Жакетта прошептала:

— Он всегда так гордился своим здоровьем! Он часто повторял мне, что не боится смерти и готов к ней, но вряд ли вынесет болезнь. Когда он болел гриппом, например, то забивался в свою нору, как больное животное, и едва допускал меня к себе. Все из кокетства. Один его друг много лет назад умер от рака и года два был прикован к постели. Ему делали сложные операции, подвергали различным процедурам, а граф говаривал с нетерпением: «Почему ему не дадут умереть спокойно? Будь я на его месте, я бы попросил, чтобы меня как можно скорее спровадили на тот свет».

Внук Изабель, Жюльен, неточно припомнил слова, произнесенные Сент-Илером за несколько часов до смерти. Ожидая встретить счастливого человека, чья мечта вот-вот сбудется, юноша увидел перед собой озабоченного, встревоженного старика, который явно чего-то боялся.

Юноша по крайней мере поверил ему, именно потому, что ему еще далеко до старости. Жакетта сразу поняла. И Мегрэ, который прошел уже полпути и стоял ближе к старикам, чем к студентам с улицы Ульм, тоже понял теперь: Сент-Илер боялся, что днем раньше, днем позже окажется прикован к постели.

А тут еще старинная любовь, за все пятьдесят лет ничем не омраченная, должна была войти в реальную жизнь.

Изабель, которая видела его только издалека и сохранила воспоминания об их молодости, станет сиделкой, а не женой, познает только отвратительные страдания одряхлевшего тела.

— Вы позволите? — сказал он внезапно и направился к двери.

Он прошел по коридорам Дворца правосудия, поднялся на четвертый этаж и полчаса провел с судебным следователем за закрытой дверью.

Когда он вернулся к себе в кабинет, все трое сидели на своих местах, и Жанвье в нетерпении кусал карандаш.

— Вы свободны, — объявил комиссар Жакетте. — Вас отвезут домой. Или лучше к нотариусу Обонне, где вас ждут. А вас, господин аббат, доставят в ваш приход.

Но в ближайшие дни нужно будет исполнить некоторые формальности, подписать показания. — Он повернулся к Жанвье: — Займешься этим?

Еще час он провел с начальником уголовной полиции, а потом спустился в пивную «У дофины», где выпил две большие кружки пива прямо у стойки.

Мадам Мегрэ, должно быть, ждала, что он позвонит и попросит не ждать его к обеду, как это часто бывало в середине расследования.

Она удивилась, в половине седьмого заслышав его шаги на лестнице, и открыла дверь в тот самый момент, когда он взошел на площадку.

Он был необычайно серьезен, серьезен и спокоен, но она не решилась расспрашивать, а он крепко обнял ее, не говоря ни слова.

Она не могла знать, что он только что побывал в далеком прошлом, а затем в не столь уж далеком будущем.

— Ну, чем сегодня накормишь? — наконец проворчал он, притворяясь сердитым.