– Ах, Джон! – всхлипнула она, склоняя голову, и слезы хлынули у нее из глаз.

Я сел с ней рядом и сжал ее руку.

– Ну, будет, дорогая, вряд ли дела так уж плохи. А кроме того, я сделаю все, чтобы поправить дело.

Выговорив эти слова, я вдруг осознал их полную бессмысленность. Вот я сижу и бормочу пустые утешения, хотя сам совершенно запутался в кошмарной истории, а единственный человек, способный пролить свет на события, мой друг мистер Шерлок Холмс, исчез без следа.

Проявив всю силу воли, Элис утерла слезы и смущенно улыбнулась.

– Ты не утратил умения утешать страждущих, Джон.

Я улыбнулся в ответ. Приятно было видеть, как прояснились ее глаза.

– Давай-ка я все-таки расскажу, почему явилась сюда и намочила слезами твой ковер. – Только теперь она, кажется, заметила, где находится. – А мистер Холмс дома? Я уверена, он тоже захочет выслушать мой рассказ.

– Безусловно, – ответил я с некоторой неловкостью, – только, боюсь, он сейчас очень занят в другом месте.

Она с пониманием кивнула.

– Ладно, тогда стану рассказывать тебе одному.

– Рассказывай во всех подробностях.

– Вчера, после вашего посещения, доктор Карсуэл вызвал меня к себе в кабинет и стал допытываться, чем именно вызваны ваши расспросы. Я ответила, что знаю не больше, чем он. Говорил он крайне раздраженно. «С какой радости Шерлок Холмс станет совать сюда нос? Это лечебница, не тюрьма», – рявкнул доктор. Вообще-то на него это не похоже. Кажется, он мне не поверил. А когда я уходила, бросил на меня очень странный взгляд.

– В каком смысле странный?

– Трудно объяснить, но мне от него стало не по себе. Я бы сказала, угрожающий. Однако сегодня к утру я почти забыла об этой истории. И вот я собралась отнести чистое белье в старый морг – помнишь старый морг внизу, в подвале?

Еще бы. Мрачное место – и в мое время оно было таким. Собственно, морг представлял собой сводчатый подвал, туда уносили тела пациентов, скончавшихся от заразных болезней, там они дожидались кремации в огромной печи Барта – мы называли ее «Прожорливым драконом».

Я кивнул, и Элис продолжила:

– Я как раз подходила к дверям морга, когда они распахнулись и оттуда вышел доктор Карсуэл. Увидев меня, он вздрогнул.

«Что вы здесь делаете? – спросил он сердито. – Почему не занимаетесь своими делами?»

«Я именно ими и занимаюсь, – ответила я. – Вот, принесла в морг чистое белье».

Он посмотрел на простыни, которые я перекинула через руку, и буквально вырвал их у меня.

«Сам отнесу, – проворчал он. – А вы ступайте обратно в палату».

С этими словами он резко развернулся и пошел обратно в морг. Никогда раньше он так со мной не обращался. Его будто бы подменили – это был другой человек. Дойдя до конца коридора, я оглянулась и заметила, что доктор Карсуэл опять вышел из морга. Прежде чем отойти, он как-то опасливо осмотрелся.

Элис глотнула еще бренди, прежде чем продолжить рассказ. На лицо ее постепенно возвращались румянец и оживление.

– Я подождала несколько минут, убедилась, что доктор Карсуэл ушел, а потом прокралась по коридору и попробовала открыть дверь морга. Дело тут было не только в любопытстве, у меня возникло ощущение, что в лечебнице, которую я так люблю, творится что-то нечистое. Поскольку «обслуживание» этого мрачного места входит в мои обязанности, у меня есть свой ключ. Я без малейших колебаний отперла дверь, а потом затворила ее за собой. Не знаю, насколько ты хорошо помнишь это место, Джон. Это небольшое помещение со сводчатым потолком, освещают его два малосильных газовых рожка. И еще там холодно, ужасно холодно. – При этих последних словах лицо ее чуть не озарилось улыбкой и она съежилась, поясняя свои слова.

Рассказ Элис подстегнул мои собственные воспоминания об этом пристанище мертвых, где они дожидались огненного погребения. Тела раскладывали на каменных постаментах и накрывали простыней – пока не придет их черед отправиться в пасть к «Прожорливому дракону». В молодости мы с коллегами, помню, разыгрывали в карты обязанность участвовать в малоприятной процедуре кремации. В те дни больничные власти считали, что при ней обязательно должен присутствовать кто-то из медицинского персонала. В карты я играл ловко, и потому мне редко выпадала эта повинность, однако случалось и мне получить дурную талью, и тогда меня всякий раз мутило, когда таящий в себе заразу труп соскальзывал в адское пекло.

– В морге находилось всего одно тело, накрытое, как всегда, зеленой простыней. В остальном же все было как обычно. «Что же доктор Карсуэл пытается утаить от моих глаз?» – недоумевала я. А ведь он пытался утаить, потому и не пустил меня за дверь, а потом еще и запер ее. Я сообразила, что ответ следует искать под простыней. Отдернула ее в тусклом свете – да так и ахнула от ужаса.

Черты Элис напряглись, глаза испуганно расширились. Очевидно, она во всех подробностях заново переживала тот страшный миг. Бедняжка помолчала, полуоткрыв рот: казалось, она не в силах продолжать рассказ.

– Что же ты там увидела, дорогая? – решил я ей помочь.

– Там… там лежал доктор Стэмфорд. Под простыней. Это был доктор Стэмфорд.

– Что?!

– Я в этом уверена. Лицо его распухло и было покрыто синяками – так, будто бы его избили, но я признала его без труда.

– Какой кошмар! – воскликнул я. От этого известия у меня у самого заледенела кровь. – Как же он умер?

– Вот это-то и есть самое страшное, Джон. Он был жив.

– Ты… ты в этом уверена? – спросил я хриплым шепотом, и мысли мои спутались от ужаса.

– Я инстинктивно нащупала пульс. Он был слабым, неровным, но все-таки был. Как ты сам понимаешь, я страшно растерялась. Я не знала, чт́о мне делать. Почему он здесь оказался? Что с ним собираются сотворить? Мне даже страшно было искать ответы на эти вопросы. А ты-то знаешь ответы, Джон?

Я грустно покачал головой:

– Далеко не все. И что ты сделала дальше?

– Я подумала про тебя и про мистера Холмса. Если уж и доктору Карсуэлу нельзя доверять, то остальным в лечебнице и подавно. Там явно происходит какое-то злодейство. Я поняла: нужно искать помощи. И сразу же приехала сюда.

– Тогда нельзя терять ни минуты. Нужно как можно скорее вернуться в Барт – Бог даст, мы не опоздаем.

Поездка в кэбе с Бейкер-стрит в лечебницу Святого Варфоломея тем утром стала, пожалуй, самой мучительной в моей жизни. Обыденность происходящего лишь усиливала ощущение кошмара. Кэбмен гнал лошадь как только мог, но было позднее утро, жизнь на столичных улицах так и кипела, и продвигались мы до ужаса медленно. На Колдер-стрит пришлось сильно задержаться, потому что у какой-то колымаги сломалось колесо. Поток экипажей обтекал ее, двигаясь по единственной полосе на мостовой и очень редко давая дорогу тем, кто направлялся навстречу. Элис всю поездку просидела на краешке скамьи, не произнося ни слова, но ее напряженное, бледное лицо и встревоженный взгляд говорили сами за себя.

Прошла целая вечность, и вот кэб наконец остановился у ворот лечебницы. Мы вошли через служебный вход. В коридорах было немноголюдно, хотя на пути в морг нам попалось несколько сестер милосердия и два врача. По счастью, они были погружены в собственные заботы и не стали задавать никаких вопросов – собственно, вряд ли вообще нас заметили. Мы спустились в подвал, и на меня накатили самые мрачные предчувствия. Я понимал, что дело это мне не по плечу, что мне страшно не хватает мудрого совета моего друга Шерлока Холмса.

Мы крадучись подошли к дверям морга.

– Я, пожалуй, войду первая, – прошептала Элис. – У меня, по крайней мере, есть право здесь находиться.

Я кивнул и стал смотреть: она подошла к дверям, толкнула створку. Оказалось, что дверь не заперта. Элис распахнула ее, заглянула внутрь, потом поманила меня следом. Мы вместе шагнули в мрачное помещение. Все здесь осталось таким, каким было при мне. Ни время, ни прогресс не коснулись этих стен, мне предстало именно то, что сохранилось в моей памяти: сводчатый потолок, блестящий от сырости, неровный слой грубо обтесанного камня, тускло мерцающий газовый свет, каменные возвышения. На одном из них лежало тело, накрытое простыней. Сердце мое дрогнуло от радости. Я бросился вперед и сорвал простыню – под ней оказался сморщенный старец с ампутированной рукой. Несколько секунд я смотрел на него в ужасе, потом диким взглядом обвел комнату.