Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Стопятнадцатый, принеся с собой запах химических реактивов. В помещении стало еще теснее.

— Здравствуйте, Эва Карловна, — протянул он руку и пожал вложенную ладошку.

Декан не стал здороваться с Альриком. Очевидно, мужчины виделись ранее, иначе Генрих Генрихович вряд ли разрешил бы катать без спроса чужие кресла.

Стопятнадцатый заметил мою ногу без сапога и озаботился:

— Что произошло?

— Эва Карловна упала и заработала ушиб коленного сустава. Я навел ретушь, — объяснил профессор, поднимаясь из кресла.

— Сиди-сиди, — замахал рукой Стопятнадатый. — Как экзамен, милочка? Договоренность по-прежнему в силе.

— Генрих Генрихович, а я сдала. На четверку. Выучила билет, и он мне попался.

Декан задумался, переваривая услышанное, и рассмеялся громким густым смехом.

— Ну, и чудесно, милочка. Гора с плеч вам и мне. Чудеса, чудеса…э-э-э… — замялся, придумывая рифму.

— На веревке колбаса, — закончила я, и Стопятнадцатый еще больше развеселился.

— В самую точку! — поднял вверх указательный палец. — Не мешало бы подкрепиться после трудов наших праведных, но обед подождет. Альрик, каково твое мнение об артефакте?

— Можно идти? — влезла я, застегнув сапог.

— Посидите немного. Пять минут, не дольше, — сказал профессор. — Для упорядочения процесса регенерации тканей.

Посижу, коли требуется для богатырского здоровья. Мне не трудно.

— Хорошо, — бухнулась я в кресло для посетителей с пакетом на коленях. Бедненький, несчастненький, — погладила полиэтиленовый бочок. Видишь, какая злая атмосфера в этом институте, и нам, невидящим, приходится в ней героически выживать.

Мужчины рассредоточились вокруг стола с черным глобусом.

— Как вы предполагали, Генрих Генрихович, стела и сфера — части единого целого. Удивительно, что рычаг, то есть стелу, обнаружили при раскопках мертвой цивилизации на юге, а собственно, шар подняли с морского дна на севере при геологоразведке шельфа. Можно лишь догадываться о причинах их разлучения. Однако взгляните: геометрия форм стелы идеально совпадает с углублением в верхней части сферы. Исходя из данного факта и опираясь на прочие незначительные признаки, я подтверждаю вашу догадку.

— Таким образом, можно утверждать, что перед нами артефакт, похожий на divini oculi[48] или пророческое око, пропавшее с горизонта истории в девятом тысячелетии до нашей эры, незадолго до гибели Атлантиды. Артефакт, способный предсказать будущее.

— А также показать прошлое. Пророческое око рисует основные вехи человеческой судьбы. Ярчайшие моменты, сохраняющиеся в памяти вплоть до последнего мига бренного существования. Хотите попробовать? — предложил Альрик декану.

— Воздержусь, — покачал тот головой. — Хотя мной изучено достаточно материала по данному вопросу, происхождение и суть divini oculi окутаны тайнами, над которыми еще работать и работать, но, увы, не нам.

— Полноте, Генрих Генрихович, — поддел профессор. — Если опасность существует, я бы почувствовал.

Мужчины замолчали, а я тянула шею, чтобы разглядеть из-за спины Альрика непримечательный черный глобус, оказавшийся в действительности бесценным артефактом древности. В обычном кабинете обычного деканата почти обычного института на окраине города, благодаря невероятному стечению обстоятельств, очутилось мифическое око из затонувшей Атлантиды. Стояло скромно в уголке, не привлекая внимания, и два ученых товарища, запросто, будто у себя дома, засовывали руки по локоть в сферу, абсолютно не проникшись величием находки. А я, лентяйка, доучившись до третьего курса, слыхом не слыхивала об этом уникальном артефакте.

— И все-таки воздержусь, — не поддался Стопятнадцатый. — Неспроста рычаг и сфера оказались заброшенными в противоположные части света. Возможно, составляющие были сознательно разъединены.

— Вряд ли. Скорее всего, за око шла непрерывная борьба: войны, убийства, предательства, подкупы, измены. Немудрено, что из-за жажды обладания divini oculi растерзали на части. В любую эпоху — в наше время или девять тысяч лет назад — найдется немало желающих узнать свое будущее.

— Сущность человека не изменить, — пробормотал декан, — вне зависимости от того, ездит ли он на телеге с мулами или мчится в машине по скоростной автостраде.

— Единственно тот, кто запустит око, сумеет разглядеть в переплетении нитей картины своего прошлого и будущего. Разве вас не искушает? — повторил попытку Альрик, словно библейский змей.

— В хрониках упоминается, что артефактом можно воспользоваться единожды, — Стопятнадцатый утер платком пот со лба, и я поняла, что он взволнован. — И увиденного не избежать. Не хочу знать, когда и где умру.

Альрик коротко хохотнул, и смех получился жесткий.

— Полагаю, уход из жизни — не есть ярчайший момент в судьбе человека. По заверениям исследователей око должно показать те мгновения, что заставляют стучать сердце как колеса поезда, набирающего ход. То есть моменты бытия, ради которых стоит жить и бороться за существование.

— Хочешь сказать, divini oculi показывает карамельные картинки прошлого и будущего?

— Не обязательно.

— Смерть близких — тоже повод, чтобы состав разогнался?

— Месть или скорбь могут дать толчок для новых устремлений, — ответил уклончиво профессор.

— Спорный вопрос. И всё же предпочту не знать о своей судьбе. А ты? Хочешь попробовать?

— Мне неинтересно, — заявил безмятежно Альрик. — Предпочитаю непредсказуемость и риск, нежели предопределенный оком выбор. Еще вчера я ставил перед собой одни цели, а сегодня мои планы кардинально изменились. Разве не в этом прелесть незнания?

Ага, вчера хотел совершить материальный перенос крошечного камешка, а завтра опробует переместиться самостоятельно. И забегает по институту черномазый дубль крылатика, замурованного в лабораторном кубе Царицы.

Зря я так подумала, потому что профессор повернулся ко мне.

— Эва Карловна? Не желаете стать первопроходцем в опытном исследовании давно исчезнувшего пророческого ока?

Я?! Вообще-то мне пора в швабровку, на встречу с девчонками. В режиме субботнего дня и так появились незапланированные прорехи, которые нужно срочно штопать.

— Став невольной свидетельницей нашего разговора, вы получили общее представление о древнем артефакте. — Профессор указал на черный глобус с алыми прожилками. — Не волнуйтесь, не произойдет ничего страшного. Мы будем рядом и в любой момент прервем эксперимент.

Оставив пакет в кресле, я нерешительно приблизилась к столу.

— Можно потрогать?

Профессор взглянул на Стопятнадцатого, и тот согласно кивнул. Генрих Генрихович вообще предпочел помалкивать с того момента, как собрат по науке перехватил инициативу.

Мои руки легли на мяч, или, говоря научным языком, на сферу. Её пепельно-грязная поверхность оказалась комнатной температуры, шершавой на ощупь из-за мелких чешуек, похожих на потрескавшуюся от засухи землю. Трещинки были черными, отчего, если смотреть издали, создавалось впечатление, будто шар того же цвета. Сетка кровавых ниточек покрывала странный глобус. Словно ручейки, они текли по трещинкам к северному полюсу, разгораясь и притухая, и завораживая взгляд хаотическим переплетением.

— Как оно работает?

Альрик протянул знакомую прозрачную стелу, ранее занимавшую место на полке.

— Берете рычаг и вставляете в углубление. — Показал на многогранное отверстие в макушке сферы.

Я заглянула в дыру, показавшуюся бездонной. На миг почудилось, что тьма в сердцевине заклубилась, ожив, но обман зрения рассеялся, и вместе с ним пропала мистичность. А ведь профессор и Стопятнадцатый бесстрашно совали руки по локоть внутрь шара. Они залезли бы по пояс, но, к сожалению, отверстие оказалось маловато.

— А дальше?

— Надавливаете без агрессии. Когда рычаг упрется, нужно начать разгон юлы, плавно нажимая на рукоятку.