Неужели это конец? Неужели эта площадка — место казни? Значит, пленников привели сюда, чтобы добавить их кровь к той, что уже пролилась из тысяч тел? Леонид стряхнул руку Элларда. Какую бы судьбу им ни уготовили Железные Воины, он встретит ее, твердо стоя на ногах без чужой помощи.

Когда они приблизились к центру, Леонид увидел, что из пропитанной алым земли выступает длинная полоса рокрита; вдоль нее, пересекая всю арену, протянулся рельсовый путь. Когда пленные джуранцы поднялись по ступеням на рокритовую платформу, они наконец увидели источник криков. Шпалы, на которых держалось железнодорожное полотно, корчились от мучительной боли, так как сделаны они были из тел и конечностей, спрессованных в одно целое с помощью темного волшебства. И все они кричали словно в горячечном бреду, и вопли их сливались в нестройный хор, напоминая плач банши. На поверхности шпал проявлялись то глаза, то рты, исполненные мучений, — и сразу исчезали, чтобы следующая душа могла рассказать о своем бесконечном страдании.

При виде этой пытки некоторые пленники плача падали на колени, их рассудок, и так уже истерзанный, не мог выдержать подобного. Обакс Закайо столкнул безумцев с платформы, и несчастные со всплеском погрузились в алую жижу. Едва они оказались внизу, как из темной земли протянулись костлявые руки; пальцы скелетов хватали людей и одного за другим утаскивали под землю навстречу неведомой судьбе.

Леонид пытался заставить себя не слушать булькающие крики тех, кто тонул в кровавой почве, кто должен был стать пищей для ненасытных призраков, таящихся внизу. Он закрыл глаза…

Хрупкие кристаллы переменных мироздания сталкиваются и вибрируют, разъединяя грани и перемещаясь для того, чтобы резонировать на других частотах. Эхо времени позволяет граням смещаться и изменяться, преломляя параметры реальности, чтобы те позволили измерениям разъединиться и сложиться вновь во всех возможных вариантах.

…и, вскрикнув, тут же открыл их. У него закружилась голова, и он схватился за Элларда, чтобы устоять на ногах.

— Сэр?

— Кровь Императора! — прошептал Леонид, оглядываясь. Земля всколыхнулась, и эта дрожь тошнотворной вибрацией отозвалась в его теле. Иззубренные кости, высунувшиеся из земли, опять погрузились в кровавую глубину, и люди-шпалы заплакали от новых мучений.

В том месте, где рельсы исчезали в стенах этой огромной арены, кладка сочилась потоками разноцветной слизи. Спирали мерцающего света исходили от стены, образуя огромную линзу. Казалось, что стена растягивается, словно некая сила пытается разорвать плаценту реальности. Когда же это произошло, не осталось ничего, кроме пульсирующего водоворота непроглядной тьмы, а дорога в ад была обрамлена ожерельем из пронзительно кричащих черепов, славящих смерть.

Варп и реальность сошлись здесь, соединились во времени и пространстве на бронзовых рельсах. На дороге, ведущей из Ниоткуда в Никуда, Омфал Демониум вызволил сам себя из небытия, чтобы обрести тело. Он выполз из своего дьявольского лона и ничего не принес с собой, кроме насилия и смерти.

Обакс Закайо засмеялся, но Леонид слышал в этом смехе затаенный страх.

Пришествие Омфала Демониума свершилось.

Хотя сама плоть Леонида инстинктивно предчувствовала, что приближается небывалое зло, ощущения смертного ни в малейшей степени не могли передать истинное величие твари. Словно вестник конца времен, Омфал Демониум с ревом несся по кровавым рельсам, приближаясь к оцепеневшим пленникам.

Некоторые попытались бежать — погонщики убили их на месте. Другие падали замертво от страха или сжимались в комок на платформе, не в силах контролировать свой кишечник, словно младенцы. Сам Леонид при виде чудовищного поезда рухнул на колени.

— Правильно, нужно проявлять почтение, — одобрил Обакс Закайо.

Огромный паровоз с железными вагонами мчался к платформе, работая поршнями из костей, разбрызгивая кровь и расточая тысячи безгубых улыбок, — черепа скалились со всех поверхностей. Локомотив был очень похож на древний паровоз, но приводился в движение не углем, а темными силами варпа. Состав несся с таким грохотом, что отказывались служить все доступные человеку пять чувств. Звук многократно отражался от граней разных реальностей, которые пересекались в месте, называемом Око Ужаса, — месте, где такие явления были нормой, а не исключением.

За локомотивом шла цепь железных товарных вагонов, изъеденных ржавчиной, больше смахивающей на запекшуюся кровь и экскременты. Леонид чувствовал — знал, — что в этих адских вместилищах заперты миллионы душ, которые несутся навстречу смерти по прихоти дьявольской машины. Омфал Демониум сбавил обороты, вызвав у людей-шпал финальный вопль за пределами слышимости, и остановился у края платформы.

В полной мере ощутив величие зла, воплощенного в этом демоническом механизме, Леонид заплакал кровавыми слезами, а его кишечник и мочевой пузырь непроизвольно опорожнились. Ему послышался раскатистый хохот, а затем двери вагонов с противным лязгом открылись. Красноватый пар с шипением вырвался из-под панцирной шкуры Омфала Демониума, и Леонид перекатился на спину. Вновь прозвучал раскат злорадного смеха, клубы пара начали расползаться, словно замышляя недоброе. По мере того как пар приближался к испуганным рабам на платформе, его облака становились все плотнее. Сгусток тумана обхватил одного из плачущих невольников и поднял его с земли; это послужило сигналом для других, и тело несчастного в один миг оказалось окутано паром, который, как голодный хищник, впитывал в себя плоть, пока от человека ничего не осталось.

Затем клубы пара исчезли, и оцепеневший Леонид увидел, что на их месте возникло восемь фигур, одетых в бесформенные робы и высокие сапоги; каждое из этих существ несло множество жутких инструментов — ножей, серпов и пил на кожаных ремнях.

Их лица только очертаниями напоминали человеческие, поскольку кожа с них была содрана, а на самих черепах держалась лишь благодаря грубым швам. Существа крутили головами, как будто охотились по запаху, и Леонид смог рассмотреть их подробнее. Оказалось, что лица вообще не имеют характерных черт, поскольку, кроме растянутых ртов с клыками, у этих существ не было ничего — ни глаз, ни ушей, ни носов, на месте которых были только похожие на опухоли наросты.

Существа приблизились к пленникам и, руководствуясь неведомой логикой, начали выхватывать людей из толпы. Сломав жертве позвоночник, они погружали клыки в почерневшую раковую ткань у нее на шее и высасывали содержимое. Леонид зажал уши, чтобы не слышать их омерзительного чавканья, а когда одна из тварей прошла рядом, почувствовал прилив удушающего страха, хотя до этого думал, что сильнее испугаться уже невозможно.

Уродливая морда повернулась к нему, опухолевые наросты раздулись от предвкушения, черные пальцы схватили Леонида за лохмотья, в которые превратился его китель, и вздернули на ноги. Пленнику показалось, что его обложили кусками гнилого мяса, кишащего жирными червями. Мертвенное лицо придвинулось совсем близко, дыхание твари было смрадным до тошноты. Она мотала безглазой головой из стороны в сторону, как будто принюхиваясь и стараясь определить, насколько хорошей добычей он станет.

— Ты нравишься саркоматам, — прошипел Обакс Закайо. — Они являются воплощением физического разложения, а потому опухоли на твоем теле для них настоящее лакомство.

Тварь потянулась клыкастым ртом к его шее, и Леонид уже приготовился к смерти, но Омфал Демониум, похоже, имел на него свои виды, и простое уничтожение в эти планы не входило. Демоническое создание нетерпеливо рыкнуло, его слуга зашипел в ответ и швырнул Леонида внутрь первого вагона, пол которого был скрыт под слоем разлагающейся плоти и экскрементов.

Утолив свой противоестественный голод, саркоматы погнали к поезду и остальных пленников, а когда вагоны были набиты под завязку, запечатали двери.

— Как думаете, куда они нас везут? — спросил Эллард.

— Не знаю, сержант, — ответил Леонид, — но этот подонок Обакс Закайо упоминал какое-то имя. Хонсю, кажется.