Во главе такого целого, как человеческий организм, стоит высокоразвитый деятель, человеческое я. Можно предположить, что деятели менее развитые, чем человеческое я, но всё же уже довольно высокие вступают в союз с человеческим я, привлеченные типом его жизни и готовые поэтому служить ему как его органы. Они способны быть центрами мозга и других важных систем тела, привлекая, других деятелей, менее развитых и подчиняющихся им. Таким образом получается иерархическая система, подобная системе армии с её главнокомандующим, начальниками корпусов, дивизий и т. д. вплоть до унтер-офицеров, которым подчинены солдаты. Множество элементов так объединены в человеческом организме, что способны совершать сообща сложные акты столь целостно, как если бы их творил один субстанциальный деятель. Так, например, когда человек с разбега перепрыгивает через широкую канаву, оценка расстояний глазами, деятельность сердца, размахивание руками, сокращение мускулов ног – все эти действия множества деятелей так согласованы и объединены, как если бы их совершал один субстанциальный деятель.

Всякий деятель творит свою жизнь как систему психоидных или психических процессов, а кроме того, и как систему материальных пространственных процессов, причём материальные проявления совершаются всегда под руководством психоидных или психических процессов. Материальность деятеля есть его телесность. Внутренняя душевная жизнь деятеля всегда сопутствуется внешним выражением её в форме отталкиваний, протяжений, света, звуков, тепла и т. п. пространственных, доступных чувственному восприятию, процессов. Итак, каждый деятель имеет тело, как систему пространственных процессов. Но слово «тело» можно употреблять ещё и в другом смысле: этим словом можно обозначать группу субстанциальных деятелей, подчинённых более развитому деятелю и служащих ему органами. Чтобы различать эти два смысла слова, можно называть их «пространственное тело» и «союзное тело». Насколько важно понятие «союзного тела», видно из того, что например, смерть есть разлучение нашего я с союзным телом, а не утрата способности производить пространственные акты.

Союзное тело имеет не только человек, но и всякое животное растение, даже всякая молекула и атом, потому что и в них есть более развитой субстанциальный деятель, который объединяет и организует подчинённых ему деятелей, служащих органами его.

Все духовные и душевные процессы всегда воплощены, т. е. существуют не только как внутренние состояния деятеля, но ещё и выражаются вовне в форме пространственной телесности, Такое учение о мире можно назвать пансоматизмом (от греческих слов pan – все и soma – тело). Конечно, пансоматизм, излагаемый мною, не есть материализм. Он прямо противоположен материализму. Согласно учению материалистов, все духовные и душевные процессы зависят от материальных процессов, а согласно излагаемому мною учению, наоборот, все материальные процессы зависят от духовных и душевных процессов; субстанциальные деятели творят свои материальные проявления сообразно своим стремлениям к той или иной цели.

События и процессы творятся не другими событиями, а временными существами, субстанциальными деятелями. Но, конечно, субстанциальный деятель творит новые события сообразно своим стремлениям, возникающим обыкновенно по поводу каких-либо совершающихся в окружающей среде или в нём самом. Человек чувствующий голод, берёт хлеб и ест его. Субстанциальные деятели, находящиеся в основе атомов или молекул струны, творят при ударе струны волнообразные движения и музыкальные звуки. Современные ученые обыкновенно не пользуются сознательно понятием как бытия более основного, чем события; они не пользуются понятиями творения или порождения событий. Они отыскивают ту группу событий, при наличности которой возникает исследуемое ими событие. Например, физик, занимаясь акустикою, открывает, что струна, имеющая такую-то длину и натянутая с такой-то силою при ударе издает звук такой-то высоты. Он совершенно правильно поступает, отыскивая группу условий, при которых возникает исследуемое событие. Но он ошибается, если думает, что эти условия суть причина события: они в действительности суть только поводы, по которым субстанциальные деятели творят события.

Участие субстанциального деятеля в причинном процессе обнаруживается в усилии, напряжении, действовании; эти состояния суть реальное выражение того, что причинная связь есть творение события, а не мертвый порядок во времени. Современные ученые в большинстве случаев упускают это из виду и вовсе не пользуются понятием субстанции.

Один из источников этой ошибки заключается в следующем. Вследствие нерасторжимой связи событий с субстанциями ученый, наблюдая события, вместе с ними наблюдает и творящих их субстанциальных деятелей, но он не умеет различить эти две стороны целого и, сосредоточивая своё внимание на событиях, воображает, будто они суть причина новых событий. К тому же надо заметить, что во многих случаях трудно бывает установить, какая именно группа событий производится одним и тем же определенным субстанциальным деятелем. Когда мы наблюдаем жизнь животного или развитие растения, мы несомненно имеем дело с субстанциальным деятелем, который в сотрудничестве с подчиненными ему деятелями творит жизнь организма, но когда мы спускаемся в низшие области природы, к электронам, протонам, нейтронам и т. п. очень трудно установить, какая из групп этих событий производится определенным субстанциальным деятелем. Говоря об электроне как о тожественном едином субстанциальном деятеле, оттталкивающем другие электроны и притягивающем протоны, я делаю это для простоты изложения мысли о том, что такое субстанциальный деятель но я не уверен в том, что я правильно понимаю строение электронных процессов. Вопрос о строении их решат будущие физики, одаренные вместе с занятиями физикою способностью к занятиям метафизикою.

3. Идеи. Идеальное и реальное бытие.

В первой главе было показано, что события и процессы, имея временную форму, обладают свойством «непрерывной исчезаемости». Даже стол, у которого я сижу, даже дом, в котором я живу, поскольку они существуют во времени и борются за место в пространстве против давления атмосферы, ежемгновенно отпадают в прошлое и ежемгновенно возникают вновь в форме, подобной прежней. Поэтому нельзя допустить, чтобы мир состоял только из событий. Необходимо предположить, что в мире есть бытие, не имеющее временной формы и потому пребывающее неизменно. И в самом деле, такое бытие мы нашли; это – сверхвременные и сверхпространственные субстанциальные деятели, творящие события и процессы.

Поищем теперь, нет ли в основе самого содержания событий и процессов чего-либо более основного, чем события, чего-либо хотя и не сверхвременного, как субстанциальные деятели, но всё же, не временного.

Положим, я слышу четыре удара башенных часов, отмечающих время.

Слышимые мною звуки, суть события во времени, но что такое «четыре»? Когда я мыслю число «четыре», смысл этого слова явным образом не есть событие, возникающее и исчезающее во времени. Моё думание об этом смысле возникает и исчезает во времени, но сам думаемый мною смысл не течет во времени: форма «четверичности» слышимых мною четырех звуков, есть нечто невременное. Она есть не действование во времени, а способ действования субстанциальных деятелей. Будучи невременною и непространственною, она не обладает характером «непрерывной исчезаемости" и не приурочена к одному определенному отрезку времени или месту пространства: четыре звука, слышимые мною, четыре колебания маятника, всякий четырехстопный ямб в «Евгении Онегине» Пушкина, четыре чувства какого-либо человека, четыре звезды на небе и т. п. имеют одну и ту же, тожественную для всех перечисленных случаев форму «четверичности»; каждая четверка (звуков, стихов, чувств и т. п.) есть новый экземпляр группы предметов, но форма четверичности в них буквально одна и та же, численно одна тожественная для всех четверок, в каком бы времени и в каком бы месте пространства они ни находились. Учение о таких невременных и непространственных основах мира разработал Платон и назвал их словом идея или эйдос (idea, eidos). Изучаемые математикою числа величины, отношениях их суть невременные и непространственные идеи тожественные для всех предметов всего мира. Даже основные свойства времени и пространства, например то, что в них есть отношения «прежде», «после», «сзади», «спереди» и т. п. тоже суть идеи, не текущие во времени и не сидящие в определенном месте пространства, а тожественные элементы всякого времени и пространства. Идеи не суть мысли; они суть своеобразный вид бытия.