Трамвай свернул на Московский тракт и миновал скромный памятник декабристам. Осужденные мятежники следовали из Петербурга «во глубину сибирских руд» именно по этому тракту.

Вскоре Лосовская добралась до нужного отделения милиции.

— Вы к кому? — спросил ее молоденький милиционер на пропускном пункте.

— К следователю Зефирову.

— Зефиров у нас больше не работает. Он уволился полмесяца назад, — вежливо проинформировал ее милиционер.

— А с кем я могу поговорить вместо него? Кому дела Зефирова передали?

— Пройдите в двадцать третий кабинет, к следователю Ушастову…

«Ну и везет же мне на блюстителей закона с прикольными фамилиями!» — хмыкнула Ника, поднимаясь на второй этаж здания.

Капитан Ушастов носил свою фамилию не зря: его уши были необыкновенно огромными! Нике очень захотелось натянуть на них какой-нибудь головной убор, чтобы избавиться от дурацкой улыбки, которая невольно появилась на ее губах и которую она никак не могла прогнать.

Размякший от жары и духоты Ушастов встретил Нику вполне доброжелательно. Выяснив, кто она и зачем пришла, он сообщил ей, что Зефиров подался на вольные хлеба — уволившись из милиции, стал частным детективом. Дело о взрыве в доме Романова он передал своему преемнику практически готовым к закрытию. Ушастов с ним ознакомился и действительно закрыл.

— То есть, вы не допускаете и мысли, что Романов был убит, а его дом взорвали потом — чтобы никто не заподозрил убийства? — возмущенно спросила Ника. — А может быть, в его дом была подложена бомба?!

По всей видимости, у Ушастова не было сил реагировать на выпады юной особы, явно переносившей июльский зной легче, чем он сам.

— Никакой бомбы там не было, — спокойно возразил он. — Сначала следствие придерживалось той версии, что в доме произошла утечка газа из-за дефектов в старых трубах. Но позже выяснилось, что трубы были в порядке и получили повреждения уже в результате взрыва. Тогда возникло предположение, что Романов пытался зажечь конфорку на газовой плите, не заметив, что она уже долгое время включена, но огонь отчего-то погас…

— Но ведь для такого мощного взрыва нужна была очень сильная концентрация газа! — воскликнула Ника. — А у потерпевшего, по словам моей бабушки, с обонянием все обстояло в порядке. Неужели бы он не почувствовал запаха газа?

— Не знаю, — развел руками капитан. — Судя по тому, что мы нашли шкатулку с дневником Романова в холодильнике, он был очень рассеянным человеком, а с такими все что угодно случается. Может, он в тот момент настолько углубился в свои мысли, что ничего вокруг не замечал. Следов насилия на теле не обнаружено.

— Но ведь тело сильно пострадало от взрыва! — продолжала нападение Ника. — Как же вы можете утверждать, что следов не было?

— Конечно, я не могу утверждать это стопроцентно, — Ушастов пожал плечами. — Но все же мне кажется, что это просто несчастный случай.

— Когда кажется… — вновь начала входить в раж Ника, но вовремя притормозила. — А не возникало ли у следствия предположения, что к этому несчастному случаю мог приложить руку Шпырин?

— Не возникало, — невозмутимо ответил следователь. — Потому что фамилия «Шпырин» в деле вообще не фигурирует и я слышу ее в первый раз. Извините, девушка, но мне работать надо, а не разговоры с вами разговаривать…

Ника поняла, что пора отчаливать из душного кабинетика восвояси. Уже у двери она обернулась и попросила:

— Дайте мне, пожалуйста, номер телефона Зефирова. Я все-таки хотела бы уточнить у него кое-какие детали.

Ушастов снова пожал плечами и, черкнув на клочке бумаги несколько цифр, протянул его девушке.

Глава 9

По пути домой Ника решила, что ей нужно позвонить в Петербург Сёмке Мармеладову. Вдруг у него здесь, в Ангарске, есть какой-нибудь знакомый мент или, например, частный детектив вроде Зефирова? Им с бабушкой сейчас очень пригодилась бы чья-нибудь помощь, чтобы побольше выяснить о взрыве и успокоиться на том, что они сделали всё, что могли.

«Так… С Питером здесь временная разница аж в пять часов, — вычислила Лосовская. — Сколько там на моем «Хуахае» натикало?»

Она достала «Хуахай» из кожаного рюкзачка и удовлетворенно констатировала: «Ага, утренняя планерка у Мармеладова уже закончилась. Он сейчас наверняка в своем кабинетике после начальственных разносов крепкий черный кофе потягивает. Так что мой нежный голосок будет ему как раз кстати!»

Едва переступив порог бабушкиной квартиры, девушка бросилась к телефону.

— Семен, привет!

— Никуша! Ты уже вернулась, золотце? — обрадовался Мармеладов.

— Вернуться-то вернулась, да только не в Питер, а в бабулины пенаты — прямиком из отделения милиции города Ангарска.

— Ты что, коварная, и там решила в органах дружка завести? — возмутился Семен.

— Так точно, Отелло Мармеладович, — съязвила развеселившаяся Ника. — Я надеюсь, ты подкинешь мне координаты кого-нибудь их твоих сибирских коллег?

— Ну никак не ожидал я от тебя, Лосовская, такой наглости! Ты ведь отправилась за больной бабушкой ухаживать! Опомнись, женщина, при живом-то муже, при беззаветно преданном поклоннике! — Ника поняла, что здесь имелся в виду сам Мармеладов. — Ты там что, местной самогонки на кедровых орехах настоянной перепила?

— Да ладно тебе, Сёмка, успокойся. Сейчас я всё объясню…

И она рассказала ему о взрыве и наскоро проведенном следствии. А под конец добавила, что поскольку в Ангарске нет такого ценного во всех отношениях кадра, как Мармеладов, то очень хочется найти кого-нибудь взамен.

— Заменить меня?! — заорал он. — Меня заменить невозможно, женщина!

— Да понимаю я это, понимаю, — льстиво заворковала Ника. — Потому к тебе и обращаюсь…

— Ну ладно, — смилостивился Мармеладов и уже нормальным тоном добавил: — Ты деньги-то понапрасну не трать: от вас к нам звонки гораздо дороже, чем наоборот. Я подумаю, повспоминаю и сам тебе звякну. Тем более, что у меня телефон служебный — то есть бесплатный. Пока, целую в ушки!

Семен отключился. Ника продолжала сидеть в прихожей и рассматривала свое тройное отображение в трельяже, на столике которого стоял телефонный аппарат. «Интересно, почему «в ушки»? — размышляла девушка. — Они ведь у меня совсем неприметные — не то, что у капитана Ушастова или у нашей бульдожки Илюши».

После обеда Любовь Эмильевна пошла вздремнуть, а Ника тихонько перенесла телефон из прихожей к себе в комнату и набрала записанный на клочке бумаги номер бывшего работника органов, а ныне частного детектива Зефирова.

На том конце провода не было ничего, кроме полной тишины. Ни длинных гудков, ни коротких, ни даже потрескивания.

«Или у него номер поменялся, или аппарат сломался, или местные безработные кусок телефонного кабеля вырезали, чтобы сдать в пункт приема цветных металлов», — предположила девушка. Бабушка писала ей, что в Ангарске подобный вариант зарабатывания денег очень популярен у пьющих и хулиганствующих слоев населения. После такой операции жители сразу несколько домов долгое время сидели без связи, как чукчи в тундре…

Все-таки Ника надеялась, что хулиганы тут ни при чем. Ведь Любовь Эмильевна говорила, что большинство телефонов города перевели в последнее время на шестизначные номера, а номер, написанный Ушастовым, был пятизначным.

Девушка набрала две полезные в любом уголке России цифры — «09».

— Будьте добры, мне нужен номер домашнего телефона. Зефиров Аркадий Павлович, — прочитала она по бумажке.

Было слышно, как на другом конце провода мягко защелкали компьютерные клавиши:

— Такой у нас не значится.

— Ну, а вообще Зефировы у вас значатся? Дайте, пожалуйста, всех, — попросила Ника, надеясь, что список абонентов телефонной сети Ангарска вряд ли отличается избытком носителей этой экзотической фамилии.

— Записывайте… — ответили ей.

«Слава местным властям! — обрадовалась Ника, положив трубку. — И как здорово, что дело происходит не в Питере! Там, чтобы заполучить в справочной какой-нибудь телефон, нужно знать адрес. А я ведь не поинтересовалась, где этот мент в отставке живет».