкарис с надменным неудовольствием:

– По-твоему, я настолько дурна, что обо мне можно забыть?

– Вовсе нет, – растерянно ответила Галкарис. – Я хотела сказать, что господин наш добр и беспечен. Разумеется, он никогда не забудет о тебе, но, возможно, не слишком будет зол, обнаружив меня на твоем месте.

– Между прочим, я – превосходная певица, – молвила девушка.

– В таком случае я не смогу тебя заменить, и тебе придется ехать, – сдалась Галкарис.

В глазах ее собеседницы тотчас появилось прежнее испуганное выражение.

– О, нет, не оставляй меня! – взмолилась та. – Я готова уступить тебе даже мой титул самой прекрасной из наложниц, лишь бы ты избавила меня от этого кошмара…

– Я никогда не сравняюсь с тобой ни в красоте, ни в таланте, – поспешила заверить ее Галкарис. – Я считаю своим долгом сберечь тебя для нашего господина. Я охотно умру вместо тебя, надорвавшись в трудном пути.

Девушки обнялись, и наутро Галкарис заняла место, предназначенное для другой. Как и предполагала девушка, ее беспечный хозяин был слишком увлечен своей ролью великого путешественника и охотника за редкими манускриптами, чтобы обращать внимание на рабынь.

В дорожной одежде – шелковых шароварах, длинном шелковом халате, расшитом цветами и спиралевидными узорами, – Галкарис уселась в повозку вместе с другими красотками. Голову и лицо она обмотала широким полупрозрачным плащом, чтобы защитить себя от яркого палящего солнца и пыли.

Все было ей внове, все радовало глаз – и поля, и реки, и небольшие рощи. Когда караван выбрался к берегу моря, Галкарис с наслаждением рассматривала бесконечный морской пейзаж. Волны, скалы, корабли на горизонте, – ничто не казалось ей однообразным. Она жадно впитывала впечатления и думала: «Неужели мне так повезло? Я – самая простая, бедная девочка – еду в удобной повозке и спокойно разглядываю все эти удивительные картины, как будто я вовсе не прислуга, обреченная провести весь свой век на кухне, а знатная дама, живущая в свое удовольствие!»

Другие девушки не разделяли ее восторженного настроения. Каждое утро спутницы Галкарис просыпались в отвратительном расположении духа, все они дружно жаловались на головную боль и прочие недомогания.

Иногда Галкарис даже думалось, что они наперебой изобретают хвори, желая перещеголять друг друга. Стоило одной сообщить, что у нее ломит виски, как другая тотчас восклицала: «Ах, а у меня сводит затылок, и это мучительно!» Третья же, хмуря хорошенькие бровки на гладком лобике, произносила: «Лично я и глаз не могла сомкнуть от болей в пояснице. Не знаю, как буду танцевать. Кажется, моя карьера окончательно погибла! Я утратила гибкость, и теперь каждое движение дается мне ценой мучительной боли!»

Впрочем, все эти беды и болезни не мешали красавицам подолгу просиживать перед зеркалами, накладывая краску на лицо. Кушали они тоже с отменным аппетитом, отдавая предпочтение сладкому.

Галкарис держалась особняком. Она была всем довольна, выглядела счастливой и здоровой, ни на что не жаловалась… К тому же она была в доме новенькой. Поэтому ее спутницы относились к ней с недоверием и даже с презрением. Они пытались превратить Галкарис в свою служанку, требовали от нее услуг капризным тоном, а если та отказывалась или ссылалась на равное с ними положение, возмущенно пожимали плечами и громко обсуждали между собой «нахальную мерзавку».

Но само по себе путешествие было настолько интересным, что Галкарис старалась не обращать на них внимания. Никакие придирки не могли испортить девушке поездки.

Если по дороге попадался большой город, Муртан не отказывал себе в удовольствии зайти в него. Взяв с собой двух-трех телохранителей и одну из девиц, Муртан устраивался на отдых в лучшей гостинице, где проводил несколько дней кряду. Прочие его спутники ютились в палатках или находили пристанище в караван-сараях.

Галкарис вполне устраивали эти условия. Несколько раз ее посещала мысль о том, что она могла бы сбежать: стражники из отряда Муртана не слишком-то следили за поведением наложниц. Они справедливо считали девиц из дома Муртана слишком изнеженными и трусливыми для такого решительного шага, как бегство. Этим самоуверенным мужчинам и в голову не приходило, что среди наложниц их господина может найтись одна не похожая на прочих.