Если представить себе, что в основе мифа о лабиринте лежит не история о кровавом убийстве чудовища, а эротический танец на особым образом размеченном полу, конечно, становится намного проще найти объяснение загадочному рисунку, нацарапанному довольно грубо на предмете, который на первый взгляд представляется небольшим коричневым винным кувшином этрусков VII века до н. э. и хранится в римском Капитолии. Названный «кувшином из Тральятеллы» в честь местечка в Италии, где его обнаружили в 1878 году в захоронении, этот сосуд стал причиной самых жарких споров в области изучения лабиринта.

Если рассматривать его узор слева направо — так, будто читаешь комикс, — то первым видишь изображение женщины с мячом в руке, напротив которой стоит мужчина. (Что символизирует этот мяч — клубок или золотое яблоко? И кто это на рисунке — Тесей и Ариадна или Афродита и Парис, и в таком случае мячик в руке — это яблоко раздора, положившее начало Троянской войне?) Следующая сцена — семеро юношей, которые идут прикрываясь щитами, украшенными изображением дикого кабана, а за ними — двое всадников, и на их щитах — птицы. За спиной у первого всадника сидит обезьяна, но есть предположения, будто бы это горбатый карлик. А затем, после схематичного наброска лабиринта, подписанного (возможно, намеренно неверно) «Троя», следует романтическая интерлюдия, которую в обсуждении сосуда часто оставляют без внимания. А на этом рисунке, завершающем некую процессию, или танец, или даже спортивное состязание, две пары длинноволосых людей (или, возможно, это одна и та же пара, но изображенная в двух разных позах?) с энтузиазмом совокупляются рядом с лабиринтом, очень похожим на тот, который чеканили на кносских монетах.

Изображение на сосуде для вина, изготовленном этрусками в VII веке до н. э.

В следующей главе мы поговорим подробнее об этой загадочной сцене на этрусском кувшине. Однако — какой бы несерьезной она ни казалась — версия о том, что миф о лабиринте сводится к провокационной эротической пляске, в которой танцующие «крутятся-вертятся» сложными кругами по направлению к центру, к наивысшей точке наслаждения, проливает свет на многие непонятные моменты происхождения лабиринта.

Три. Город

На протяжении столетий Тесей, убийца Минотавра, представал во многих лицах. В Древнем мире мужественным деяниям Тесея-героя и искателя приключений соответствовали подвиги его кузена Геракла (для римлян — Геркулеса). В феодальные времена он виделся славным королем — таким, как король Артур. А ведь и в самом деле его первый подвиг, ознаменовавший собой окончание детства, во многом предвосхитил первый подвиг короля Артура Пендрагонского. Юный Артур должен был вынуть меч из камня, и это означало бы, что он станет королем. Молодой Тесей — в деревне, где его вырастила мать, — сумел поднять огромный камень и найти под ним меч (и, возможно, более практичную вещь — пару сандалий), прежде чем отправиться в Афины, где царь Эгей признал его наследником (ведь это он сам спрятал под камнем меч и сандалии до рождения Тесея — чтобы спрятать и защитить будущего правителя).

Во времена Средневековья, когда притчи, религиозные аналогии и аллегории проникали буквально во все, начиная с чисел и заканчивая символикой домашних животных, Тесея почитали в христианских церквах, поскольку один из его поступков предвосхитил Иисусов. Оба они спустились в преисподнюю, чтобы встретиться с самим дьяволом и освободить заблудшие души. Тесей отправился туда на склоне лет, чтобы вызволить Персефону, — и Христу предстояло сделать то же самое между моментом распятия и воскрешения. Хотя один спускался в царство Тартар, а другой — в ад, оба героически прошли испытание и вернулись на землю, хотя Тесей и не был столь удачен в своих поисках, как Иисус. Ну а схождение молодого Тесея в самое сердце лабиринта — не было ли оно само по себе символическим и даже иконографическим, прямо в духе христианства, столкновением с рогатым Сатаной?

Но в Риме и во всей Римской империи Тесей не имел себе равных. В культуре, для которой культ, почти обожествление города был так же силен или даже сильнее, чем поклонение богам, Тесея славили как легендарного основателя городов. И хотя это не было целиком его заслугой, его эмблема — лабиринт — стала олицетворением всех городов. Плутарх был одним из первых, кто прославил Тесея как городского героя. Пожалуй, именно в этом и заключается основная идея его «Жизнеописания» Тесея, хотя Роберт Грейвс и утверждает, что дело было всего-навсего в «политической пропаганде».

Плутарх родился и умер в небольшом городе неподалеку от Дельф, когда Греция была всего лишь незначительной частью Римской империи. Говорили, будто бы он был в Афинах в те дни, когда туда приезжал с визитом Нерон, а позже некоторое время жил в Риме, где познакомился с императором Адрианом, и тот назначил его на политический пост в Греции. Плутарх написал много трудов по философии и истории. Среди его работ есть человеконенавистнический трехсторонний спор между Одиссеем, соблазнительницей Цирцеей и свиньей, из которого свинья выходит бесспорным победителем. Но самая известная работа Плутарха — это его «Сравнительные жизнеописания», сборник из сорока шести биографий греческих и римских героев. В книге рассматриваются двадцать три пары греков и римлян, чьи биографии, по мнению Плутарха, были схожи. Большинство героев повествования — реально существовавшие исторические персонажи, причем греки всегда выглядят немного лучше, чем римляне, но начинается повествование с легенды о Ромуле, мифическом основателе Рима, а противопоставляется ему Тесей, создатель афинского города-государства.

После того как Тесей покинул Ариадну, а его отец как нельзя более кстати покончил с собой, герой вернулся на континент вместе с освобожденными критскими заложниками и начал то, что Плутарх считает его главным достижением. Он взял власть над неорганизованным местом под названием Афины и превратил его в великий город. Он положил конец монархическому строю (хотя и сохранил за собой право командовать армией), объединил разрозненные общины, из которых состояла Аттика, разрушил их отдельные дома совета и воздвиг единый дом совета на том месте, где теперь находится Акрополь. Бедняки, пишет Плутарх, сразу же согласились на нововведения, богатых же пришлось уговаривать дольше. Тесей учредил монетный двор, где стали чеканить монеты с изображением быка, а также составил конституцию, согласно которой провозглашался демократический строй («союз всех народов») и в нем выделялось три класса: благородных, землевладельцев и ремесленников. Устройство Афин было до того успешным, что в «Илиаде» Гомер лишь одних афинян называет «народом».

Хотя Тесей и Ромул, в отличие от остальных героев Плутарха (таких, как Солон и Юлий Цезарь), были скорее персонажами легендарными, чем историческими, их можно было использовать в качестве образцов идеализированных основателей идеализированной формы правления. Ведь не случайно Плутарх, который писал во время расширения Римской империи, отправляет Тесея — сразу же после создания афинского города-государства — в Черное море, чтобы он основал другие города и сделал их греческими колониями. Грейвс называет это пропагандой, но под пером Плутарха герой, которому удалось выйти из лабиринта, сумел одолеть и другой лабиринт — город.

Примерно за сотню лет до Плутарха Вергилий (70–19 гг. до н. э.) уже четко определил и даже воспел связь между лабиринтом и городом, а также добавил еще один важный элемент — мифический прототип всех городов, Трою. Лабиринты и миф о лабиринте не играют никакой очевидной роли в общеизвестной истории о Трое и Троянской войне. И все же легендарный город с его непреодолимыми стенами, башнями без наверший и воротами, слишком узкими для того, чтобы сквозь них мог пройти гигантский деревянный конь, на протяжении многих веков будет вызывать устойчивую ассоциацию с лабиринтом. Когда греки поплыли в Трою, чтобы вернуть похищенную Елену и отомстить за свою поруганную честь, они увидели (по крайней мере, так гласит легенда) первый крупный город Древнего мира, город, который все последующие города — вплоть до Средних веков и Возрождения — станут почитать как свой старейший первообразчик.