В этом деле настолько сложно переплелись интриги, что нельзя установить точно, кто прав, кто виноват. Одно можно сказать с предельной очевидностью, что царь Ирод и царица Клеопатра были достойные соперники.

В это время жена Антония, прелестная Октавия, любимая сестра Октавиана, уговорила брата разрешить ей поехать на Восток к мужу.

Октавиан поддержал идею сестры, дал ей обмундирование для легионеров Антония и вьючных животных, кроме того, она получила значительную сумму денег и подарки для высших офицеров. Октавиан выделил ей две тысячи превосходно вооруженных воинов для личной охраны повелителя Востока Антония.

После долгого плавания флотилия Октавии вошла в Пирей — порт Афин. Оттуда Октавия направила посла с письмами к Антонию. В этих письмах она спрашивала у мужа, куда ей направиться с людьми и снаряжением.

Посланец Октавии застал Антония в Сирии.

Весть о прибытии Октавии сильно испугала Клеопатру. Она понимала, что Антоний может пойти на примирение с ней.

Клеопатре оставалось лишь одно: как можно сильнее привязать к себе Антония.

Плутарх, который, скорее всего, пользовался дневниками придворного врача Клеопатры, сообщает: «Чувствуя, что Октавия вступает с нею (Клеопатрой — В. П.) в борьбу… испугалась, как бы эта женщина, с достойною скромностью собственного нрава и могуществом Цезаря соединившая теперь твердое намерение во всем угождать мужу, не сделалась совершенно неодолимой и окончательно не подчинила Антония своей воле. Поэтому она прикидывается без памяти в него влюбленной и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антоний входит, глаза ее загораются, он выходит — и взор царицы темнеет, затуманивается. Она прилагает все усилия к тому, чтобы он почаще видел ее плачущей, но тут же утирает, прячет свои слезы, словно бы желая скрыть их от Антония… Окружавшие его льстецы горячо сочувствовали египтянке и бранили Антония, твердя ему, что он жестокий и бесчувственный, что он губит женщину, которая лишь им одним и живет. Октавия, говорили они, сочеталась с ним браком из государственных надобностей, подчиняясь воле брата, и наслаждается своим званием законной супруги. Клеопатра, владычица огромного царства, зовется любовницей Антония и не стыдится, не отвергает этого имени — лишь бы только видеть Антония и быть с ним рядом, но если отнять у нее и это последнее, она умрет».

Октавия вынуждена была возвратиться в Рим. Октавиан был оскорблен этим публичным унижением.

Осенью 34-го года Антоний возвратился в Александрию. Но его распоряжению подготовили пышный триумф. Празднество в точности копировало торжественные церемонии такого рода в Риме. Это было нечто неслыханное, дерзкое. По древним обычаям римский полководец имел право устраивать триумф лишь в столице государства — Риме. Делалось это с разрешения сената. Пошли слухи, что Антоний хочет перенести столицу Римской державы в Александрию.

Грубым нарушением вековых традиций было и то, что триумфальное шествие приветствовала царица чужеземной страны, которая восседала на прекрасном троне, отделанном серебром.

Эти сообщения из Египта взбудоражили общественное мнение в Риме.

Своими наглыми действиями Антоний давал Октавиану в руки оружие против себя.

В 32-м году римский сенат объявил войну Клеопатре, а Антония назвал «врагом республики». Сложилась ситуация, как пишет историк Игорь Геевский, когда политика и любовь так тесно переплелись между собой, как, может быть, никогда больше в истории.

Антоний собрал свои легионы и, подкрепленный войсками и флотом Клеопатры, выступил против Октавиана. У него было около пятисот военных судов и сухопутная армия в сто тысяч воинов. У Октавиана — двести пятьдесят судов и восемьдесят тысяч солдат. У обоих примерно равное количество конницы.

Решающее морское сражение произошло у мыса Акций в Эпире, у западного побережья Греции.

Во время морского сражения царица, находясь на корабле «Антониада», не поняла стратегического замысла своего любовника и в решающий момент трусливо бежала со своим флотом.

Победа при Акции сделала Октавиана хозяином всей Римской империи. Вскоре после этого он был провозглашен императором под именем Август. Антоний и Клеопатра бежали в Египет.

Антоний заперся в своей комнате и в течение нескольких дней не желал видеться с Клеопатрой, справедливо считая ее виновницей поражения. Чтобы забыться, он начал топить свое горе в вине.

Клеопатру впервые посетила мысль о самоубийстве.

В случае поражения она готова была отравиться. Ей необходим был такой яд, который убивал без боли и конвульсий. И вот на рабах, приговоренных к казни, начались испытания всевозможных ядов в присутствии царицы, мрачно следившей за агонией несчастных. Наконец Клеопатра убедилась, что укус небольшой змейки аспида даст то, о чем она мечтает: безболезненную красивую смерть.

Тем временем владыка Рима шел на Египет.

Антоний и Клеопатра, смирив гордыню, просят Октавиана об императорской милости. Она умоляет оставить в Египте у власти ее детей, Антоний — разрешить ему проживать в качестве частного лица в Египте или в Греции.

Император отказал Антонию. Клеопатре же предложил вероломно убить возлюбленного, тогда он удовлетворит ее просьбу. Решиться на коварное убийство Клеопатра не посмела. Просто предала — послала к Октавиану тайного гонца с богатыми подарками, нисколько не беспокоясь при этом об участи Антония. Она любила его, пока он был героем, теперь же предпочла Октавиана.

Через несколько дней пришло известие, что император с войсками расположился неподалеку от Александрии. В легионах Антония начались брожения, грозившие перейти в открытый бунт. Страшным ударом для Антония стало предательство Клеопатры, тайно продолжавшей переговоры с Октавианом. Она была для Антония важнее всех царств. «Он вернулся в столицу, — сообщает Плутарх, — крича, что Клеопатра предала его с тем, с кем он вел войну ради нее. Он грозил царице, и она, спасаясь, укрылась в недавно построенной усыпальнице. Опустилась подъемная дверь, задвинулись засовы — здесь Клеопатра в безопасности».

Перед тем как скрыться в усыпальнице, она попросила сообщить своему любовнику и мужу о своей смерти.

Эта весть привела Антония в отчаяние. Забыв обиды и подозрения, он готов был следовать за ней. Вот его последние слова: «Что же ты медлишь, Антоний? Ведь судьба отняла у тебя последний и единственный повод дорожить жизнью и цепляться за нее!.. Ах, Клеопатра! Не разлука с тобой меня сокрушает, ибо скоро я буду в том же месте, где ты, но как мог я, великий полководец, позволить женщине превзойти меня в решимости?!» С такими словами на устах Антоний бросился на свой меч.

Узнав об этом, Клеопатра, мучимая угрызениями совести, впала в отчаяние. Она требовала, чтобы Антония, живого или мертвого, доставили к ней. Римлянин еще дышал: рана была смертельной, но жизнь еще билась в его могучем теле. Радость от того, что царица жива, придала ему нечеловеческие силы, он желал умереть в объятиях обожаемой им женщины. Опасаясь измены, Клеопатра не разрешила открыть дверь усыпальницы. Она выбросила из окна веревку, к которой привязали ее любовника. Вместе с прислужницами Ирадой и Хармион с трудом втащила окровавленного, стонущего Антония наверх. Желание Антония исполнилось — он умер в объятиях своей обожаемой «нильской сирены».

К этому времени римские войска заняли Александрию. Детей, брошенных Клеопатрой во дворце, по приказу императора отправили в Рим.

Клеопатра испросила разрешения совершить возлияние в память Антония. Ей дали разрешение. У гробницы Антония она сказала: «О мой Антоний, совсем недавно я погребала тебя свободною, а сегодня творю возлияние руками пленницы, которую зорко стерегут рабы, чтобы плачем и ударами в грудь она не причинила вреда этому телу, оберегаемому для триумфа над тобой! Не жди иных почестей, иных возлияний — это последние, какие приносит тебе Клеопатра. При жизни нас не могло разлучить ничто…».