Многие филологи считают лучшей работой Вергилия «Эклоги», десять длинных буколических поэм, восхваляющих сельскую жизнь, смену времен года, вызревание винограда и маслин и сбор урожая. Эти поэмы принесли Вергилию благоволение и покровительство человека, который стал первым римским императором, — Октавиана Августа. Впрочем, более всего Вергилий запомнился своей неоконченной эпической поэмой «Энеида», написанной им для Августа. В ней поэт восхваляет не только основание Рима, города всех городов, но и падение его прототипа — Трои. Поэма наполнена метафорическими и прямыми упоминаниями лабиринта и содержит лучшее из существующих описаний популярной римской игры-лабиринта под названием «Троянская игра». «Энеида» повествует о троянском герое Энее и о том, как он окружной дорогой добирается из горящего города до Италии, где, под руководством богов (ну или, по крайней мере, некоторых из них) ему предстоит заложить город, который станет столицей мира. Вергилий пишет, что задачей Энея было «основать римский народ». Не кто иной, как Юпитер, бог-отец, говорит своей дочери Венере, что Эней «и законы, и стены воздвигнет»[15]. В книге второй, сбившись с пути, Эней оказывается в Карфагене в Северной Африке, и царица Дидона просит его поведать ей свою историю. В захватывающем монологе он рассказывает о завершении десятилетней осады его родного города греками, о том, как были разрушены стены, чтобы принять в дар огромного деревянного коня, о двуличии греков и о падении Трои. В монологе этом содержится один из самых ярких образов классической литературы: Эней, взвалив на спину старика отца и взяв за руку сына, выводит свою жену из хаоса горящего, павшего города. В смятении умирающему старику кажется, будто он видит вспышку света на бронзе вражеских щитов, и он велит сыну бежать. Эней говорит: «Я без дороги бежал, выбираясь из улиц знакомых…» И далее следует описание преодоления лабиринта — запутанного пути, поворотов то влево, то вправо среди островов и портов Средиземноморья и даже, вслед за Тесеем, схождением в подземное царство. Но дорога всегда идет к неотменимой цели, к городу, который Энею предстоит основать на берегах Тибра. Образы лабиринта растут и множатся, как скрытые, так и явные. В городе Кумы он и его спутники посещают храм, который Дедал по собственному обету построил в память о погибшем сыне и их освобождении из лабиринта Миноса. И здесь, на великолепных дверях, анахронично напоминающих двери баптистерия флорентийского собора, выполненные скульптором Лоренцо Гиберти в XV веке, они увидели сцены из жизни и смерти Минотавра. А на морском берегу той части материка, где теперь находится Албания, они обнаруживают миниатюрную копию Трои — с башнями, стенами и воротами. Ее построил, тоскуя по дому, один из сыновей троянского царя и, хотя Вергилий не мог этого предвидеть, миниатюрная Троя предвосхищала множество лабиринтов «город Троя», которые будут спустя столетия строиться в Британии, Скандинавии и Северной Европе. На прекрасном щите Энея выгравировано семь концентрических кругов — и они напоминают собой классический критский лабиринт. А во время кульминационного поединка Энея с Турном рядом с тем местом, где вскоре будет воздвигнут Рим, его движения описаны с помощью терминов лабиринта: «…встречи с Турном ища, и Эней кружит по равнине». Ну а затем автор напоминает нам о праздничных играх, которые затевались в поэме раньше:

Эти повторяющиеся образы — больше чем просто художественный прием. Они указывают на то, что Рим мистическим образом стал воплощением павшей Трои. И частью священного основания Рима стала ритуальная игра.

Ничто не показывает связь между городом Гомера и Римом лучше, чем Троянские игры. В книге пятой, покинув наконец Карфаген и страстные объятия царицы Дидоны, Эней и его маленький флот сбиваются с курса — как с ними часто случается — и причаливают к берегу недалеко от горы Эрикс, на северо-западном побережье Сицилии. Другие беженцы из Трои уже обосновались на склоне горы, и там Эней почтил память умершего отца, организовав день погребальных игр, в которые входили гонки кораблей, бег наперегонки, кулачные поединки, метание копья и соревнование по стрельбе из лука. Товарищи Энея по кораблю, осевшие на Сицилии троянцы и местные жители состязались за право обладания наградами как простыми, так и роскошными: лавровые венки, серебряные кубки, доспехи, щиты, бык и даже рабыня с двумя грудными близнецами.

Но вот какой приз ждал победителя соревнования последнего дня игр, Троянской игры, Вергилий не сообщает. Участниками игры были подростки — дети троянских аристократов: «юный блистающий строй на виду у отцов выезжает». В Троянской игре сочетались элементы объездки лошадей, военные сражения, поло и конная акробатика, и все это — на площадке, размеченной, должно быть, кругами под стать классическому семикруговому лабиринту Крита. Точно так же как американский писатель не сочтет нужным прерывать повествование и объяснять правила игры, если в его романе описывается чемпионат США по бейсболу, Вергилий полагал, что все и без него знают, как играют в эту игру. К сожалению, современные читатели правил игры не знают и вынуждены вчитываться в его отчет об игре как в замысловатую загадку. Есть три команды — хотя бы это ясно из повествования — и все участники сидят верхом на лошадях. Каждая команда представляет собой колонну из шести пар мальчиков, которую возглавляет вождь и сопровождает взрослый «наставник» — инструктор или тренер. На голове у каждого — венок, а на шее — золотая цепь. Все держат в руках по два кизиловых дротика со стальными наконечниками, а у некоторых за спинами — колчаны со стрелами. Три миниатюрных конницы ездят по кругу, пока не услышат щелчок бича. И тогда отряды разбиваются на «вражеские» группы и разыгрывают нападение.

Герман Керн, великий немецкий историк лабиринтов, называет Троянские игры «своего рода первым балом для мальчиков-наездников». Эти игры, как ритуал инициации (и демонстрация физических данных), проводились всего в двух случаях — во время погребальных игр и в ходе церемоний по закладыванию новых городов. Хотя Вергилий не говорит о том, что площадка для игры была оформлена в виде лабиринта, Плиний Старший в своем описании египетского лабиринта упоминает такие лабиринтообразные площадки для игр в Риме.

Вероятно также, что образец этрусской керамики, упомянутый в конце предыдущей главы, — кувшин из Тральятеллы со всеми его щитами, копьями и шагающими мужчинами — является иллюстрацией заключительной части Троянской игры. Мы видим двух юношей, вырвавшихся из лабиринта под названием «Троя», причем один из них явно справился с заданием быстрее, чем второй. И возможно, любовные сцены, которые за этим следуют и на которые указывает длинноволосый мужчина или женщина в клетчатом платье, всего-навсего знак того, что мальчики достигли новой ступени зрелости.