Через полчаса Тарек соизволил подойти. Усы у него не находились в состоянии идеального порядка. Офицерская выдержка тоже имеет пределы.
— Докладываю. Арзана на вопросы предложила мне пойти к Темному в задницу и… ну, неважно, девчонка явно не в себе… а вот Намира — та объяснила, что налицо легкая контузия и трещина в ребре. Внутреннего кровотечения вроде нет, но она еще как следует проверит. Синяки твоя Ирина уже мажет мазью.
— Как самолет?
— Тоже одна трещина, да еще один перелом в силовом наборе. Киль вроде уцелел. И листа четыре обшивки, возможно, придется менять: винты вырвало.
— Странно, киль-то внизу, весь удар должен был пойти на него… Ладно, оставим пока что. Как насчет ремонта?
— Работы дня на три, не меньше. Готхар потому и ударился боком, что деталь… как ее там… выперла внутрь. Как насчет разбора полетов?
— Когда маги жизни позволят.
— Да нет, командир, придется, похоже, принимать решения прямо сейчас. Глянь: вон тебя команда ждет.
Это было правдой: Шахур, Валад и Хорот терпеливо ждали поодаль.
— Зови.
У всех троих лица были исполнены решимости. Начал Хорот.
— Командир, это важно. Мы предлагаем заменить весь набор на металлический.
Они явно ожидали воплей и репрессий. Но мне удалось обмануть ожидания:
— Валад, какую ты предлагаешь основу для набора?
Мне показалось, что никто, кроме меня, не заметил чуть видного одобрительного кивка металлурга.
— Тонкий лист (пятнадцать сотых дюйма), изогнутый в виде вот таких… фигур.
Чего тут думать: хорошо знакомые мне уголки, швеллеры и однотавровый профиль.
— Как насчет прочности? Хорот?
— Прочность побольше, но главное: энергия удара будет гаситься за счет деформирования.
Идея современная. Парнишка талантлив, спору нет.
— Вес?
Троица переглянулась. Видимо, этот вопрос и был самым болезненным.
— Пятьдесят фунтов сверху. Набор для хвостового оперения менять не будем.
— Шахур, что с кристаллами?
— Оставляем. Гарантирую ресурс вертикальных движков триста часов полной тяги. По исчерпанию — перезарядка. Так можно делать три раза, потом поглядим. Но у нас приличный запас пиритов.
Между нами говоря, триста часов — совсем не плохо. Особенно с учетом того, что до длительных полетов пока что далеко.
— Убедили. И еще одно новшество предлагаю: установить высокий шест, а на него полотняный конус — лучше окрашенный в яркие цвета. Например, белый в красную полосу. Это будет указатель направления и силы ветра. Предусмотреть возможность спуска — ну как у корабельного флага. Это на случай шторма, чтоб не истрепало. Действуйте.
Торот уже давно рвался ко мне. Как только эта троица вышла, он немедленно проскользнул и с гордостью продемонстрировал кусок стекла:
— Ну? Каково?
Я добросовестно пытался придраться — и не мог. Зеркальное качество. Единственный вопрос, который показался нужным, был:
— Почему же так не делают?
Ответ оказался простым до тривиальности:
— Делают. Но это очень дорого. Я сам — и то провозился с пяток часов, а уж другой маг и за день бы не справился. Опыт у меня, понимаешь, и все от твоих заказов…
(сцена, которую я видеть никак не мог)
Случалось, что академика Тофара опережали. Но еще ни разу и никому не удавалось это сделать два раза кряду.
По правде сказать, на данном собрании Гильдии никто и не пытался провернуть такое. Кандидат в академики Курат-аз обменивался новостями в кругу других магов жизни и даже не глянул на высокопочтенную Моану. Ничего удивительного в том не было: ответ от Професа не мог прийти быстро.
Голубой зал. Две чашки кофе. Задушевный разговор.
— Дорогая Моана, как понимаю, у вас нет особенных новостей для меня? Я почему-то так и думал. А у меня есть кое-что.
Заинтересованный взгляд собеседницы.
— Ну, мелочь для начала. Прибыли пряности с дальнего Юга.
— Это не новость.
— Новость в другом. Эти купцы не получили той прибыли, на которую рассчитывали.
Эффектная пауза. Значила она вот что: насколько же важным должно быть это известие, чтобы им хоть в какой-то степени заинтересовался глава аналитической службы.
— У них объявился конкурент. Некто Синит-уш, магистр жизни с Юга, предложил пряности и кофе по разумной цене. Между прочим, весьма почтенный уже подал заявку на защиту докторской.
Моана стала догадываться об имевшемся скрытом смысле, но выдала достаточно нейтральную фразу:
— Насколько понимаю, диссертант вполне заслужил оранжевую ленту. Мой голос будет "за".
— Мой тоже. Но добавлю еще одну новость: совсем недавно я говорил с академиком Фагором. Он оказался заинтересованным лицом: таким же любителем этой экзотики…
Академик показал взглядом на чашки.
— …как мы с вами.
Догадки превратились в уверенность, но у высокопочтенной хватило ума и опыта не высказывать ничего вслух.
— А я, в свою очередь, посчитал возможным сослаться на вас, дорогая Моана…
Улыбка собеседницы была исполнена уважения и благодарности. Именно об этих эмоциях подумал бы любой посторонний наблюдатель, окажись он в данный момент в Голубом зале.
— …именно: что у вашего командира есть замыслы относительно еще каких-то уникальных растений, которые (пока что!) растут только в Заокеании. Как и ожидалось, почтеннейший Фагор не будет против, если глубокочтимый Профес доставит эти редкости… и не только эти… в наши края.
Такой намек не понял бы лишь законченный болван. Итак, в Академии уже два голоса против войны имеются. Мало, но больше, чем ничего.
— Командир, мышь нужна. Хотя бы одна.
Я мысленно поздравил себя. Не с началом экспериментов по созданию защиты высокого класса, а с тем, что вовремя подсуетился с мышами. Кири… даже не знаю, как назвать то, что она сделала. Скорее всего, онорочилась. Или даже лучше: произвела на свет пару маленьких норочек. Разумеется, в обмен на одну из мышек охотница получила вожделенное яйцо.
Ната прыгала от счастья. Наверное, Ира рассказала ей, что коричневые норки — редкость, а одна кроха мастью как раз получилась в папашу.
Так что я с легким сердцем отдал мышку на опыты, но предварительно хорошенько расспросил телемага:
— План эксперимента у тебя есть?
— Я так и решил, что ты захочешь взглянуть. Вот… сейчас у меня лишь два алмаза, но мне больше и не надо, пока имеем дело с клеткой… барьер пока что ориентирован на нее, а потом я наложу другой вариант…
— Стоп. Из того, что я вижу, следует, что защита неприменима для человека.
— Ну конечно. Для человека барьер будет на материале одежды и обуви; чем они толще, тем лучше. Шерстяная материя желательна. Защищаться будет сама одежда, заодно и то, что внутри. Но сначала будем пробовать на клетке с мышкой.
— Держи меня в курсе.
— Сделаю. Тут главная трудность в настройке. Я сам не ожидал.
— Как насчет самонастройки?
— Это шутка?
— Какие тут шутки? Спрашиваю иначе: клиент — Моана то есть — в состоянии разобраться в настройках так, чтоб работало как надо? Если нет, то пусть амулет настраивается сам.
— Вот потому-то он включает в себя оправу. И настройка не мгновенная: часа два, если нет опыта. Искушенный пользователь справится быстрее, конечно. Вот кстати: сроки сдачи щита не изменились?
— Вопрос что надо. Вообще-то должно прийти сообщение о… появившейся потребности в щите. Но мы должны иметь рабочий амулет не позже, чем к концу сезона штормов.
Двое грызунов пало жертвами науки, после чего Шахур сообразил: основой защиты должна быть не сама клетка, а обернутая вокруг нее материя. Для этой благородной цели маг расстался со своим старым кафтаном. Ради ускорения падения экспериментатор положил внутрь клетки камень приличного веса, каковой пришлось закрепить проволокой. С кирпичом было бы проще, но его не нашлось. Третья подопытная мышь последовательно пережила падение с высоты трех, восьми и пятнадцати ярдов.