На лице Шерлока Холмса мелькнула тень удивления. Чуть подавшись вперед, он начал пристально вглядываться во мрак.

– Найджел, сынок, это правда ты?

– Да, отец.

Сэр Роберт, не в силах совладать со своими чувствами, закрыл глаза. Его грудь тяжело вздымалась.

– Не надо скорбеть по мне, отец, – изрек голос, который мог принадлежать как мужчине, так и женщине, – мне здесь хорошо. Спокойно.

Как ни силился сэр Роберт сдержать себя, по его лицу градом покатились слезы.

– Мне пора, отец. Приходи, и мы снова поговорим. До свиданья. – Голос стих, упав до шепота, а потом умолк и он.

– Найджел, прошу тебя, не уходи! Задержись хотя бы ненадолго. У меня к тебе столько вопросов. Умоляю, останься!

– Духи не подчиняются смертным. Будьте благодарны за то, что они вообще согласились с вами общаться. Приходите в другой раз, – снова вступил в диалог Черная Туча.

– Черная Туча, ты позволишь задать вам вопрос? – обратился Шерлок Холмс к медиуму, не дав сэру Роберту произнести и слова.

Прежде чем глухой голос ответил, снова воцарилась тишина.

– Спрашивай.

– Черная Туча, ты ведь вождь племени санти? Я правильно понял?

– Да.

И тут Холмс заговорил на неизвестном, гортанном и раскатистом наречии, которое мне ни разу прежде не доводилось слышать. Мой друг произносил незнакомые слова медленно, тщательно артикулируя каждое. Насколько я понял, это был язык санти.

Когда Холмс закончил, повисло неловкое молчание. Мой друг повторил несколько слов на том же странном языке, после чего снова перешел на английский.

– Да будет тебе! Не пытайся убедить меня, что не понимаешь родной язык, – холодно заявил он.

Черная Туча молчал.

– Пожалуй, мне стоит перевести все только что мною произнесенное. Между прочим, я сказал, что вы, Хокшоу, бессовестный мошенник. После чего объяснил, каким образом вы провернули все эти трюки…

– Мистер Трелони, прошу вас, – перебил Холмса сэр Роберт.

– Будьте благоразумны, сэр. Разве вам не кажется подозрительным, что индеец не понимает родного наречия, на котором я к нему обратился?

Не успел Холмс закончить фразу, как Хокшоу повалился лицом на стол, будто бы в глубоком обмороке.

– Поглядите, что вы наделали! – воскликнула миссис Хокшоу, склоняясь над супругом.

– Нисколько не сомневаюсь, что даже сейчас нас продолжают водить за нос, – воскликнул, вскакивая, Холмс. – Что ж, давайте прольем свет на череду загадочных явлений, свидетелями которых мы стали. Где-то я видел выключатель.

Одно ловкое движение моего друга – и комнату залил электрический свет. Все присутствующие были столь ошеломлены, что сидели неподвижно, будто бы остолбенев, не в силах сдвинуться с места.

Холмс молнией пронесся по комнате и резко отдернул портьеру. Перед нашими изумленными взорами предстал негр, сжимавший в руках латунный рожок – тот самый, что мы видели парящим в воздухе. Негр стоял возле распахнутого двухстворчатого окна. Холмс быстро захлопнул его, чтобы слуга не сбежал.

Мой друг повернулся к нам, на его губах играла торжествующая улыбка:

– Нисколько не сомневаюсь, что все присутствующие здесь в самом начале сеанса почувствовали дуновение холодного воздуха. Разгадка проста: мошенники оставили окно открытым – только и всего. Что же касается загадочного шепота, граммофона, который включился сам собой, и плавающего в воздухе рожка, то за все эти фокусы нам надо поблагодарить нашего приятеля. – Холмс кивнул на негра. – В нужный момент он появлялся из-за портьеры, шумел, шептал, запускал граммофон… Полюбуйтесь, он даже надел черные перчатки, чтобы его не выдали светлые ладони, когда он держал рожок. Вполне естественно, что во мраке нам казалось, будто рожок висит в воздухе. Я ничего не перепутал?

Негр, поникнув головой, что-то буркнул. Судя по тону, он со всем соглашался.

– Что же касается всего остального… Не буду отрицать, у мистера Хокшоу действительно есть дар имитатора и чревовещателя. Но не более того. Никаких других талантов у него нет. Сэр Роберт, положа руку на сердце признайтесь, голос, что вы услышали, не очень-то был похож на голос вашего сына.

Несчастный отец выглядел одновременно измученным и потрясенным:

– Да… я полагаю… полагаю, мне лишь хотелось, чтобы это был голос Найджела…

– То-то и оно. Именно подобное желание является величайшим подспорьем для шарлатанов вроде Хокшоу.

– Да как вы смеете! – воскликнула миссис Хокшоу, поглаживая голову мужа. – Посмотрите, что вы наделали своей клеветой!

– Нисколько не сомневаюсь, что он быстро оправится, – оборвал ее Холмс и, схватив медиума за воротник пиджака, резко рванул его со стола, откинув на спинку кресла.

Изо рта мошенника выскользнул маленький металлический предмет.

– А пока ловля доверчивых пташек закончена.

Я подобрал странный предмет и принялся его рассматривать.

– Занятная штуковина. Птичий манок. Помните щебетание во время сеанса?

– А вы чертовски умны, сэр, – протянул Себастьян Мельмот, раскуривая маленькую черную сигару. – Вы оказали нам всем неоценимую услугу.

Отвесив молодому человеку легкий поклон, Холмс повернулся к медиуму и его жене, которые, не зная, как себя вести после разоблачения, в отчаянии цеплялись друг за друга.

– Вам я настоятельно рекомендую вернуть все деньги, что вы получили от этих джентльменов, и навсегда покончить с этими спектаклями. Если я хоть раз краем уха услышу, что вы снова взялись за старое и водите людей за нос, я на вас заявлю в полицию. Вы меня поняли?

Супруги, не говоря ни слова, почти одновременно кивнули.

– Да вы, мистер Трелони, и сами устроили здесь отменный спектакль, – весело усмехнулся Мельмот. – Браво!

– На этот раз самих обманщиков обвели вокруг пальца, – холодно улыбнулся мой друг. – Кстати, меня зовут не Амброз Трелони. Я – Шерлок Холмс.

История со спиритическим сеансом имела продолжение. Последний акт этой драмы разыгрался примерно неделю спустя у нас на Бейкер-стрит. Был поздний вечер – тот самый час, когда собираешься уже улечься в постель с хорошей книжкой. Всю вторую половину дня Холмс трудился над книгой об использовании фотографии при расследовании преступлений и пребывал в приятном, расслабленном настроении. Когда он работал, с губ его не сходила легкая улыбка, смягчавшая худощавое лицо. Я уже собирался пожелать ему спокойной ночи, как вдруг внизу кто-то позвонил в дверь.

– Для гостей слишком поздно. Значит, клиент, – озвучил Холмс мою мысль.

Несколько мгновений спустя к нам тихо постучали. На пороге стоял Себастьян Мельмот. Он был одет примерно так же, как и во время спиритического сеанса. В руке он сжимал бутылку шампанского. Холмс предложил ему сесть.

– Прошу прощения за столь поздний визит… Дело в том, мистер Холмс, что я уже давно собираюсь к вам заглянуть, но случай представился только сейчас.

Мой друг опустился в кресло и, сложив ладони, прижал их к губам.

– Вы меня заинтриговали, – с ленцой промолвил он.

Мельмот, практически не обращая на меня внимания, воздел бутылку шампанского в воздух так, словно это был его трофей:

– Это вам, мистер Холмс. Маленький подарок. В знак моей признательности. – Он поставил бутылку на пол у ног Холмса.

Мой друг изогнул бровь в немом вопросе.

– За то, что разоблачили этого негодяя, Хокшоу. Я слышал о нем массу лестных отзывов и потому искренне полагал, что наконец мне удалось отыскать настоящего медиума.

– Осмелюсь заметить, господин Мельмот, что ваша признательность излишня. Вы не бедствуете, родных и близких не теряли и вряд ли извлекли особую пользу из того небольшого спектакля, что я устроил в «Порубежном доме».

Ледяные глаза Мельмота загадочно сверкнули. Он подался вперед. Игра теней придавала его юному лицу что-то демоническое.

– Вы совершенно правы, мистер Холмс, я не бедствую, и деньги для меня значат мало. Вы не ошиблись и в другом: в последнее время мне не доводилось терять родных. И все же я более чем серьезно отношусь к своим изысканиям, а вы весьма успешно продемонстрировали мне, что одно из направлений, которое я рассматривал как весьма перспективное, на самом деле не заслуживает моего внимания.