Всякий человек осуществляет своё телесное бытие на основе индивидуальной идеи своего организма. Но всякая такая индивидуальная идея содержит в себе, как своё ядро, общую неиндивидуализированную идею вида человека вообще. Такое же самое учение должно быть развито и о других живых существах – лошади, орле, дубе, папоротнике и т. п.

Таким образом, можно утверждать, что виды животных и растений суть единства, в основе которых лежит одна и та же численно тожественная идея. Из этого, однако, не следует, будто вид животных или растений есть живая реальная единица бытия, единое живое существо: объединение посредством отвлеченной общей идеи, а не посредством индивидуального субстанциального деятеля даёт в результате только логическое единство класса однородных существ, а вовсе не живого деятеля высшего, чем подчиненные ему элементы.

Живое сложное существо обязано своим единством стоящему во главе его творчески активному деятелю, которому подчинено множество отличных от него и друг от друга деятелей, которые образуют разнородные органы целого. Таково строение человека, общества, планеты и т. п. Единство класса живых существ (вид, род, семейство и т. п.) не имеет ни одной из этих черт: 1) тожественное начало множества живых особей класса есть не творчески активный деятель, а мертвая отвлеченная идея; 2) не будучи деятельным началом, она не подчиняет себе особи класса и не управляет ими; 3) особи класса однородны, они суть не различные органы, а одинаковые экземпляры класса.

2. Эволюция видов бытия

Видовая идея и даже подчиненная ей индивидуальная идея сами по себе неизменны, но творчески активный субстанциальный деятель, положивший такие идеи в основу своей жизни, творчески преобразует их сообразно новому опыту или особенным условиям среды или вообще поскольку реализация идеи вызывает в нём неудовлетворение ею. Если идея такого индивидуального выработанного изменения организма подхватывается деятелями, стоящими во главе зародышевых клеток, оно становится наследственным и в природе появляется новая разновидность или даже новый вид.

Эволюция в смысле творения новых видов и вообще новых форм жизни осуществляется не только в среде животных и растений, но и во всех областях царства психо-материального бытия, начиная от электронов и протонов, образующих атомы, молекулы и т. д., как разные, всё более сложные ступени бытия. В самом деле, выше было показано, что всякий субстанциальный деятель наделен всеми свойствами для осуществления абсолютно ценной цели – совершенной полноты бытия в Царстве Божием. Даже и в состоянии падения, находясь в нашем царствепсихо-материального бытия, всякий деятель, хотя бы и бессознательно хотя бы и в виде психоидного, а не психического устремления, влечется к полноте жизни. Каждое действие, совершаемое им в условиях частичного распада и изоляции, способно доставить лишь временное и неполное удовлетворение, а потому неизбежно сменяется исканием все новых и новых путей, все новых и новых форм жизни, восходя от бытия в виде минерала к жизни растительной, животной, человеческой [CCXCVI] и т. д.

Творение новых форм жизни осуществляется путём свободных творческих актов субстанциальных деятелей. Поэтому эволюция вовсе не есть линейный прогресс, возводящий прямо вверх к порогу Царства Божия. Есть и такие деятели, которые все определеннее и, наконец, даже на известной ступени развития все сознательнее вступают на путь горделивого противоборства идеалу жизни в Боге; таким образом, одни существа возрастают в добре, а другие – во зле; кроме линии развития вверх есть ещё линия развития вниз. Возможны, конечно, также временные отклонения в стороны от этих двух линий, попадания в тупики выход из которых требует многовековой борьбы и героических усилий.

В этой пестрой ткани жизни наметить линию нормальной эволюции т. е. развития, нормируемого стремлением к Богу и ведущего по прямой линии вверх, можно только как идеальное задание, в осуществлении постоянно подвергающееся более или менее значительным искажениям.

Формальная сторона нормальной эволюции состоит в том, что соединения деятелей, имеющие характер vinculum substantiate, становятся все более сложными, причём достигается все большее единство в многообразии, все большая дифференциация, координация и интеграция (учение Спенсера), на основании чего становится возможным возрастание содержательности и богатства жизни. Не только при движении вверх, но и при движении вниз целью эволюции служит не простое самосохранение, а именно обогащение жизни. Но для того, чтобы отличить нормальную эволюцию от других направлений её, ещё недостаточно перечисленных признаков. Только там можно с уверенностью говорить о ней, где увеличение сложности жизни сопутствуется возрастанием в добре (не только в нравственном смысле, но и в смысле всех положительных ценностей).

Каждое существо, стоящее на правильном пути, обнаруживает в типе своей жизни и в своём поведении, что достигнутая им ступень не окончательна: через неё просвечивает стремление не к простому самосохранению, а к чему-то более высокому; оно придает такому существу характер специфической добротности, благородства. У человека этот характер обнаруживается в том, что он не удовлетворяется совершенством своей биологической (физиологической) деятельности, но ставит сверхбиологические положительные цели. Наоборот, такие явления, как паразитизм в животном и растительном царстве, поведение кукушки и т. п., явным образом отмечены печатью: неблагородства, движения не вверх, а вниз в царство зла [CCXCVII].

Согласно изложенному учению, эволюция совершается не на основании случайных изменений. Она осуществляется целестремительно в определенном направлении, причём внешние условия играют только роль поводов, на которые творчески активное существо реагирует сообразно своим собственным целям.

Учение об эволюции как изменении организмов в определенном, не случайностями обусловленном направлении, развито на основании множества естественно-научных данных проф. Петроградского университета Л. Бергом в его книге «Номогенез, или Эволюция та основе закономерностей» (1922). К сожалению, однако, автор, опасающийся «метафизики», находит, окидывая общим взором эволюцию всего органического мира, только также слишком малосодержательные цели, как стремление «обеспечить возможно лучшим образом сохранность и благополучие развивающегося потомства» (стр. 75). Явным образом эта цель есть не конечная, а производная из какой-то более высокой, подлинно конечной цели. Найти её можно лишь на основе целостного. миросозерцания содержащего в себе разработанную метафизику и аксиологию. Выше было указано, что эта цель есть стремление к абсолютной полноте бытия, к обожению. В случае нормальной эволюции она есть стремление к Богу, к жизни в Боге и в Царстве его.

Деятель, удостоенный обожения, осуществляет в Царстве Божием на основе любви к Богу и ко всем существам: всего мира, свою индивидуальную идею в совершенстве (см. выше стр. 209), так что каждый творческий акт его имеет абсолютно ценный и притом мирообъёмлющий характер: содержание такого акта гармонически соотнесено со всеми остальными содержаниями мира и потому по самой своей сущности есть нечто абсолютно индивидуальное, т. е. неповторимое и незаменимое.

Глубоко иной характер имеет жизнь деятеля в состоянии отпадения от Бога, в царстве психо-материального бытия, где чрезмерность любви деятеля к себе создаёт разъединения и противоборства существ друг друга. Каждый такой деятель остаётся индивидуумом в том Смысле, что нормативная идея его, его образ Божий абсолютно индивидуален, но в своих действиях вступая на путь эгоистической исключительности, он не осуществляет своей индивидуальности именно потому, что преувеличивает ценность своего я и выделяет его из состава мирового целого как нечто особенно ему дорогое: обособившись от множества других деятелей и даже враждуя с ними, он способен осуществлять только такие акты которые не имеют мирообъёмлющего характера, согласованы и связаны в целое только с небольшим сравнительно количеством актов других деятелей и потому имеют объединенный, упрощенный характер. Каждое конкретное действие в нашем царстве бытия есть, можно сказать, абстракция в сравнении с полнотою бытия Царства Божия. Как упрощенное и обедненное, оно имеет лишь временное и местное значение и представляет собой лишь относительную ценность, обреченную на гибель (удаление в область прошлого) и заслуживающую её. Содержание таких деятельности приближается к выразимости посредством суммы общих отвлеченных понятий. Не будучи сполна положительно ценными, они заместимы другими подобными им действиями и повторимы. Признать их индивидуальными событиями можно не на основании их собственного содержания, а только на основании положения их во времени и пространстве и значения каждого из них в едином целом истории мира. Поэтому такие события можно назвать только относительно индивидуальными [CCXCVIII].