Свое земное существование и вынужденное очеловечивание ангел воспринимает как тюремное заключение:

И, наконец, что особенно важно: как пленение описано его падение из Страны Снов, его самое первое, еще до рокового ранения, явление в земном мире:

А. Ф. Лосев и сборник «Russland» (1919): Факты и гипотезы[**]

Алексей Федорович Лосев как младший современник «веховцев» унаследовал их социально-философскую стратегию, которую я бы определила как противостояние революционному «делу» посредством «слова», созидающего творчества[1276]. В истории лосевского духовного противостояния можно выделить несколько ключевых этапов. Апогеем стало издание «Диалектики мифа» (1930)[1277]. Эта последняя вышедшая при советском режиме антимарксистская книга — не только религиозно-философский трактат, где дается диалектика абсолютной (Божественной) мифологии, но одновременно и своеобразное социологическое исследование психологии массового мышления, вычленение тех идеологем (относительных мифологий), которые предопределяют поведение и отдельных людей, и целых социумов. Отсюда и пронизывающий лосевский текст полемический, почти публицистический тон, необычный для строго философского исследования.

Но не менее интересно обратить внимание на первые лосевские попытки публично выразить свою социально-философскую позицию, относящиеся к революционным 1917–1918 годам, когда эта позиция только начинала формироваться. Ранний этап лосевского творчества — период наименее исследованный. Пока что удалось очертить общие контуры двух важных начинаний первого полугодия 1918-го: задуманного совместно с Вяч. Ивановым и о. Сергием Булгаковым издания «религиозно-национально-философской серии» «Духовная Русь» (для нее обещали писать Н. Бердяев, кн. Е. Трубецкой, Г. Чулков, С. Дурылин, А. Глинка-Волжский) и участия молодого философа на страницах анархической газеты «Жизнь», где был помещен лосевский обзор «Русская философская литература в 1917–18 гг.»[1278]

Замысел «Духовной Руси», публикации на страницах «Жизни» — все свидетельствует о том, что в революционное лихолетье Лосев, видевший в философии духовное «орудие борьбы»[1279] и недовольный тем, что, «несмотря на головокружительный поток событий, русская философия молчит»[1280], активно ищет возможность печатно выразить свою позицию. Вероятно, этим стремлением было обусловлено появление его статьи «Русская философия» в швейцарском сборнике «Russland»[1281].

О том, что в 1919 году эта публикация состоялась, Лосев, судя по его собственному признанию[1282], узнал лишь в 1980-е годы из предисловия А. Хаардта к немецкому переизданию его книги «Диалектика художественной формы». Здесь впервые была дана сноска на статью из «Russland»[1283]. В начале 1988 года, накануне смерти Лосева, текст статьи был переведен с немецкого на русский и с сокращениями напечатан[1284]. Позже статья появилась полностью[1285]. С этого момента лосевское сотрудничество в сборнике «Russland» просто констатировалось как факт. Никто не задавался целью объяснить, как и почему возникла публикация.

М. А. Колеров, назвав «Russland» «довольно бледным немецким сборником»[1286], как кажется, несколько поторопился счесть это издание непримечательным. Конечно, можно спорить о том, насколько значительно было его содержание (хотя о значимости сборника свидетельствует его репринтное переиздание в США в 2010-м[1287]), но сама история его возникновения представляется чрезвычайно интересной и теснейшим образом связанной с судьбой свободной общественной мысли в России после февральской революции 1917 года. Чтобы это стало очевидным, надо прежде всего разобраться с тем, что представлял собой сборник, под чьей редакцией он выходил и кто еще, помимо Лосева, был в числе его авторов.

Сборник «Russland», как свидетельствует титульный лист, вышел в 1919 году в Цюрихе. Его редакторами были Вера Эрисман-Степанова, Теодор Эрисман и Жан Маттьё.

Жан Маттьё (Jean Matthieu, 1874–1921), активный швейцарский социал-демократ, начал свой путь с изучения теологии в Базеле. Затем около десяти лет был приходским священником, а с 1910 по 1921 год преподавал Закон Божий в Цюрихе[1288]. Параллельно с 1912-го редактировал газету «Neue Wege» («Новый путь»), С ноября 1914 по апрель 1915 года был членом Социалистического общества (Sozialistische Gesellschaft), где, помимо анархических, играли роль идеи христианского социализма. В 1915 году основал газету «Der Revoluzzer» («Революционер»), До 1920 года был близок с анархосиндикалистами, но затем разошелся с ними из-за вопроса об участии Швейцарии в созданной в 1919-м Лиге Наций[1289].

Теодор Эрисман (1883–1961), впоследствии видный австрийский психолог, родился в Москве и был сыном известного Швейцарского врача-гигиениста Федора (Фридриха) Эрисмана (1842–1915). Создатель основополагающих принципов общественной гигиены и социально-гигиенического направления медицины в России[1290], Фридрих Эрисман в 1896 году, после почти четверти века работы в нашем отечестве, был вынужден вернуться в Швейцарию, в Цюрих, так как был уволен из Московского университета за поддержку студентов, арестованных во время студенческих волнений.

Такая позиция Эрисмана-старшего окажется предсказуемой, если мы учтем, что в начале своего пути он был социалистом-шестидесятником, жившим по Чернышевскому, а 16 апреля 1868 года женился на Надежде Прокофьевне Сусловой (1843–1918), сестре знаменитой возлюбленной Ф. Достоевского Аполлинарии Сусловой. В 1860-х годах Надежда была членом революционной организации «Земля и воля» и, по некоторым сведениям, являлась членом I Интернационала, из-за чего находилась под негласным надзором полиции. С Эрисманом она познакомилась, будучи студенткой Цюрихского университета, где в 1867 году первой из русских женщин получила диплом доктора медицины, хирургии и акушерства за диссертацию «Доклад о физиологии лимфы» («Beitrag zur Physiologie der Lumphe»), выполненную под руководством И. М. Сеченова. Правда, в конце 1870-х Надежда Прокофьевна покинула мужа; она вела практику вместе с другим известным медиком — профессором Александром Ефимовичем Голубевым (1836–1926), с которым встретилась за границей еще в 1860-е годы. Вместе с ним перебралась в Крым (официально их брак был оформлен в январе 1885-го), поселилась в Кастеле-Приморском, где и умерла 20 апреля 1918 года. О том, в какой нищете ее хоронили, расскажет Иван Шмелев в романе «Солнце мертвых»[1291].