После нескольких попыток я сдалась и свалилась на пол. Меня все еще мучила одышка, но из-за боли я не могла встать. Ничего же не изменилось! Боль не стала сильнее, но моя чувствительность повысилась. Я это чувствую.

   Я взялась за голову, когда мне пришла в голову нелепая мысль. Тот сон не давал мне покоя. Часть меня не отпускает жизнь в нем. Для нее она была реальностью. Но это невозможно. Это бы многое объяснило, но я отказываюсь в это верить.

   Боковым зрением я заметила что-то странное. На моей прикроватной тумбочке лежал шприц, жгут, спирт с ватой и две ампулы. Как я могла этого не заметить? И зачем мама оставила это здесь? Анальгетики уже давно не помогают справиться с болью. Я это знаю, но мне почему-то все равно хочется сделать инъекцию. Боль не дает мне покоя, и я сейчас готова на все, что угодно, чтобы ее снять.

   Я собрала все свои силы и ринулась к этой тумбочке. Скорее всего, это все будет напрасно, но сегодня очень странный день, и я должна попробовать. Стоя на коленях, я начала быстро открывать ампулы дрожащими руками и набирать содержимое в шприц. Смочив несколько ват спиртом, я взялась за жгут и сжала им плечо. Я провела несколько раз локтевой сгиб ваткой и взяла шприц. Вену я нащупала почти сразу и ввела в нее иглу. Удивительно было то, что в этот момент я была спокойна. Боль никуда не ушла, но моя рука не дрогнула. Убедившись, что я попала в вену, я сняла жгут зубами и ввела анальгетик.

   Я кинула шприц и сторону и начала ждать. Я сама над собой смеялась из-за надежды, которая во мне зародилась. Надежды, которая не оправдывается. По крайней мере, в моей жизни. И на них надеяться, только делать себе подножку. Но каково было мое удивление, когда я почувствовала небольшое облегчение в голове. Я медленно начала скатываться на пол в наслаждении, словно приняла дозу героина. Хоть анальгетик и не снял боль, но здорово ее уменьшил. Они же мне никогда так не помогали!

   Я выбросила все мысли из головы. Я не хочу сейчас об этом думать, почему и как это произошло. Важно лишь, то мне стало легче. С такой болью я уж точно смогу справиться.

   Я встала и вышла из комнаты. Мне все еще трудно было дышать, поэтому я решила постоять на балконе и подышать свежим воздухом ради такого случая. Неизвестно, что случиться дальше и представиться ли еще такая возможность. Завернув направо, я попала в большую гостиную. Здесь было практически все. Кресло, диван со столиком, на котором лежали какие-то документы и папин ноутбук, плазменный телевизор с колонками, который висел напротив дивана. Но большую часть комнаты занимала папина библиотека. Он так любит читать, что каждую неделю пополняет ее новой книгой. Лет через пять ей понадобиться отдельная комната. Я подошла к книжным полкам и провела по нескольким книгам рукой.

   - Не волнуйтесь, - улыбнувшись, обратилась я к книгам. - Когда моя комната освободиться, вам больше не придется здесь тесниться.

   Это было довольно грустно, но я старалась не думать об этом. Я изменила направление к балкону. Сегодня было солнечно, и ничто не предвещало ветра, но как только я открыла дверь, поток воздуха ворвался в комнату и всполошил все, что только можно, в том числе и папины документы на столике. Я выругнулась и поспешила закрыть балкон. Там, возможно, что-то важное, а сейчас все листочки раскиданы по комнате. От волнения немного вскружилась голова. Я попыталась успокоиться и начала собирать листочки. Опустившись на колени, я почувствовала резкую боль в суставах и моментально встала. Видимо, лекарство долго действовать не будет. Но главное, что оно действует. Остальное уже не так важно. Я начала собирать листочки, за которыми не нужно наклоняться. Застрявшие в пальме, за телевизором, на столике, в книжных полках. Подойдя к книгам, я не могла не остановиться на одном листочке. Не знаю, чем он привлек мое внимание, но я решила его прочитать.

   Кровь хлынула резко в голову, и у меня потемнело в глазах. Я уронила на пол листочки, которые до этого собрала. Я снова почувствовала себя, как во сне. Развод. Это документы на развод. Не верю. Не может быть. Я разорвала этот листок в клочья и начала пятиться назад.

   У нас был очень скользкий паркет, особенно когда ты в носках. И именно в этом момент я поскользнулась и упала прямо на стеклянный столик. Последнее, что я слышала, это звук разбитого стекла.

   Я начала приходить в себя. Открыв глаза, я ничего не увидела. Одна беспросветная тьма. Осознав это, я неуклюже встала. Мысль о том, что я могла ослепнуть, поразила меня. Я помню, как я упала на столик.

   - Тут есть кто-нибудь? - дрожащим голосом звала я. Но мне никто не ответил. Родители должны были уже вернуться. Если я ударилась настолько сильно, что ослепла, то в бессознательном состоянии я должна была пролежать продолжительное время. Почему ко мне никто не пришел? Где родители? Неужели, с ними что-то случилось?

   К моему удивлению, я не была так расстроена, шокирована или омрачена. Мое безразличие объяснялось подарками, которая постоянно преподносила мне судьба. Мое состояние ухудшается постепенно, по какой-то определенной прогрессии. Я умру в медленных муках от полиорганной недостаточности. Я уже в этой стадии, и после нее все закончиться.

   Я сделала первый шаг, надеясь наткнуться на что-нибудь и по памяти добраться до своей комнаты. Лягу обратно в постель и буду ждать и надеяться, что родители скоро придут.

   Второй шаг, третий... Пока только пустота окружала меня и ничего больше. Четвертый, пятый... Я уже начала беспокоиться. Как так получается, что я ни на что не могу наткнуться! Комната у нас не настолько просторная. Шестой, седьмой... Мне хотелось закричать, но дрожащие губы выдавили лишь всхлипывающий стон. Раньше это могло показаться странным, но я начала молиться, чтобы я оказалась слепой. Черная пустота вокруг намного хуже боли, страданий и даже смерти. Здесь ничего нет, и душа может в ней затеряться настолько, что больше не найдет дорогу обратно.

   Я больше не делала шагов, а просто стояла на месте. Я прокрутила в голове все, начиная с моего пробуждения сегодня утром и заканчивая данным моментом. Этот сон, действие лекарства, внезапный ветер, развод - все казалось таким странным и... спланированным. Я не могла найти объяснение происходящему, но я видела последовательную цепочку и не могла поверить в происходящее. И стекло. Когда я проснулась, я не чувствовала его. Его не было. Все казалось таким очевидным и, одновременно, запутанным. Но если я под собой не чувствовала стекла и, в принципе, не чувствую ничего вокруг, то...

   - Арина, - услышала я тихий детский голосок у себя за спиной.

   ... то, значит, я сплю.

   Я закрыла глаза. Мне внезапно стало холодно, отчего я вся покрылась мурашками. Она не дает мне покоя в жизни, неужели она будет беспокоить еще и во сне? Я этого не вынесу. Лучше быть слепой.

   - Арина, - она появилась передо мной, совсем близко. Дрожь пробежалась по моему телу. Ноги стали ватными, и я медленно упала на колени.

   - Прошу, оставь меня в покое, - умоляла я ее в слезах. - Что я тебе такого сделала?

   Но она ничего не ответила. Лера лишь улыбалась. Из-за этой улыбки она никогда не казалась мне ребенком. Дети не способны на такое. И ее взгляд... Он будто заглядывал в мое сердце и пожирал его частями. Складывалось впечатление, что она все обо мне знает. Даже, что не знаю я сама.

   Она вдруг подняла руку и коснулась моей щеки. Ее холодное прикосновение медленно спустилось на мою шею. Я закрыла глаза, в ожидании чего-то плохого. По-другому и быть не может. Только я не знаю, что может быть хуже. Я всегда так думаю, но в итоге Лера всегда старается меня удивить.

   Как только я перестала чувствовать ее руку на себе, я открыла глаза. Я оказалась посередине зала, в котором я и потеряла сознание. Никого вокруг не было, как и Леры. Я пять минут не могла осознать, как она могла меня оставить в покое? Это невозможно. Я взволнованно вздохнула, когда на миг мне пришла мысль, что кончилось на этот раз не так плохо, как всегда, но тут же рассмеялась со слезами на глазах от собственной уязвимости. Она никогда меня не оставит. Неужели, она все пятнадцать лет вселяла в меня страх, портила мою жизнь только, чтобы потом уйти? Нет. То, что сейчас ее нет, означало одно. Дальше будет только хуже.