И во главе с ведущим, под бодрую музыку, члены тхуре отправлялись на работу. Сегодня они работали у одного, завтра — у другого. И так до конца уборки. Работа оставалась той же самой, объем ее не изменялся, а шла она легче и веселее. Дружные коллективные усилия повышали производительность труда! Большое значение в этом деле имела музыка. Утром, когда наставала пора выходить в поле, музыканты как бы подавали сигнал к сбору. С музыкой начинали трудовой день, под музыку работали и с музыкой шли вечером с полей.
И крестьяне видели, что труд в бригаде был успешнее, чем разрозненный труд одиночек.
Правда, в последние годы тхуре почти начисто утеряло свое былое значение. Все чаще возникали ссоры и драки из-за того, кому должно быть присвоено почетное звание «сонсэн», или «старшего».
В конце концов, эти неурядицы постепенно свели тхуре на нет.
Звание «сонсэн» существует издавна. Рассказывают, что в старину, когда регент Тэвонгун мобилизовал на постройку дворца Кхенбоккун жителей всех восьми провинций Кореи, из многочисленных деревенских тхуре особенно отличилось в работе тхуре деревни, находящейся в местечке Ансен, провинции Кёнги. Узнав об этом, Тэвонгун решил отметить заслуги этого тхуре, знамени которого был присвоен почетный знак, а члены его — повышены в рангах. Все остальные тхуре обязаны были оказывать тхуре этой деревни особое почтение и величать его членов не иначе, как «сонсэн». Стоило только в чем-нибудь не угодить отличившемуся тхуре, отступить от установленных правил, сонсэн мог наказать провинившегося, как знатный барин наказывает плебея.
Постепенно подобные взаимоотношения между тхуре вошли в обычай. Если какое-либо тхуре организовывалось раньше другого, оно произвольно присваивало звание «старшего» и требовало себе знаков уважения. Второе тхуре, не желая подчиняться первому, часто затевало с ним ссору. Дело доходило даже до драк. Вот к чему привели гнилые феодальные предрассудки, стремление господствовать хотя бы среди своих односельчан.
Поэтому частенько бывало так: выходят на работу тхуре из разных хуторов или из разных деревень, поля которых расположены по соседству. Когда появляется в поле тхуре, считающее себя «старшим», остальные тхуре должны, склонив свои знамена, выразить ему свое особое почтение. Если же они этого не делали, члены «старшего» тхуре, бросив работу, с угрожающим видом направлялись к «обидчикам» и учиняли им строгий допрос: почему те не соблюдают обычая. И «старшее» тхуре заставляло провинившихся склонить свое знамя или вовсе отбирало это знамя у тхуре, проявившего непочтение. Завязывалась жестокая драка, кончавшаяся порой кровопролитием: обе стороны несли потери и ранеными и изувеченными.
В памяти Куак Ба Ви, как живые, встают картины прошлого… Мимо деревни, в которой он провел детство, проходил большой оросительный канал. По обе стороны канала на протяжении десяти ли раскинулись безбрежные рисовые поля, принадлежавшие окрестным деревням и хуторам. В пору посадки рассады риса или прополки на поля высыпали десятки небольших тхуре, по три-четыре крестьянских двора. Над каждым из тхуре развевалось крестьянское знамя, на котором было выведено: «Посеем лучше и раньше других!» или что-нибудь в этом роде. Гремели барабаны, пели флейты, окрестности оглашались шумной, разноголосой музыкой. Водрузив знамя посреди поля, тхуре приступало к работе.
Это было волнующее зрелище: ритмичная работа многих людей под звуки музыки.
Но не проходило и нескольких минут, как торжественность зрелища нарушалась нестройным шумом, беспорядочными выкриками. На одном из полей вспыхивала драка или, как ее называют, «борьба знамен». Вокруг дерущихся мигом собирались все остальные крестьяне и, не теряя времени, ввязывались в общую свалку, вставали на защиту чести «своего» знамени.
Подробно поведав историю тхуре, Куак Ба Ви сказал:
— Ну, так что вы думаете об организации тхуре у нас в деревне? Настоящего тхуре, а не тхуре-забияки. По-моему, на первое время в тхуре можно включить хотя бы тех, кто принимал участие в поднятии целины. Это составит… около сорока хозяйств! Для начала вполне достаточно. Есть другие предложения?
Куак Ба Ви вопросительно оглядел собравшихся. Горячо поддержал Куак Ба Ви его друг Квон Чир Бок, веривший всему, что говорил и делал его сосед.
— Конечно, надо организовать тхуре! Ты верно сказал: у нас уже сейчас имеется несколько десятков человек, готовых вступить в тхуре!
— Для полного порядка нужно прежде всего подобрать музыкантов… — проговорил Тю Тхэ Вон. — Потом мы должны решить, кто у нас будет старшим?
Тю Тхэ Вона перебил Ко Ин Хо:
— Музыканты! Разве в этом дело? Самое важное — как организовать само тхуре!
Ох, уж эти несговорчивые приятели! Где и когда бы они ни встретились, — никак не могут между собой поладить! До освобождения Кореи Ко Ин Хо все же немножко побаивался Тю Тхэ Вона, не решался вступать с ним в спор. Но теперь он совсем осмелел и в спорах побеждал Тю Тхэ Вона. Вот и сейчас он настолько был уверен в своей правоте, что не дал даже договорить Тю Тхэ Вону! Это сила нового времени сделала его уверенным! Теперь уже и Тю Тхэ Вон не мог да и не хотел жить, как прежде, лодырем. Он понял, что такую жизнь никто не одобрил бы. Вон с каким уважением относятся односельчане к Ко Ин Хо. Никому и в голову не приходило теперь подсмеиваться над ним, осуждать его за упорство в работе, за трудолюбие. Правда была на стороне Ко Ин Хо.
Ко Ин Хо видел в Куак Ба Ви близкого ему по духу и столь же сильного, как и он, человека. Они узнали друг друга и подружились, вместе поднимая целину. Куак Ба Ви своим самоотверженным трудом воодушевлял Ко Ин Хо на трудовые подвиги, он пробудил в его душе то новое, что раньше таилось в ней, но о существовании чего он и сам не подозревал.
Правда, земляки и сейчас еще подтрунивали над его скупостью. Но и в этом отношении Ко Ин Хо под влиянием Куак Ба Ви сильно изменился за последнее время. Попроси его о чем-нибудь Куак Ба Ви, он ни в чем не отказал бы ему! Ведь в душе он был человеком добрым и никому не желал зла!
Да, разные это были люди — Ко Ин Хо и Тю Тхэ Вон. Куак Ба Ви всегда с интересом наблюдал за ними. И поддерживал обычно Ко Ин Хо, осторожно разъясняя Тю Тхэ Вону ошибочность его взглядов.
— Ну так что же, решено, значит? — спросил Куак Ба Ви. — На днях соберем крестьян, определим состав тхуре, а заодно подберем и музыкантов.
Собравшиеся единодушно поддержали Куак Ба Ви:
— Ясно! Так и сделаем!
— Меня обязательно выберите в музыканты! — попросил Тю Тхэ Вон. Видно было, что он так и горит желанием повеселиться.
— Ну, барабанщиком-то ты уж, конечно, сможешь быть! — засмеялся Ко Ин Хо.
— Согласен! Я буду бить в большой барабан, а ты — в маленький! — отшутился Тю Тхэ Вон.
— Спокойной ночи, учительница!
— До свидания, девушки!
Вечерние занятия были закончены, и девушки гурьбой высыпали на улицу. После их ухода Сун Ок и хозяйка зашли в комнату, где сидели мужчины.
— О чем тут у вас разговор? Можно послушать?
— Заходите, заходите!.. — Пак Чем Ди подвинулся, уступая женщинам место. — Мы хотим организовать тхуре.
Женщины присели на кан.
— А нам можно в это тхуре?
— Вам?.. Это зачем же? — спросил Тю Тхэ Вон.
— А что? Нельзя? Мы тоже хотим работать вместе со всеми! — сказала Сун Ок.
— Ишь какая прыткая! Ну прямо сорви голова! Недаром у матери Сун И от страху перед вами глаза на лоб полезли.
— Вы уж скажете — сорвиголова! — покраснев от смущения, проговорила Сун Ок. — Болтаете невесть что… Как бы, и в самом деле, не пошла по деревне такая молва.
— А разве я не правду говорю? Я и не думал, что вы такая боевая! — восхищенно продолжал Тю Тхэ Вон. — Знаете, какая она, мать Сун И? Любой мужчина, связавшись с ней, костей не соберет! А вы все ее атаки отразили! Смелостью взяли ее, правдивым словом. Против вас теперь никто устоять не может! Раз вы с такой задирой сладили, как же вас не назвать боевой?