То, что открылось глазам Барсова и его товарищей сначала ввергло их в недоумение. Какие-то люди, споро выносили вещи из дома и грузили в машины. Что это за самодеятельность? Может быть, кто-то из жителей только сейчас решился переехать и собирает вещи? Хотя нет, быть такого не может, в округе не осталось ни одного гражданского. Тогда кто же? У всех одновременно мелькнула догадка, от которой они пораженно переглянулись. Славенцы грабили дома! Черт возьми, это было до возмутительного неприятно. Одно дело воевать с врагом, другое дело – нагло заниматься мародерством. Волновал не так факт расхищения имущества никому не знакомого человека, как то, что это смотрелось трусливой низостью – заниматься этим втихую, пока никто не видит.

– Надо сообщить нашим, - прошептал Рыжий. В этот момент мужчина, наблюдавший за погрузкой обернулся, и они узнали собственного ротного командира Воронова. Так это не славенцы? Тогда…

Выстрел раздался как гром среди ясного неба. От стены, у которой они прятались, откололись куски кирпича, брызнув вокруг осколками. Парни в панике отпрянули и бросились бежать. Им вдогонку зазвучала канонада выстрелов. Петляя и прячась за домами, ребята мчались к входу в лагерь. Наконец выстрелы остались позади, и они тяжело дыша, перешли на шаг. Твердоступов громко матерился, остальные молча переварили только что увиденное, с трудом веря. Барсов с размаху пнул камень, тот отлетев, с громким стуком ударился в забор.

Через десять минут они входили в лагерь, там их окликнули часовые, проверили документы. Стараясь не выдать своего волнения, ребята сказали, что вышли просто прогуляться, вспомнить события утреннего сражения. Один из часовых узнал Светана.

– А, ты тот снайпер, что сегодня двух уложил? Ну проходите-проходите, хотя не положено по ночам шляться!

Барсов про себя выругался, очень плохо, что его узнали, он не сомневался, что Воронов, если это действительно был он, первым делом примчится проверить, кто же выходил сегодня из лагеря. Свидетели ему не нужны точно.

В палатку решили пока не идти, надо было всё обсудить и выработать план действий. Хотя так бодро это звучало лишь на словах. В действительности ребята были подавлены. Последние чистые помыслы и вера в людей и страну, в которой они жили, рассыпалась как карточный домик. Свои грабят своих… И это все на фоне боевых действий, где тысячами гибнут молодые ребята. Гибнут как сегодня сержант Горнов и еще несколько их бойцов. Во имя чего, за что, за кого? За хитрого, с бегающими глазами майора Воронова, который тем временем набивает карманы себе, и они не сомневались – вышестоящему руководству?

Светан с чувством сплюнул. Его наконец прорвало, почти не заботясь о том, что их могут услышать, он гневно заговорил: - Я родился в этой стране и вырос в ней. Говорят, что родину не выбирают, как не было выбора и у меня. Родители растили меня, одевали и кормили как могли. Еще в раннем детстве я узнал, что такое нужда и нищета, когда не было за что купить еды, не говоря уже об одежде и обуви. Вы можете смеяться, но я по несколько лет подряд ходил в школу в заштопанной куртке, которую где-то у знакомых нашла мама. Носил обувь на три размера больше, или наоборот слишком тесную, отчего натирал ноги. Мы ели сухую гречневую кашу, заедая огурцом или помидором, которые вырастили на собственном небольшом участке. Мы терпели все это только потому, что мой папа – обычный рабочий, а мама библиотекарь с мизерной зарплатой. После развала Славенского Союза и принятия независимости Щедринией, наша семья скатилась в еще большую бездну бедности, хотя и до этого никогда не были в излишестве. Это были трудные времена, родители осознавали это, и хотя мама плакала по ночам, но они пытались быть мужественными. Они верили и говорили мне, что пройдет какое-то время, жить станет легче, жить станет веселее. А я влезал в свои короткие по щиколотку протертые джинсы и не жаловался, потому что любил своих маму и папу, понимал насколько им тяжело. Я был старшим ребенком в семье, а еще у меня две младших сестры.

Барсов на мгновенье остановился, чтобы отдышаться. Его глаза горели пламенем, губы слегка подрагивали. Друзья тихо застыли, понурив головы.

- Шло время, и что вы думаете, становилось легче? Нет же, рассвет коммерции и кооперативов принес целые состояния дельцам, рэкетирам и государственным чиновникам. А простые люди горбатились дальше за мизерные зарплаты, которые задерживали месяцами. Но и этого мало, в один из дней, все узнали, что министр нового правительства Ларченко, украл все их сбережения и сбежал за границу! Сбережения, которые они копили годами, десятилетиями, надеясь на старости лет позволить себе немного больше, чем за всю жизнь. В какой стране такое возможно? Что за политическая падаль сидит у власти? Кто руководит нами – народом, имевшим неудачу родиться в Щедринии? Раз за разом нас доили как скот, строили карьеру и скапливали целые состояние за счет народа, как вы думаете кто? Люди, которых мы даже близко не хотели видеть у руля! Мы лишь привыкли выбирать меньшее из двух зол, ведь знали, что никогда в списке кандидатов в Верховную Трибуну не появиться имя дяди Вети – мастера из соседнего цеха, которого все знали и уважали. Нет! С бюллетеней на нас будут смотреть сплошь откормленные морды владельцев заводов и пароходов, которые являются для нас никем!

Вы можете сейчас задаваться вопросом – кто же виноват, почему положение дел в стране на протяжении десятилетий не меняется? Виноваты мы сами. Да, нам всего лишь на протяжении веков вколачивали, что мы холопы и крепостные, которые за возможность просто жить и кормить своих близких, должны не поднимать голову. Всего лишь выполнять те задания, которые нам ставят, и ни в коем случае не пытаться думать и изменять порядок вещей. Ребята, у нас – менталитет рабов! Мы давно уже не чувствуем себя нацией, не верим, что страна в которой живем – наша. Не верим, что нас голос может что-то изменить, не верим, что решение зависит от нас. Мы лишь живем в своей скорлупе, норке в которую спрятались, живем своей личной жизнью, глубоко и смачно плюя на все, что за пределами этой норки. Знаем, что за наш счет богатеют и жиреют чиновники, знаем, что никто даже не пытается сделать страну лучше для простых граждан. Мы отделились стеной от властей, и косвенно сказали – делайте что хотите, только нас не трогайте. Принимайте законы, играйте в свои грязные игры, богатейте еще больше, но! Не трогайте нас! Мы хотим просто тихо, спокойно жить в своей норке.

Есть ли что-то странное в том, что Славия сейчас спокойно поглощает наше государство? В том, что ВОСГ, по-хозяйски высадились в другом конце страны? Посмотрите на реакцию народа – ему все равно, пусть смениться режим, но приоритеты останутся теми же – позвольте нам жить в своей ракушке.

Всё, с меня хватит! Хватит этой комедии – пародии на жизнь в государстве, хватит этой бестолковой войны, хватит печали о погибших товарищах, в то время как собственный «брат щедринец», пользуясь чужим горем, тихонько набивает себе карманы. Я принял решение. Покинуть эту страну, покинуть это гнилое государство, с равнодушными людьми и повсюду царящей бедностью.

Барсов замолчал, вокруг повисла тишина. Издали доносилось голос кукушки, в недалеком пруду надрывались жабы. Эту затянувшуюся паузу нарушил как ни странно Тихомир Всеслав: - Светан, если ты действительно собираешься бежать, то я с тобой. Я всегда жил так, как принято. Учился, работал, к чему-то стремился. Но ты прав, это была просто своя личная жизнь, в которой не было даже воспоминаний о том, что есть еще и государство. Да и олицетворяли государство по сути, для меня, как и для многих кого я знал - президент, министры, депутаты. Они были где-то там наверху, а я был далеко внизу, со своими проблемами и мечтами. А теперь, вдруг они вспомнили обо мне и приказали идти проливать кровь, во имя им одним известных целей. Мы всего лишь пешки, пушечное мясо, которое бросили в топку, преследуя свои личные интересы. Я не хочу умирать. Не хочу умирать за них.