Все кардинальные вопросы были решены, а мелочи вроде "Кто будет делать подготовительную работу?" или "Кто отвечает за организацию?" — их все и считали за мелочи.

Радиограмма ушла поздним вечером по времени города Хорума. У нас только-только настал обеденный час. Иришка в этот момент направлялась ко мне с явным намерением тащить за стол силой.

Дежурный по связи внес радиограмму, вручил мне и вышел. Я пробежал текст глазами. Милая глянула на меня и не удержалась:

— Война уже на носу?

— Да. К счастью, не на твоем…

Я, как всегда, притворился, что хочу щелкнуть Ирку по ее курносию, а она, в свою очередь, сделала вид, что уворачивается. Но в глазах у нее оставалась тревога.

— …и потому у нас есть еще время отобедать. Не тяни меня, уже иду. А вот после придется подумать, что надобно делать. О, треска? Мне вон тот кусок… спасибо.

Глава 36

Капитан Риммер мог сколько угодно гнать "Альбатрос" — все равно кораблю невозможно было вернуться в Надежду раньше, чем через пять недель. И дело даже не в ходовых качествах — просто на этот раз задач было больше. Мало того: предстоял заход в один из южных портов за конями. За это время мы могли сделать многое.

Летчики были заняты картографированием. Все, имевшие отношение к авиации, признали, что как пилот Готхар способнее Гюрина, между тем как в штурманской части (над сушей уж точно) Гюрин идет на корпус впереди, но я настоял: за штурвалом сидеть попеременно, даже если эта мера снизит темпы создания карт. Ребята старались изо всех сил, и на то были причины. Конечно, первопроходцам воздушного океана очень хотелось стать летчиками третьего класса. Но еще подстегивала пугающая перспектива торчать на земле и ждать у моря погоды — а именно это поджидало их в период штормов. Между тем начальство в моем лице заранее отдало приказ: никаких полетов в плохую погоду, пока не будут созданы улучшенные приборы навигации. В плане у меня был простенький радиополукомпас[1]. Не ахти что, но все же средство наведения на родной аэродром.

К некоторому моему удивлению, несостоявшийся кораблестроитель Тхорган представил на мое рассмотрение эскизные проекты других летательных аппаратов. Самым большим был дальний разведчик, он же межконтинентальный лайнер. Грузоподъемность — полторы тысячи фунтов. В пассажирской модификации машина брала на борт десять человек, в том числе троих членов экипажа, имела утепленный фюзеляж, была оборудована маленькой кухонькой и совсем крошечным туалетом. Само собой, запас провизии и воды. Два спальных места — те являли собой просто койки в хвосте. Добили меня откидные столики у каждого кресла. На мой вопрос "Зачем?" был дан убийственный по точности ответ:

— А вдруг сама госпожа Моана захочет лететь на этом самолете?

И это при том, что конструктор означенную госпожу видеть никоим образом не мог. Но слухи и разговоры…

Дальний разведчик был оборудован совсем иначе. Правда, кухонька и туалет остались. Но количество сидений уменьшилось, и добавился длинный, хотя и узкий стол.

— А это для чего? — спросил я указывая на нечто непонятное в форме параллелепипеда.

— Амулеты для обнаружения чужих.

— Например?

— Чужих летательных машин. Или чужих кораблей. Или чужой магии.

Бывший Повелитель моря не был магом. Он не знал о возможностях наших амулетов. Но, отдать ему должное, предположил, что наши маги не зря свой хлеб едят — и попал в точку.

— Согласен в принципе. А это?

— Места для боевых амулетов.

Тут уж дело обстояло иначе. Принципы работы гранатометов мы держали в тайне, но о существовании такого рода оружия Тхорган знал, надо полагать, еще в период своего пребывания на острове Стархат.

— Не слишком ли много вооружения?

— Надо говорить с летчиками. Но думаю, что разведчик должен защитить себя от любого рода нападения.

— В принципе идея здравая, но ты прав: обсудить надо. А это?

— Амулет связи.

Кораблестроитель не знал ничего о радио и полагал, что мы опираемся на стандартную магию связи. Пусть себе пребывает в заблуждении… пока что.

— Допустим. Этот сундук? Точнее, сундуки — они для чего?

— Припасы: еда, вода, сменная одежда, личное оружие, инструменты…

— Хорош! Это понятно. Поддерживаю. Давай следующий проект.

— Этот самолет для битв с самолетами противника…

Батюшки, а ведь знакомое нечто. Одноместная и потому небольшая машина. По зализанности форм и обтекаемости — ничуть не хуже хорошо известного мне "мессершмитта" Ме-109. Надо бы проверить:

— Почему такая форма?

Неожиданно для меня объяснение оказалось непростым:

— В южных водах Великого океана водится самая быстрая на свете рыба-копье. Она похожа на мой самолет стремительностью…

— Стоп. А нарисовать эту рыбу ты можешь?

— Я ее видел. Вот…

Ошибки быть не может. Классическая меч-рыба — она и вправду не имеет равных по скорости. А парень на уровне инстинкта просек необходимость в обтекаемости. Впрочем, тот же эффект достигается увеличением мощности движков горизонтальной тяги. Но тут по моим мысленным рассуждениям был нанесен меткий удар:

— Летящий самолет искажает вокруг себя потоки магии воздуха. Хороший маг такое заметит. Но чем более гладкая форма у самолета, тем меньше искажение.

Он хотел сказать "обтекаемая форма", но суть ясна. Разумеется, мне не пришло в голову рассмотреть проблему с этой стороны. Грубый промах, вот что это такое.

— Молодец, дельно замечено. Подумаем. А это что?

— Наш первый самолет, но переделан под самолет связи. Доставить срочный груз на не особо далекое расстояние или, например, мага жизни отвезти к раненым. В сущности, то же, что учебный самолет, но без второго управления.

Парень получил вполне заслуженные похвалы и совет переговорить с конструкторами наших первых самолетов.

Неожиданно ко мне в кабинет напросился Сарат. Оптимизма и веселья в нем не удалось бы отыскать даже со спектрографом.

— Командир, есть проблема по магической части.

"Проблема по магической части" — и с этим доктор магии обращается ко мне? Мысль о нетрезвости собеседника я отставил по причине утра. Потом подумалось, что, вероятно, дело не только в магии и, возможно, не столько в магии. Вот почему последовал спокойный вопрос:

— Давай с подробностями.

— Если снаряд из гранатомета попадет в Моану, ее никакой щит не спасет.

— Дай подумать.

Ввиду душевной взволнованности друга мыслить пришлось в темпе блица.

— Есть средства противодействия. Первое и самое простое: передай жене, чтобы купила ярчайший красный плащ и надела его в день, когда начнутся боевые действия.

— Она не любит красного цвета. Говорит, что ей не идет.

Как женщина Моана безусловно права. Ни к ее волосам, ни к глазам красное не подходит, но…

— Это не просьба и не рекомендация, а приказ. Сошлись на меня и объясни причины. Впрочем, твоя жена умница, сама догадается. Это не все. Ну-ка, вопрос универсалу: вот идет корабль под магией. Откуда магический шум сильнее?

Сарат был не только магом, но и ученым. Размышления были недолги:

— Обычно самый сильный сигнал от волн, порождаемых движением корабля. То есть от носа. Второй по силе — от кормы. Там водовороты… короче, тип сигнала отличается. Возможен также дополнительный шум от волн, разбивающихся о корпус.

— Разбивающихся о борт, ты хотел сказать?

— Ну нет. Ставить корабль бортом к волне — никогда такого Дофет не делал. Ты же видел на "Ласточке" — волны бьют в нос чуть сбоку.

— Вот тебе и ответы. Примем как вводную: никаких наведений на глазок. Только самонаведение по магическому шуму. Это значит: снаряд попадет только в нос или в корму. Тогда Моана в бою должна стать в середину. Разумеется, в плаще. Второй вариант: истратить лишний снаряд и послать его заведомо в сторону. По столбу воды ясно будет, какой источник шума захвачен самоприцелом. Имею в виду: ясно стрелку, но и твоей жене тоже. Пусть учтет. Третье: тренировки. Вахана привлечь; он ведь у нас самый лучший в части стрельбы. Соорудить плавучую мишень: плот. Пробовать атаковать со всех ракурсов и отслеживать магический сигнал. Минимальный экипаж в этом случае состоит из троих: летчика, стрелка и мага. К сожалению, наш учебный самолет троих не поднимет, то есть тренироваться можно лишь на новом. Оно, наверное, и к лучшему. Летчик привыкнет именно к той машине, на которой идти в бой. Дополнительно: я сначала думал, что трехфунтовый заряд будет в самый раз. Теперь я уже в этом не уверен. Надо будет обсудить.