2
Она слегла. Когда ж, оправясь, через силу,
Худая, слабая, пришла она могилу
Проведать — то ее едва могла она
Узнать… Решеткою резной обнесена,
Затворенной на ключ, вся мрамором обшита,
Искусственных цветов гирляндами обвита —
Она являлась ей холодною, чужой…
А как хотелось ей больною головой
Припасть на свежий дерн с рыданием, как прежде!
Всё отняли у ней, не сбыться и надежде
Последней. Боже мой! Умерший иль живой —
Он им принадлежит, не ей, стыдом покрытой,
Бесправной в их глазах… О, жгучая тоска!
Она от мертвого так страшно далека,
Как этот — весь в грязи, поломанный, разбитый,
С могилы сброшенный в траву, у самых ног —
Когда-то ей самой возложенный венок!
244. МОЛИТВА
Тучи темные нависли
Низко над землей,
Сон оковывает мысли
Непроглядной мглой…
Воли нет, слабеют силы,
Тишина вокруг…
И спокойствие могилы
Охватило вдруг.
Замирают в сердце муки…
На борьбу опять
Опустившиеся руки
Нету сил поднять.
Голова в изнеможеньи
Клонится на грудь…
Боже мой! Услышь моленье,
О, не дай заснуть.
Этот сон души мертвящий
Бурей разгони
И зажги во тьме царящей
Прежние огни.
245. «Пусть, в битве житейской…»
And never say fail…
Пусть, в битве житейской
Стоя одиноко,
Толпой фарисейской
Тесним ты жестоко;
Пусть слово свободы
Толкуют превратно;
Пусть лучшие годы
Ушли невозвратно,—
В стремлении к свету,
Встречаясь с преградой,
Будь верен обету
И духом не падай!
Пусть миром забыты
Святые уроки,
Каменьем побиты
Вожди и пророки;
Пусть злоба невежды
Восстанет стеною;
Пусть гаснут надежды
Одна за одною,—
Всю жизнь не миряся
С позорной пощадой,
Погибни, боряся,
Но духом не падай!
Вой злобы трусливой,
Намек недостойный —
Встречай молчаливо,
С улыбкой спокойной.
Для славного дела
Отдавший все силы —
Бесстрашно и смело
Иди до могилы.
И, к вечному свету
Стремяся с отрадой,
Будь верен обету
И духом не падай!
246. У БОЛОТА
П. А. Козлову
У пруда с зеленой тиной,
Над которым молчаливо
Наклонилася вершиной
Зеленеющая ива;
На ковре из мха пушистом,
Где кувшинчиков немало,
Под весенним небом чистым
Птичка мертвая лежала.
А кругом, тесня друг друга,
Уж слеталися пичужки,
И в болоте, с перепуга,
Громко квакали лягушки.
«Как? Убилась? Добровольно?
Вот так случай! И с чего бы?» —
Возмущалися невольно
Царства птичьего особы.
«Ведь народ-то нынче спятил!
Где приличия законы?» —
Возгласил суровый дятел.
«Верно!» — каркнули вороны.
«Случай просто небывалый
(Дайте мне понюхать соли…),
И другие ведь, пожалуй,
Пожелают также воли;
И другим, пожалуй, скоро
Лес покажется наш тесен —
Не найдут они простора
Для своих безумных песен…
С жаждой солнечного света,
С жаждой „нового“ чего-то
Улетят они, как эта,
От родимого болота!»
«Что им в солнце, не пойму я? —
Молвил сыч, сердито хмурясь. —
В темноте всегда живу я
И от солнца только жмурюсь».
«Бесполезно это пенье! —
Крик послышался наседки.—
Лишь в курятнике спасенье,
И всего нужнее — детки…»
«Жизнь дана для наслажденья!» —
Молвил чиж, с цветком в петличке,
Поощренный, без сомненья,
Взором ласковым синички.
«Ах, что слышу я? — крикливо
Тут вмешалася сорока,
Не сдержав нетерпеливо
Слов язвительных потока.—
Глупость — эти дарованья,
И поэзия, и чувство…
В мире есть одно призванье —
Акушерское искусство!
Нет почетнее занятья,
И прекраснее, и выше,—
И об этом прокричать я
Хоть сейчас готова с крыши!..»
Так, собравшися толпою
Под весенним небом чистым,
Птицы, споря меж собою,
Оглашали воздух свистом…
А под сенью ив зеленых
Птичка мертвая лежала —
И суждений просвещенных,
К сожаленью, не слыхала…
вернуться
84
Никогда не говори, что всё потеряно… Лонгфелло (англ.) — Ред.