Воробейчик вернулся быстро. Он молча положил к ногам старшего лейтенанта два мотка телефонного провода. Сопровождавшие его солдаты сложили на землю гранаты.
- Вот так, - старший лейтенант взял противотанковую гранату. Тяжелая граната тянула руку к земле. - В автобате все есть. Даже то, чего нет. Годится?
- Годится, - согласился Хаустов.
Кречетов положил рядом две противотанковые гранаты, разместил между ними "лимонку".
- Смотри Воробейчик. Надо заложить на дороге такой вот маленький фугасик и взорвать его прямо под танком. Как думаешь, найдутся у нас для такого дела охотники?
- Найдутся, - не стал задумываться Воробейчик. - Да хоть бы я.
- Правильно, найдутся. Ладно, кто пойдет, мы с лейтенантом, не торопясь, обмозгуем. Пока свободны, отдыхайте.
- Два артиллериста с ракетницей и пулеметом, в щели, невдалеке от дороги будут сидеть. Можно им поручить, - предложил Хаустов, когда Воробейчик и солдаты ушли.
- Просто так и поручить? - все у Хаустова было просто, и Кречетову это не нравилось.
- Чего тут хитрого. Дернул за провод и все дела.
- Нет, лейтенант, - непростые тут дела. Каждого не пошлешь. Тут нужны думающие и умелые. Чтобы действовали без мандража. Надо выждать, когда танк к фугасу подойдет, и в эту самую секунду взорвать. Если взорвутся гранаты не под танком, ничего наша хитрость не даст. Только людей погубим. Это тебе не из пушки стрелять.
За пушку Хаустов обиделся.
- Из пушки стрелять, когда на тебя танки идут, тоже дело не простое. Тоже нервы надо иметь.
- Насчет пушки я не прав, - согласился Кречетов. - Но ребят надо подобрать железных и дельных.
Офицеры стали прикидывать, кого можно послать. Кречетов знал водителей автобата и совершенно не знал остальных своих подчиненных. Хаустов толком не знал никого: ни солдат, ни сержантов.
- Воробейчик, - выбрал, наконец, Кречетов. - Остальные ребята неплохие, но для этого дела не подойдут. Водители они, а не солдаты. Воробейчик - другое дело. До ранения в полковой разведке служил. Этот сумеет.
- А я думаю, Опарин, - предложил Хаустов. Он и Опарина толком не знал. Но видный был солдат, выделялся.
- Опарин, Опарин, - повторил Кречетов. - Без обиды, лейтенант, но людей на батарее ты пока не знаешь. Зови-ка лучше своего Ракитина, с ним и поговорим.
* * *
Снимать заводскую смазку со снарядов - дело хоть и нетрудное, но канительное и, вообще, противное. Артиллеристы эту работу не любят. Но надо, никуда не денешься. Солдаты обтирали снаряды ветошью, потом укладывали их обратно в ящики. Больше половины сделали, когда прибежал связной.
- Сержанта Ракитина к старшему лейтенанту!
Ракитин оглядел ящики.
- Немного осталось. Афонин, Бакурский, идите к машине. Бардак в кузове. Выбросьте все ненужное. И не мелочитесь. Остальным - протирать.
И ушел. Тут же отправились наводить порядок на машине Афонин с Бакурским.
Без командира Дрозд почувствовал себя свободней. Ракитина он побаивался.
- Ну и занудную работенку придумал нам сержант, - недовольно проворчал писарь. - И не нужную. А может быть, даже, вредную. Если снаряд хорошо смазан, он и по стволу должен легче пойти. Смазка, она для того и дается.
- Лезешь ты, птица Дрозд, куда не надо, - все у Опарина болело и Дрозд со своей дурью надоел. Не соображает, так молчал бы.
- Нет, почему же, - не согласился Лихачев. - С научной точки зрения в рассуждениях этой птички, кажется, что-то есть. Попытайся, Дрозд, развить свою конструктивную мысль. Сумеешь?
- Могу, - охотно согласился Дрозд. - Во всех механизмах движущиеся части маслом смазывают. Чтобы меньше трения было, и чтобы все лучше скользило. А снаряд в стволе тоже должен скользить. Так?
- Так, - подтвердил Лихачев.
- Значит, если снаряд хорошо смазан, он лучше будет двигаться по стволу. Разгонится в стволе и быстрей полетит, - развивал свою мысль Дрозд. - И ударная сила у него будет больше. Вот так.
- Чем ты мне нравишься, Дрозд, - обрадовался Лихачев, - так это тем, что есть у тебя свои мысли, убеждения, можно сказать.
- Это есть, - охотно согласился Дрозд. Он и сам так думал. Мысли у него были. И убеждения тоже. Он вообще не понимал тех, кто с ним не соглашался.
- Ты бы это сержанту объяснил, - посоветовал Лихачев. - Если Ракитину дельно и обстоятельно объяснить, он поймет. Возможно не сразу, но ты постарайся убедить человека.
Опарин хотел сказать Дрозду, что тот лопух, ни хрена ни в снарядах, ни в смазке не соображает, и нечего ему лезть не в свое дело. Любой салага знает, что если смазку не снять, то после стрельбы в канале ствола такой нагар останется, что пока чистить будешь, всех святых проклянешь. Но не сказал. Подумал, что, может быть, Дрозд и вправду полезет растолковывать свои дурацкие мысли Ракитину. Это было бы интересно.
Но Дрозду предложение водителя не понравилось. Одно дело - объяснять - Лихачеву, даже Опарину, и совсем другое - сержанту. С Ракитиным ему общаться не хотелось.
- Могу, конечно, - сообщил он. - Но с командиром спорить не стану. С командиром спорить не положено.
- Зря, - пожалел Лихачев. - Здорово выручил бы нас. Да и свою собственную жизнь облегчил. Мы перед каждым боем с этими боеприпасами мучаемся, - он досуха обтер головку снаряда, подышал на нее и протер чистой ветошью. Металл заблестел. - Зачем снаряд до такого вида доводить? Кому он нужен, блеск?! А оказывается, это даже вредно. Ты все очень толково объясняешь. Может быть, все-таки возьмешься для общей пользы? Подумай.
- Нет, - отказался Дрозд. - Не уговаривай. Не положено, и все. Он тоже вынул из ящика снаряд и стал его драить.
- Нет, так нет, - вынужден был отступить Лихачев. Скучно ему было. Но с Дроздом не получилось. Опарин отпадал. С Опариным сейчас связываться не стоило. Оставался Бабочкин, который тоже протирал снаряды. Был у Лихачева к нему хороший вопрос. Но начал солдат издалека.
- Вы как, товарищ корреспондент, все наши боевые будни описывать станете, - спросил он, - или какой-нибудь отдельный эпизод?
- Мне про один бой рассказать надо. Тот, что вы у дороги вели, - объяснил Бабочкин. Такое задание от главного редактора.
- Понятно... - Теперь Лихачев мог приступить к главному. - Но интересно нам, простите за любопытство, почему вы в младших сержантах ходите? Мы, правда, настоящего корреспондента видим в первый раз. В наших местах все больше дрозды попадаются, а корреспондент - птица редкая. Но считаем, что корреспонденты офицерские погоны должны носить. А вы, извините, ничего плохого не хочу об этом сказать, - младший сержант.
Остальные с любопытством смотрели на Бабочкина, ждали, что он ответит. Действительно, корреспондент из газеты, но почему-то младший сержант. Так вроде и не бывает.
- Сержант - звание неплохое, - не согласился Бабочкин. - Ваш Ракитин тоже сержант.
- Я не говорю, что плохое звание, - не отступал Лихачев. - Для того, чтобы воевать - вполне подходящее. Но чтобы писать - звездочки нужны. Здесь надо иметь обширный образ мысли. Я так думаю. И создается определенное противоречие. С одной стороны, человек - корреспондент, но с другой - младший сержант.
- Так уж получилось, - попытался уйти от ответа Бабочкин. Не хотелось ему о себе рассказывать. Ему других послушать хотелось.
- Вот и расскажи, как получилось, - поддержал Лихачева Опарин.
- Не интересно это никому.
- Почему же, народу интересно, - заверил Бабочкина Опарин. - Народ просит.
- Конечно, - подтвердил от имени народа Лихачев.
- Ладно, уговорили. - Бабочкин почувствовал, что все равно придется рассказывать, и решил извлечь из этого пользу. - Только у меня тоже есть вопрос. К тебе, Опарин. Почему ты столько воюешь, а до сих пор рядовой? И опыт у тебя, и авторитет, и голос. Тебе бы давно сержантом быть надо.
- Я уже был, - усмехнулся Опарин.
- Вначале был сержантом, потом стал рядовым?