— Да, — ответила Мэри. — Всё как надо.

Бандра просияла. Она была из 144-го поколения, на девять лет старше Мэри — точнее, на восемь с половиной, потому что Мэри родилась в сентябре, а все неандертальцы рождаются весной. Волосы на голове и теле Бандры имели приятный серебристо-медный оттенок.

— Очень хорошо. О, постойте! Есть же ещё один ритуал! — Она изобразила на лице делано-серьёзное выражение и спросила:

— Как поживаете?

Мэри рассмеялась.

— Спасибо, хорошо. А вы?

— Я тоже хорошо, — сказала Бандра и тоже рассмеялась. — Такой замечательный народ! Так много всяких мелочей! — Она улыбнулась Мэри. — Для меня правда большое удовольствие познакомиться с вами, учёная Воган.

— Вы можете звать меня Мэри.

— Нет, не могу, — сказала Бандра и снова засмеялась. — Но я с удовольствием буду называть вас Мэре.

Лаборатория Бандры была заполнена геологическими образцами — кристаллами горного хрусталя, полированными камнями, мастерски препарированными жеодами и тому подобным.

— Какое удовольствие наконец-то познакомиться с живым глексеном, — продолжала Бандра. — Я прочитала о вас всё, смогла найти.

— Э-э… спасибо.

— Ну так расскажите мне о себе. У вас есть дети?

— Пока нет, — сказала Мэри.

— Ах. Ну, а у меня две дочери и внук. Хотите, посмотреть фотографии?

— Гмм, конечно.

Но Бандра снова рассмеялась.

— О, глексены и их правила хороших манер! Какие вы покладистые и уступчивые! Я могла бы заставить вас полдня рассматривать фотографии, которые я привезла из последнего отпуска.

Мэри почувствовала, как постепенно расслабляется — хорошее настроение Бандры оказалось заразным.

— Надеюсь, ты не возражаешь против того, что мы зашли, — сказала Лурт, — но…

— Но вы шли мимо! — сказала Бандра, снова улыбаясь Мэри от уха до уха.

Мэри кивнула.

— И заглянули на огонёк, — продолжала Бандра, произнося это с преувеличенным акцентом, который американцы вечно приписывают канадцам, но которого Мэри в жизни не слышала ни от одного соотечественника. — У глексенов такие замечательные поговорки.

— Спасибо.

— Итак, — сказала Бандра, — Лурт говорила, что вы хотели попросить об услуге. — Она обвела рукой заваленное камнями помещение. — Понятия не имею, чем геолог может быть вам полезен, но — это выражение одно из моих любимых — я вся внимание. — Бандра радостно уставилась на Мэри.

— Ну… я… в общем, я ищу жильё здесь, в Центре Салдака.

— Правда? — удивилась Бандра.

Мэри ухмыльнулась.

— Зуб даю.

Бандра расхохоталась.

— Нет-нет, оставьте себе! — Она секунду помолчала. — У меня большой дом, и я живу в нём одна.

— Так Лурт и сказала. Я собираюсь пробыть здесь всего около месяца, и если вам нужно соседка…

— Я бы с радостью, но… — голос Бандры затих.

Мэри хотелось переспросить «Но что?», однако вряд ли будет уместно требовать у неё объяснений.

Однако она заговорила сама.

— Всего на месяц, говорите? То есть вы будете здесь, когда Двое в следующий раз станут Одним?

— Да, — сказала Мэри. — Но я, разумеется, не буду путаться под ногами.

Мэри ясно видела, как на лице Бандры отразилась внутренняя борьба — и она её прекрасно понимала. Неандерталка наверняка взвешивала неудобство, связанное с присутствием в доме чужого человека с восторгом учёного от возможности пообщаться с пришельцем из другого мира.

— Очень хорошо, — решилась, наконец, Бандра. — Как вы это говорите: ваш дом — мой дом?

— Скорее, наоборот, — сказала Мэри.

— О, да-да! Я всё ещё учусь!

Мэри улыбнулась.

— Я тоже.

Глава 16

Мэри нашла дом Бандры гораздо более комфортабельным, чем дом Лурт, хотя размером он был совершенно такой же. Во-первых, мебель пришлась ей больше по вкусу. А во-вторых, Бандра оказалась орнитологом-любителем и талантливой художницей: все стены и потолки в её доме были увешаны полотнами, которых не постыдился бы и Одюбон[138], изображающими местных птиц, включая, разумеется, и странствующего голубя. Мэри и сама любила птиц; потому-то она и работала с ДНК странствующего голубя у себя в Йоркском университете, тогда как её аспирантка Дария отхватила себе гораздо более модную задачу по извлечению генетического материала из египетской мумии.

Мэри чувствовала себя не в своей тарелке от того, что пришла раньше хозяйки, и ещё больше от того, что просто вошла через переднюю дверь. Но неандертальцы, разумеется, не запирают домов — попросту незачем.

У Бандры был домашний робот — у многих барастов были такие. Это была насекомоподобная конструкция, состоящая из шарниров и рёбер. Робот осмотрел Мэри синими механическими глазами, не слишком отличающимися от глаз Лонвеса Троба, и снова принялся за уборку.

Хотя Мэри знала, что не сможет увидеть Понтера, пока Двое не станут Одним, она не видела никакой причины, чтобы ему не звонить: её блестящий новенький компаньон легко мог соединиться с его компаньоном — как и с любым другим.

Так что Мэри устроилась поудобнее — прилегла на диван в гостиной Бандры, лицом к украшавшим потолок фрескам — и велела Кристине вызвать Хака.

— Привет, любимый, — сказала она — что было ничуть не лучше, чем «милый», поскольку ни то, ни другое Понтер не мог произнести, но, с другой стороны, он услышит только предоставленный Кристиной перевод.

— Мэре! — раздался обрадованный голос Понтера. — Как здорово тебя услышать!

— Скучаю по тебе, — пожаловалась Мэри. Она снова почувствовала себя восемнадцатилетней, звонящей бойфренду Донни из своей комнаты в родительском доме.

— Я тоже очень скучаю.

— Где ты сейчас?

— Вывел Пабо погулять. Нам обоим полезно пройтись.

— Адекор с тобой?

— Нет, он остался дома. Так что у тебя нового?

Первым делом Мэри рассказала ему об установке постоянного компаньона, потом описала обстоятельства своего переезда к Бандре.

— А ещё Лурт мне рассказала интересную вещь. Оказывается, есть прибор, который может нам помочь завести ребёнка.

— Правда? — сказал Понтер. — Какой же?

— Она сказала это изобретение некоей Вессан Леннет.

— Ох, — сказал Понтер. — Теперь припоминаю; видел её по визору. Она удалила себе компаньон и ушла от людей. Вроде бы из-за конфликта с Верховными Серыми относительно её изобретения.

— Точно! — сказала Мэри. — Она изобрела прибор под названием кодонатор, который может синтезировать любую последовательность ДНК — именно то, что нам необходимо для нашего общего ребёнка. Лурт считает, что прототип до сих пор хранится у Вессан.

— Возможно, — сказал Понтер. — Но если она… прости. Хорошая собачка! Умненькая собачка! Ну, давай сюда. Взять! Взять! Принеси! Прости, я хотел сказать, что если прибор и существует, то он по-прежнему запрещён.

— Это так, — согласилась Мэри. — В этом мире. Но если мы увезём его в мой мир…

— Блестяще! — восхитился Понтер. — Но как мы его раздобудем?

— Я думаю, мы просто отыщем Вессан и попросим отдать нам его. Что мы теряем?

— А как мы её найдём? У неё ведь нет компаньона.

— Ну, Лурт сказала, что она раньше жила в городе Кралдак. Ты знаешь, где это?

— Конечно. Это немного к северу от озера Дуранлан — озера Эри. Кралдак расположен примерно там, где в вашем мире Детройт.

— Так вот, если она и покинула Кралдак, то вряд ли ушла слишком далеко оттуда.

— Надо полагать. Без компаньона она уж точно не могла организовать для себя никакого транспорта.