— Мы встретились с ней после того, как завершился её калифорнийский период, так сказать. Она работала у «Херца» и ещё брала на дом какую-то канцелярскую работу. Она старалась обрести душевное равновесие, и в её жизни встречались некоторые мужчины. Но ничего постоянного.

Значит, Джоанна тоже сталкивалась с трудностями в отношениях. Тед испытал лёгкое удовлетворение.

— Но я видел, что она отнюдь не принадлежит к тем психам, которых полно в Калифорнии. Я-то уж там их навидался.

— Я-то предполагал, что туда собираются искатели приятных приключений.

Тед не собирался облегчать ему задачу. Он видел, что не может испытывать к этому человеку никаких приятельских чувств.

Уиллиса, который набросил плащ на плечи, стала бить дрожь от висящей в воздухе сырости, и Тед решил, что бессмысленно продолжать беседу на тротуаре. Он предложил ему зайти в ближайшую кофейню, где Уиллис залпом проглотил чашку горячего шоколада, дав понять, что он не намерен и дальше продолжать кровавую дуэль.

— Можем ли мы поговорить откровенно, мистер Крамер?

— О, прошу вас. И зовите меня Тедом, если вам хочется быть откровенным.

— Я думаю, что она была чертовски несчастна с вами. И это всё время не давало ей покоя, ваш брак и ребёнок. Я считаю, что Джоанна излишне бурно реагировала, и теперь она это понимает. Она слишком резко пошла на разрыв.

— Леди хотела обрести свободу. Таково было её решение.

— Вы знаете, в тот вечер, когда она впервые рассказала мне о ребёнке, она плакала три часа. Словно плотину прорвало. Воспоминания о малыше, которые она скрывала от меня да и от себя.

— Скрыть их трудно.

— Послушайте, Джоанне представился шанс стать самой собой. А теперь, она кое-что выяснила. Что она сделала ошибку. Перегнула палку. Можете ли вы позволить себе жить с постоянным ощущением сделанной ошибки, если её можно исправить?

— Может быть, тут уже не исправить. Рон, так же, как вы не знаете, какой дерьмовой может быть погода в Нью-Йорке, вы не знаете, что может представлять собой Джоанна. Для неё всё это было так легко.,

— Вы считаете, что все переживания так легко ей обошлись?

— Послушайте, всё, что ей надо было сделать, — это сказать: «Ах, извините», — и рядом с ней тут же оказался такой, как вы, готовый её простить и понять. Вы собираетесь жениться на ней?

— Какое вам до этого дело? Вы что, её отец?

Он выразился достаточно ясно. Впрочем, эта проблема Теда не волновала.

— Мы вместе уже шесть месяцев.

— Какая прелесть. — Тед испытал желание вытолкать этого типа в плаще на улицу.

— Я решил перебраться на восток, организовать здесь наш нью-йоркский офис и помочь Джоанне справляться с ним.

— Об этом вы и хотели мне сообщить?

— Я считал, что могу как-то помочь. Похоже, что между вами долгое время не было никаких контактов. Тед, никто не лишает вас права посещений. И учтите: Джоанна будет великолепной матерью после того, что она пережила и передумала. Она в самом деле изменилась.

— Я в этом не убеждён.

— Может быть, вы не в курсе дела. Если она обратится в суд, вы обречены на поражение.

— Я так не думаю. Как л мой адвокат.

— Это входит в его обязанности. Вы в самом деле считаете, что если Джоанна предстанет перед судом, он признает её неподходящей для роли матери?

— Может быть, я смогу доказать, что яподхожу для роли отца.

— Тед, это время, это расходы, это нервное напряжение для всех, — словом, всё это очень неприятно. И я бы не хотел, чтобы Джоанна проходила через все эти испытания, если она может их избежать. На вас, честно говоря, мне плевать, но просто как человек я не считаю, что и вы должны проходить через них.

Вот тут Тед ему поверил. Эти его слова объяснили вмешательство Уиллиса, что, конечно, не мешало ему надеяться на победу в суде.

— Рон, всё, что вы сказали, может быть, и правда. Но вы не убедили меня в одном очень важном пункте. Почему я должен расставаться с тем, кому я отдал так много сил? Вам надо было бы быть его отцом, чтобы понять смысл моих слов. Я его отец, И если он будет тем моим бельчонком, который убежит от меня, я его найду.

Джоанна оставила послание у секретарши Теда: «Могу ли я встретиться с Билли в субботу к одиннадцати, приведу в пять часов?» Перезвонив, Тед тоже оставил для, неё телефонограмму: «О'кей, в одиннадцать». В субботу, когда у дверей раздался звонок, он послал Билли вниз. В пять она позвонила у дверей и впустила Билли. Они так и не встретились. Ребёнок перешёл от одного к другой. И обратно.

Билли был очень доволен прошедшим днём. Приехали родители Джоанны, и они все вместе пошли в зоопарк. Тед подумал было, что такое положение дел, когда он избавлен от необходимости встречаться с ней, могло бы его устроить. Билли живёт с ним, как и жил, а Джоанна могла бы встречаться со своим сыном. В понедельник утром, отведя Билли в школу, он столкнулся на тротуаре с каким-то человеком.

— Мистер Крамер, мне поручено передать вам данный документ.

Он всунул ему в руку повестку. Джоанна Крамер приглашает Теда Крамера в суд, где будет слушаться дело о попечительстве над ребёнком.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Возбуждая дело «Крамер против Крамера», Джоанна в своём заявлении просила суд пересмотреть её первоначальное решение оставить ребёнка на попечение отца. Она сказала, что решение было принято «в состоянии крайнего нервного напряжения из-за распадающегося брака».

«Восстановив своё физическое и душевное состояние, — утверждала она, — чему способствовало изменение места жительства, я вернулась в Нью-Йорк, где ныне живу и работаю. В то время, когда я доверила отцу воспитание ребёнка, я находилась в очень трудном периоде своей жизни. В данном вопросе я допустила ошибку. Но она носит очень человеческий и понятный характер. И поскольку я в здравом уме, обладаю отличным здоровьем, экономической самостоятельностью, в силу единственной ошибки лишать мать ежедневного контакта с ребёнком, просто бесчеловечно. Моему сыну всего пять лет, он нуждается в специальном уходе и питании, которые может ему обеспечить только мать. Будучи матерью ребёнка, я испытываю к нему глубокие и искренние чувства и прошу, чтобы он был передан под мою опеку. Я не сомневаюсь, что теплота добрых отношений, которые ребёнок неизменно испытывал ко мне, найдёт своё продолжение, если и ребёнку и матери будет позволено ощущать близость и теплоту их взаимной любви и тяги друг к другу».

— Прямо и откровенно, — сказал Шонесси. — Вот на что они решили давить — на материнские чувства.

Тед Крамер провёл три часа в конторе Джона Шонесси, где адвокат отрабатывал свой гонорар, знакомя клиента с тонкостями судебной процедуры. Первым делом надо было составить аргументированный ответ на заявление истицы, доказывая, что положение ребёнка не нуждается в изменении. С точки зрения Шонесси, оно не могло принести успеха, поскольку судья, не вынося предварительного решения, потребовал представить ему все бумаги. Слушания, как считал Шонесси, набежать было невозможно.

Судебное слушание, как Шонесси описывал его, походило на обычный судебный процесс, участники которого излагали судье свою точку зрения. Каждая сторона имела право вызывать свидетелей: те отвечали на вопросы адвоката своей стороны, потом подвергались перекрёстному допросу другой. Выслушав точку зрения обеих сторон, судья оставлял за собой принятие решения — и через несколько дней или недель становилось ясно, кто будет осуществлять опеку над ребёнком.

Когда они покончили с деталями их брака и обсудили состав возможных свидетелей, в Теде что-то надломилось. Ему представилась вся абсурдность ситуации, когда он, сидя в конторе адвоката, обсуждает стратегию действий, чтобы у него не забрали сына. Слова доносились до него откуда-то издалека. Он никак не мог сконцентрироваться.

— Тед?