— Ты не имеешь права кричать на меня, — в слезах запротестовал Билли.

Если в Нью-Йорке ему и удавалось решать проблемы с журналами, то во Флориде с игрушечными лодочками дела у него явно не шли. Сенди, наблюдавшая за этой сценой, попросила Холли отвести Билли на ближайшие качели.

— Передохни минут десять.

— Спасибо, Сенди.

— Мне не нравится, как ты выглядишь. Я переговорила с Ральфом, и мы думаем, что какое-то время ты должен побыть сам с собой. И малыш тоже. Порой дети и родители должны на какое-то время разлучаться.

— В тебе чувствуется сильное напряжение, — добавил Ральф.

— Вот что мы сделаем — и не возражай. Мы все отправимся в Диснейленд и возьмём с собой Билли. Ты можешь заниматься чем угодно. Оставайся здесь, отправляйся в Майами, остановись в гостинице. Ему будет отлично с нами. Всё будет в порядке.

— Я не уверен. Дайте мне всё обдумать.

Непроизвольно возникшая у него эрекция заставила его принять решение. Он был в плотных нейлоновых плавках. Билли ёрзал у него на коленях, что и повлекло за собой возбуждение. Ситуация была достаточно неудобная и двусмысленная, н ему страстно захотелось хоть на какое-то время расслабиться. Пусть Билли посидит на коленях у Микки Мауса.

Когда Тед сообщил Билли, что тот отправится в Диснейленд с родственниками, а Тед пару дней побудет без него, ребёнок посмотрел так, словно отец его предал.

— А я думал, что мы всё время будем вместе»

— Мы и так почти всё время вместе.

— Я не хочу ехать.

— В Диснейленд? В настоящий Диснейленд?

Искушение было слишком сильным. Он не мог ему противостоять. Всё семейство расположилось в арендованном трейлере, чтобы двинуться в путь, и Дора прихватила с собой большой пакет с леденцами и тянучками для Билли.

— Не волнуйся! С ним всё будет в порядке! — крикнула она. — Ешь печенья!

Билли грустно помахал из окна машины, и отец с сыном в первый раз расстались.

Они провели в Диснейленде три дня. Тед мог встретить их по возвращении, но у него, по договору с Сенди, было право заниматься собой весь конец недели. Он мог даже позволить себе не приезжать и всю следующую неделю, но это означало, что Билли всё время будет на попечении его родителей, а он не хотел так долго оставлять его в стране печений и конфет. Гарольд был явно не доктором Споком. Когда Тед разбирался в одной из детских ссор из-за игрушек, Гарольд ему крикнул: «Скажи ему, пусть даст ему в брюхо. Эю действует как надо. Научи ребёнка, пусть бьёт в солнечное сплетение». Но пока Тед обрёл свободу. Он с трудом вспоминал, когда он мог позволить себе такую безраздельную свободу. Он мог сам, по своей воле вызывать у себя эрекцию и спать до десяти часов утра. Он мог завести роман с вдовой Гратц, моложавой женщиной сорока с лишним лет; как он прикидывал, из всех дам, собиравшихся около бассейна, она была самой привлекательной, со стройной фигурой, если только не обращать внимание на нейлоновый парик у неё на голове. Он поймал себя на том, что не спускает с неё глаз, но, конечно, если слух о его грешке дойдёт до родителей, они устроят ему вечером допрос с пристрастием — «Так что ты сделал?» Тем не менее он был свободен в своих мыслях.

Он решил, что больше не будет проводить время в Форт Лодердейле и вообще в районе Майами. В Нью — Йорке ему доводилось видеть ряд объявлений о новых курортных отелях на западном берегу Флориды, например «Шелл», ничем не отличающийся от средиземноморских клубов — и за ту же цену. Место выглядело достаточно привлекательно и было в Сарасоте, в паре минут лёта отсюда. Вдову Гратц он решил оставить на попечение мистера Шлоссера, Позвонив в отель, он зарезервировал себе место на утро воскресенья. Отлёт должен был состояться в ранние вечерние часы, и Тед оставил Форт Лодердейл с куда более лёгким сердцем, чем когда приехал сюда.

«Шелл» оказался современным строением на кромке пляжа. Оно состояло из примыкающих друг к другу номеров, нечто в стиле мотеля, обращённых фасадами к воде, с террасой под навесом для обедов, с баром и плавательным бассейном. Направившись в обеденный зал, где предполагалось перекусить «а ля фуршет», он тут же убедился, что «Шелл» только что вступил в строй и на две трети отель пуст. Люди, расположившиеся в номерах, похоже, были участниками съезда пилотов гражданской авиации, судя по их одинаковым мундирам. К восьми часам он занял место за столом» где уже сидело восемь человек — пять мужчин и три женщины, все пышущие здоровьем — по сравнению с которыми он явно не смотрелся.

Он выяснил, что «Шелл» был местом отдыха для авиалиний «Делта» и «Истерн», и его соседи по столу, походившие ка лётчиков» в самом деле были пилотами. Прибыли они сюда ещё в среду и вели за столом свои профессиональные разговоры, в которых он не мог участвовать. Дискотека начинала работать в половине одиннадцатого вечера, и он не был уверен, что его не потянет ко сну в это время. Примостившись у бара со стаканчиком выпивки, он заметил тут представителей и других демографических групп, среди которых была примерно дюжина обитателей Нью-Йорка: они заметно отличались от обладателей крылышек и прибыли сюда в поисках тепла. Он не хотел принимать участие в типичных нью-йорских разговорах. И когда присутствующие, в основном, разбившись на пары, потянулись в дискотеку, он вернулся к себе в номер, решив спать до полудня. После пяти лет с Билли его внутренний будильник поднимал его ровно в 7.15 утра.

Позавтракав в пустом зале, Тед направился на пляж, щурясь от утреннего света. Диснейленд взял на себя роль сиделки для Билли. Сегодня никто не тащил Теда за руку. Никто у него ничего не требовал. Он мог отвечать только за себя. Он залез в воду и спокойно поплавал. Когда он вылез на берег, его охватило ощущение полной свободы и, подобно Джонни Вайсмюллеру в роли Тарзана, он издал радостный вопль, всполошивший птиц, которые никогда не видели фильмов с его участием; снявшись с близлежащих деревьев, они потянулись в сторону Майами.

Во время своего пребывания здесь он ни разу не вспомнил о Билли. Пару раз, когда разговор касался личных тем, он упомянул, что разведён. Ему не хотелось, чтобы кто-либо знал больше того, что сказано, — он не хотел ни дискуссий на эту тему, ни объяснений, ни упоминаний о Билли. Это касалось только его. Но Билли всё равно присутствовал в его мыслях. Несколько раз он хотел позвонить, узнать, всё ли с ним в порядке, поговорить с ним. Хотя он поборол искушение. Он оставил номер, по которому его можно найти. В случае необходимости его разыщут.

Несколько лётчиков организовали игру в волейбол на пляже, и Тед со своей школой Файр-Айленда сразу же заслужил их уважение. Он был «Тед, приятель» для Билла, Рода и Дона и «Тедди» милый» для Мери-Джо, Бетти-Энн и Дори-Ли в смешанных играх. Дни не отличались один от другого. Он плавал и играл в волейбол, плавал и играл в волейбол. Ночи он проводил сДори-Ли, приятной молодой женщиной двадцати четырёх лет из Джексонвилля, которая никогда не бывала севернее Вашингтона и работала стюардессой на линии Атланта — Майами. Они занимались любовью в его комнате, а потом она отправлялась к себе в номер, который делила с Бетти-Энн, и берегла свою репутацию. Потом он с трудом мог припомнить, о чём они с ней разговаривали. Скорее всего, ни о чём особенном какой хороший был день, как здорово они играли в волейбол, как тут вкусно кормят. О том, чем они занимались, ни Тед, ни Дори-Ли почти не говорили. Он не рассказывал ей о Билли. В субботу утром, когда ей надо было возвращаться на работу, она поблагодарила его за прекрасный отдых и он сказал ей слова благодарности за то же самое. Они обменялись телефонными номерами и пообещали созвониться, если окажутся в соответствующем городе, а может быть, им ещё удастся провести вместе отпуск, окрашенный чем-то вроде романтики субтропиков.

В воскресенье и он вернулся в Форт Лодердейл. Выйдя из такси рядом с жилым комплексом, он сразу же направился к бассейну. Первой его увидела Сенди и помахала рукой. Билли выскочил из-за груды шезлонгов и кинулся к нему. Он бежал, размахивая руками и крича: «Папа! Папа!» всю долгую дорогу от бассейна и наконец он прыгнул отцу на руки. И пока мальчик торопливо рассказывал ему, как он пожимал руку Микки Маусу, а Тед нёс его к другим ребятам, он понимал, что, несмотря на все его желание побыть одному, отдохнуть, освободиться от забот — несмотря на всё это, он очень скучал по нему.