В это необычайное заведение мы и отправились, покинув Куртфилд-Гарденс. Осенний день уже угасал, на Лондон опускались сумерки. Зажглись газовые рожки, жители огромного города спешили по своим делам, даже и не подозревая о том, какая страшная тень нависла над их существованием.

Холмс проигнорировал два первых встретившихся нам кэба и остановил только третий.

– На самом деле я полагаю, что наши противники понятия не имеют, где мы находимся, – пробормотал он, залезая в экипаж, – но лучше уж перестраховаться. Это мой давний принцип, Уотсон: никогда не следует недооценивать соперника. При таком отношении к делу вас если и ждут сюрпризы, то исключительно приятные.

Эти слова он произнес своим привычным, внушительным и твердым тоном, и все же у меня не было твердой уверенности, что друг мой полностью оправился. Его недомолвки, его колебания сильно меня тревожили.

Тем не менее во время поездки в кэбе он вел себя вполне спокойно и вновь заговорил о странной истории, в которую нас всех затянуло:

– Во время своего плена я собрал довольно много отрывочных сведений, Уотсон, – какие-то напрямую, какие-то косвенно. Так, например, я выяснил, как Стэмфорда залучили в прислужники баронессы. Он, увы, пил и пристрастился к азартным играм. Врачебная деятельность не оправдала его надежд, от расстройства он приналег на спиртное и играл в карты на большие деньги, в результате запутался в долгах. Выручил его Карсуэл. Он предложил Стэмфорду финансовую помощь – в обмен на всевозможные услуги.

– Какого рода?

– Не будем вдаваться в неприятные подробности. Скажу лишь, что Стэмфорд добровольно сдавал кровь, которую использовали для опытов на крысах.

– Следы на руках! – воскликнул я, вспомнив красные отметины у Стэмфорда на предплечьях.

– Вот именно. Он исполнял и другие поручения баронессы, что свидетельствует о глубине его падения. Воистину, был «гордый ум сражен».

Я мрачно кивнул, глубокое уныние заползало мне в душу. Стэмфорд был человеком далеко не выдающимся, но славным и порядочным, а ведь именно это, в конечном счете, и требуется от каждого из нас.

Примерно через полчаса мы свернули на Пэлл-Мэлл и подкатили к неприметному парадному входу в клуб «Диоген». Привратник знал Шерлока Холмса в лицо, и нас тут же пропустили внутрь. Мой друг сообщил о нашем приходе служителю за стойкой и попросил провести нас к его брату.

– У мистера Холмса в данный момент другой посетитель, – известил служитель свистящим шепотом. – Я должен уточнить, готов ли он вас принять.

После чего он беззвучно удалился в подобные склепу недра клуба. Вернулся он менее чем через минуту, бегло улыбнулся нам и, кивнув, велел следовать за собой. Мы миновали просторную залу, где сидели, укрывшись за вечерними газетами, несколько членов клуба; другие покойно дремали. Потом нас провели по тускло освещенной лестнице в комнату для посетителей.

Оповестив о нашем приходе, служитель незаметно удалился. Шагнув в комнату, я ахнул от удивления: посетителем был никто иной, как инспектор Джайлс Лестрейд из Скотленд-Ярда. Едва он увидел моего друга, как на лице его отразилось оживление.

– А, мистер Холмс, легки на помине! А я уж решил, что вы исчезли с лица земли. Мои люди весь город прочесали, разыскивая вас – и вас тоже, доктор Уотсон.

Холмс театральным жестом вскинул руки.

– Вот я, к вашим услугам. Вернулся из небытия.

Майкрофт шагнул вперед и стиснул руку брата.

– Надеюсь, все у тебя хорошо, Шерлок.

– Все хорошо.

– Я рад, поскольку по тебе сразу видно, что ты в последнее время порядком намучился, да еще вдобавок и поменял портного. – Майкрофт тепло улыбнулся, но взгляд остался серьезным и озабоченным. – А вы, Уотсон, – добавил он, поворачиваясь всем своим крупным телом, – тоже, похоже, только что из боя.

– Цел и невредим, – ответил я как можно беспечнее.

– Вот и хорошо. Вы пришли в самый подходящий момент.

– В самый подходящий, – подтвердил Лестрейд странным, самодовольным тоном.

– Так вы получили письмо с требованием заплатить? – спокойно осведомился Холмс.

Эти слова вызвали неодинаковую реакцию у наших собеседников. У Лестрейда от изумления отвалилась челюсть, а глаза распахнулись; Майкрофт саркастически улыбнулся и взял понюшку табаку.

– Мало что может укрыться от моего брата, инспектор, – пояснил Майкрофт, жестом приглашая нас сесть.

Обшитая дубовыми панелями комната была меблирована большим прямоугольным столом, вокруг которого стояли шесть стульев. Мы с Холмсом пристроили на вешалку свои пальто и сели рядом с Майкрофтом и Лестрейдом к столу.

– Так вам уже все известно о поступивших требованиях? – осведомился Лестрейд; в голосе его звучало удивление.

Холмс покачал головой.

– Далеко не всё. Подозреваю, что каждый из присутствующих располагает фрагментами этой страшной головоломки, которые неизвестны остальным. Самое время обменяться сведениями.

– Отличная мысль! – воскликнул Майкрофт, вставая. – Я попрошу принести бутерброды и напитки, после чего мы сведем воедино то, что нам известно, и попробуем продвинуться к решению.

И вот десять минут спустя мы расселись вокруг стола, на который водрузили серебряное блюдо с бутербродами, поставив перед каждым из нас по бокалу кларета. Начался военный совет. Первым выступил Холмс. Он точно и подробно рассказал о наших приключениях, в том числе о роли Стэмфорда в загадочном происшествии, о нашем посещении «Моста мечтаний», о том, как попал в плен к баронессе. Лицо Лестрейда становилось все бледнее от ужаса и отчаяния, Майкрофт же сидел неподвижно, будто вырезанная из дерева фигура индейца, какими украшают обыкновенно вход в табачную лавку, и лицо его оставалось непроницаемым. Шерлок время от времени прерывался и просил меня что-то добавить – там, где в его воспоминаниях имелись лакуны. Когда я дошел до рассказа о встрече с гигантской крысой, в комнате повисло странное молчание. Когда же мы закончили рассказ, повисла долгая пауза. Наконец ее прервал Майкрофт:

– Все это похоже на причудливый вымысел, но я знаю наверное, что это правда, поскольку все детали вписываются в ту картину, которая сложилась в моем мозгу; более того, освещают ее с самой неожиданной стороны.

– Может, дорогой мой брат, ты все-таки направишь свет и в нашу сторону?

Майкрофт отхлебнул вина.

– Разумеется. Что касается первого трупа, который выловили в Темзе, то вам уже известно – милейший Уотсон был совершенно прав, – что этот человек умер от бубонной чумы. А второй труп дежурный констебль обнаружил сегодня рано утром в одном из переулков Лаймхауса.

Он взглядом предложил инспектору продолжить.

– Разложение в этом случае оказалось не столь значительным, – проговорил Лестрейд, – однако труп сильно изуродован. Скорее всего, человек этот был моряком.

– Почему?

– Матросские татуировки, да и одежда соответствующая.

– Его убили?

Лестрейд кивнул.

– В точности так же, как и первого: располосовали горло от уха до уха. Судя по всему, убийство произошло в другом месте, а потом труп подбросили в Лаймхаус. Главное отличие заключается в том, что на трупе обнаружили письмо. Адресовано оно премьер-министру.

При этих словах на лице Холмса не отразилось и тени удивления. Он лишь откинулся на спинку стула и стряхнул с сюртука воображаемую крошку.

– И что там говорилось?

– Уверен, что ты можешь догадаться, Шерлок.

Мой друг нахмурился.

– Я никогда не гадаю. И ты это прекрасно знаешь. Кроме того, приблизительное содержание ничем нам не поможет, скорее наоборот. Мне нужно знать точно, слово в слово.

Майкрофт осушил свой бокал, вздохнул с напускной обреченностью, пошарил в кармане сюртука и, вытащив мятый листок бумаги, передал его брату.

– Это копия. Оригинал уничтожили: он мог нести на себе бациллы.

Холмс пробежал письмо глазами и передал мне. Вот что там говорилось: