— Кому вы все это говорите? На себя оглянитесь! Помните, как-то мы решили соорудить водопровод из досок и проложить его под каналом, чтобы можно было ключевые воды, протекающие ниже канала, пустить на рисовые поля? От каждого хозяина головного узла всего и требовалось-то по три доски! У вас тогда леса ой-ой-ой сколько было! Но ваши люди так и не дали ни одной щепки. А вода-то, судя по вашим же словам, прежде всего вам пригодилась бы! Ваши поля лежали ниже канала!.. Ведь вверх, против течения, вода никак не могла пойти. Что ж ваши люди тогда волу хвост крутили?..

Тю Тхэ Ро рассердился не на шутку: ударяя трубкой о кан, он изо всей мочи орал на Ко Бен Сана. Ко Бен Сан начал заискивающе оправдываться, словно вор, пойманный с поличным:

— Да какое же мне дело до других людей? Я свою долю внес…

— Называется «внес»! Хотел отделаться какой-то лучиной!

— Да ведь все равно в дело пошло… Что теперь переливать из пустого в порожнее?

— Ах, «из пустого в порожнее»! До других вам дела нет! А какое вам дело: женится Куак Ба Ви или не женится? Какое вы имеете право выселять его из деревни? Мир теперь другим стал! Теперь их власть пришла, их время…

— Да кто ж это, чорт бы его побрал, говорил, что его выселить нужно? Если уж этот Куак Ба Ви так вам нравится, — возьмите да и выдайте за него вдову из своего дома!

— Что?! Ах ты сволочь поганая!.. — Тю Тхэ Ро от ярости даже задохнулся. — Так ты со мной разговариваешь? Сам выдай за него вдову из своего дома!

Ко Бен Сан как ужаленный вскочил со своего места и, размахивая руками, с пеной у рта, полез на Тю Тхэ Ро.

— Это я — сволочь? Да как ты посмел так обозвать меня? Кто ты такой, в конце концов?

— Я ношу барскую фамилию «Тю»! А вот хотел бы я знать, кто ты такой? Что это за фамилия такая — «Ко»?.. Не твой ли это предок вот в этих лесах торговал древесным углем, а потом вышел из лесных дебрей и приобрел себе клочок земли? Ну не наглость ли, имея такого предка, кичиться своей фамильной родовитостью?!

— Смотри, куда гнет, старый чорт! Зато наши предки никогда не прислуживали в барских домах. Ведь все ваши «Тю» — это поколение сеульских рабов!

Перебранка разгоралась все пуще; противники перерыли могилы всех своих прапрадедов, разобрали каждого по косточкам и все косточки облили грязью… На шум стали собираться крестьяне. Они весело посмеивались, наблюдая за ссорой: наконец-то «друзья» свели счеты!

В деревне Бэлмаыр, состоявшей из нескольких хуторков, насчитывалось немногим более ста шестидесяти хозяйств и около тысячи жителей. Из них только единицам удалось посещать начальную школу, все остальные были неграмотны.

Ко Хан Сан, двоюродный брат Ко Бен Сана, считался человеком образованным: он окончил начальную школу. Это он составил для помещиков витиеватую жалобу, блеснув своими знаниями.

До освобождения Кореи Ко Хан Сан принадлежал в деревне к числу власть имущих: он был сельским старостой. Крестьяне терпеть его не могли за назойливость и алчность. Когда Корея была освобождена советскими войсками, крестьяне разжаловали Ко Хан Сама. Он не растерялся, однако, сумев устроиться старостой десяти хозяйств, которые и представлял в сельском народном комитете. Но в конце прошлого года его выставили и отсюда.

Много всяких историй можно было бы рассказать о Ко Хан Сане. Одна из них произошла минувшей весной, незадолго до освобождения Кореи.

Пользуясь своей властью старосты, Ко Хан Сан безбожно лихоимствовал, брал без зазрения совести взятки, обманывал людей.

Шин Се Бан был человек кроткого, доброго нрава. Прежде он жил в другой деревне, но так как оттуда ему далеко было ходить на свое рисовое поле, расположенное в местечке Мульаре, он переселился в Бэлмаыр. Шин Се Бан попросил Ко Хан Сана устроить перевод его двенадцатилетнего сына из волостной школы в школу, находящуюся в Мульаре. Ко Хан Сан взялся помочь с условием, что Шин Се Бан выделит ему часть своего рисового поля. Крестьянин по простоте души принял слова Ко Хан Сана за шутку и угостил его сури, считая, что этого достаточно… Казалось бы, на этом все и кончилось. Но не тут-то было! После того как мальчик был переведен в другую школу, Ко Хан Сан заявился к Шин Се Бану и стал с пеной у рта кричать на крестьянина, обвиняя его в том, что тот не выполнил своего обещания. Он пригрозил, что если Шин Се Бан не выделит ему участок земли, то он отправит его старшего сына в трудовой батальон. Шин Се Бан не на шутку перепугался. Ведь если заберут старшего сына, он один не справится с работой в поле… Он попробовал было урезонить расходившегося Ко Хан Сана: это, мол, уж слишком; это переходит всякие границы — кто же за такой пустяк согласится отдать целый участок рисового поля? Ко Хан Сан оставался глух к мольбам крестьянина. Прекрасно понимая, что это грабеж средь бела дня, Шин Се Бан все же был вынужден передать старосте землю, которую тот требовал… Правда, после земельной реформы случай этот получил огласку, староста был изобличен в лихоимстве и участок у него отобрали обратно.

Славившийся по всей округе как плут и выжига, Ко Хан Сан таким же нечестным путем в свое время прибрал к рукам немало крестьянских земель. И никто не смел поднять против него голос: крестьяне побаивались этого злого, коварного человека, имевшего большие связи в волости и уезде.

Среди родни Тю Тхэ Ро не было даже и такого грамотея. Ни один из родственников Тю Тхэ Ро не умел расписаться. Они твердо знали только одно: если хочешь иметь доход, — возделывай землю… И, выбиваясь из последних сил, с утра до ночи работали в поле. Темные, невежественные люди гнули спину в три погибели, стараясь добиться большего достатка, чем у родственников Ко Бен Сана. Из кожи вон лезли, чтоб привлечь на свою сторону полицейских чиновников и с их помощью дать отпор проискам Ко Бен Сана и его родни. Всякий раз, когда сменяли старых полицейских и ставили на их место новых, родственники Тю Тхэ Ро подносили им рис и мясо. Трудно было утолить аппетит полицейских, нещадно грабивших население. Однако полицейские не отказывались и от самых скромных даров: и петрушка — овощ!.. Они лживо заверяли родственников Тю Тхэ Ро, что те смело могут на них положиться. В то же время они поддерживали тайные сношения с враждебным лагерем. Обдирая родственников Ко Бен Сана, полицейские обещали стоять за них. Родовая вражда была выгодна чиновникам, и они умышленно раздували тлеющий огонь вражды.

Однажды, примерно за год до освобождения Кореи, был такой случай. Во время осенних поставок японцам зерна нового урожая Ко Хан Сан, будучи старостой, распределил их между дворами так, что основная тяжесть пала на родственников Тю Тхэ Ро. Взбешенный явной несправедливостью, Тю Тхэ Ро отправился в волость и пожаловался на старосту председателю волостной управы. Но что он мог ждать хорошего от председателя, который был в одной шайке с Ко Бен Саном?

Скрепя сердце, Тю Тхэ Ро и его родственники выполнили несправедливые поставки и поклялись отомстить своим врагам. Они выделили из своей среды людей, которые денно и нощно следили за вражеским станом. Ко Бен Сан, не подозревая, что за ним постоянно наблюдает бдительное око, однажды рано утром развязал мешки с рисом, который он выделил для поставок, и смочил рис водой. В тот же день об этом было доложено в волостное полицейское управление. Полиция на этот раз не решилась замять мошенническую проделку помещика. Ко Бен Сана и двух его сыновей вызвали в полицейский участок и учинили допрос. Проверка обнаружила, что рис действительно был обильно смочен. Ко Бен Сана арестовали и отправили в полицейское управление. Дело пахло тюрьмой. Эта страшная весть подняла на ноги весь дом Ко Бен Сана; домашним его пришлось истратить немало денег, чтобы вызволить помещика из беды.

Дорого обошлась Ко Бен Сану его жадность!

Ко Бен Сан догадывался, что донос в полицию — дело рук родни Тю Тхэ Ро. Но точно он ничего не знал, да если бы и знал — ничего не смог бы поделать: факты свидетельствовали против него.