216. DOLOROSA[73]
В саду монастыря, цветущую как розу,
Я видел в трауре Мадонну Долорозу.
На белый памятник она роняла взор;
Густые волосы разъединял пробор,
Теряясь под косой, завешенной вуалью;
Она дышала вся молитвой и печалью!
На матовой руке, опущенной с венком,
Кольцо венчальное светилось огоньком,
И флером сборчатым окутанная шея
Сверкала юностью, сгибаясь и белея.
217. РАСКОПКИ
Мы к снам заоблачным утратили порывы,
И двери вечности пред нами заперты:
Земля, одна земля!.. И по краям — обрывы,
И нет ни выхода, ни цели для мечты…
Почуяв страшные, отвесные стремнины
Вокруг земной коры, где тлеет наш очаг,
Сказали мы себе: «Мы дети этой глины,
И от плотских забот отныне — ни на шаг!
Довольно веровал и мучился наш предок,
На небо возводя благочестивый взор,—
Рассеять мы хотим опасный этот вздор
Путем анализа и тщательных разведок».
С незыблемых святынь покровы сняты прочь, —
Открыты в чудесах секретные пружины;
Всё взрыто, свергнуто; везде зияет ночь,
Где прежде таяли волшебные картины…
И резче всё, черствей звучит недобрый смех
Утешенной попытки разрушенья;
Нам чуть мерещатся, сквозь длинный ряд помех,
Когда-то милые для сердца заблужденья…
На глыбы черные роняет только свет
Фонарь, колеблемый рабочим утомленным,
Но не скорбит задумчивый Гамлет
Над черепом, раскопкой обнаженным;
Под костью звонкою, во впадине пустой,
Гуляет ветер шумный и ненастный,
А рядом труженик сурово-безучастный
Во мрак спускается опасною тропой…
218. МАЙ
Из лучшей стороны струясь и прибывая,
Тепло нахлынуло, и брызнул дождик мая;
Как дым кадильницы, пахучая листва
Деревья зимние одела в кружева;
На кленах — крылышки, сережки — на осинах,
Цветы на яблонях, цветы на луговинах,
Цветные зонтики в аллеях золотых,
Одежды светлые на торсах молодых,
И слабый звон пчелы меж крестиков сирени,
И трель певца любви, певца вечерней тени —
Плодотворение, истома, поцелуй —
Очнись, печальный друг, очнись и не тоскуй!
Но ты не слушаешь… Лицо твое уныло,
Как будто всё, что есть, тебе уже не мило.
Как будто взор очей, для счастья неживой,
От чуждых радостей желал бы на покой.
Ты видел много лет, ты знаешь эту моду
Весной отогревать прозябшую природу,
Тревожить мирный сон ее глубоких сил,
Вздымать могучий сок из потаенных жил
Затем, дабы, на миг убрав ее показней,—
Расчесться за убор ценой осенних казней…
Ты знаешь и молчишь, и нет в очах любви.
Ты шепчешь горестно: «Где спутники мои?
Иные — отцвели, иные — опочили;
Мы вместе знали жизнь, и вместе мы любили».
219. «Нельзя в душе уврачевать…»
Нельзя в душе уврачевать
Ее старинные печали,
Когда на сердце их печать
Годами слезы выжигали.
Пусть новый смех звучит в устах
И счастье новое в чертах
Свой алый светоч зарумянит,—
Для давней скорби миг настанет:
Она мелькнет еще в уме,
Пришлет свой ропот присмиревший,
Как ветер, в листьях прошумевший,
Как звук, заплакавший во тьме…
220. КОНЧИНА ТУРГЕНЕВА
(22-го августа 1883 г.)
Ударил гром… И много лет
Мы темной тучи не разгоним:
Погас наш тихий, кроткий свет —
Мы часть души своей хороним!..
Свободы вождь передовой,
«Из стаи славных осталой»,
Родных кумиров современник,
Он был для нас — их след живой,
Их кровный, подлинный преемник!
Мы с детства слушали рассказ
Его простой, прелестной музы,
И в нашем сердце крепли узы
С душою, светлой как алмаз…
Когда мы позже были юны,
На праздник девственной любви
Его пленительные струны
Нам песни рая принесли!
Когда бороться за науку
Рванулись свежие умы,
Он новобранцам подал руку
И рассевал туманы тьмы…
Он дал впервые проводницу
Бойцам проснувшейся страны:
На смелый труд из тишины
Он вызвал русскую девицу.
И был он друг ее мечты,
Души глубокий познаватель,
Ее стыдливой красоты
Неподражаемый ваятель!
Родное поле, степь и лес,
В цветах весны, в одежде снежной,
Под всеми красками небес —
Он обессмертил кистью нежной…
И пел нам голос дорогой…
Вопросы дня, вопросы мира —
Всему, под дивною рукой,
Ответный звук давала лира!
Прощайте, чудное перо,
Нас одарявшее с чужбины,
И ненаглядные седины —
Маститой славы серебро!
Ты к нам желал на север дикий
Укрыться с юга на покой:
Сойди же в грудь земли родной,
Наш вечно милый и великий!
вернуться
73
Скорбящая (итал.). — Ред.