Изменить стиль страницы

Помимо нравственной стороны вопроса я неожиданно поняла, что успела привыкнуть к буйству флористических красок и к атмосфере архива. Мне удалось приноровиться к замкнутому начальнику, да и он признал необходимость в младшем помощнике и, тем самым, поднял мою самооценку. Даже такая бестолочь как я, на что-то годится!

В общем, как бы работа в архиве ни съедала свободное время, покуда её не брошу, и меня не пугают возможные наказания за прогул. И вообще, хватит питаться среди холопов. Благодаря должности у меня есть право вкушать изысканную пищу среди интерьеров преподавательской столовой.

Выбравшись из общепита, я вновь упрекнула себя за тяжесть в животе, как следствие неискоренимой тяги к обжорству. Видно, пройдет немало времени, прежде чем исчезнет привычка запасаться жирком на случай строжайшей полуголодной диеты.

Вывернув из коридора в холл, я первым делом отметила столпотворение у святого Списуила. Настоящая куча мала из парней облепила постамент, и среди них был Мэл, живой и невредимый, не выглядевший уставшим после изнурительной прополки и поливки в оранжереях.

Меня закачало. Нет, совершенно не так представлялась наша встреча. Нечестно! За прошедшие дни воображение обыгрывало несметное количество всевозможных вариаций, лишавших спокойствия, а сейчас я даже не успела толком разволноваться и подготовиться. Брела потихонечку, не подозревая о неожиданности за поворотом, и тут раз! — вот он Мэл: что-то рассказывает, жестикулируя, и постамент взрывается дружным смехом.

В глазах запрыгали пятна, и я, затормозив, привалилась к стойке у раздевалки. Ну, почему здесь не поставили стулья для объевшихся студентов? Мне бы любой задохлый табурет на двух ножках — лишь бы сесть.

Ноги не слушались, а сердце собралось побить рекорд по боксированию раздутого желудка. Худо мне, худо! Когда-нибудь обжираловка выйдет боком для организма, который в настоящее время разворачивало неведомой силой к святому Списуилу.

И Макес сидел там же, и Дэн. Вся компания была в сборе, создав эпицентр шумного галдежа.

Известно, что чем интенсивнее смотришь на кого-то, тем явственнее объект наблюдений ощущает взгляд. О нет, не оборачивайся! — молила я, старательно пялясь на настенную мозаику, но глаза упорно косили в сторону статуи святого, заодно выхватывая группки кучкующихся в холле девчонок. А студентки смеялись излишне громко и искусственно, успевая прихорашиваться, и посматривали в сторону постамента, перегруженного сильной половиной человечества. Даже скромные первокурсницы, занимавшие уголок у одного из зеркал, отбросили прочь стеснение и распушили перышки, общаясь на повышенных тонах и постреливая глазками на скопище у святого Списуила.

Кошмар! Оказывается, в институте учится прорва женских особей — хорошеньких и не очень, и каждая из них жаждет большой любви и неземной романтики. Ишь слетелись, точно на мед. Полчища назойливых мух.

У мух, в отличие от меня, имелось преимущество. Девицы не скрывали своего интереса к парням и к Мэлу, потому что не боялись. Это за моей пазухой прячется постыдная биография, могущая в любой момент стать достоянием гласности — и всё из-за того, что Мэл оказался не тем человеком, с которым невидящая обманщица могла бы развивать отношения. Теперь мне остается любоваться им со стороны и надеяться, что болезнь под названием "мэломания" пройдет со временем.

И все же Мэл хорош, — невольно засмотрелась я на парня, стоящего в профиль. И смешно рассказывает о чем-то, и сам смеется — красиво, заразительно. Кто-нибудь! Помогите отклеить от него взгляд!

Облокотившись о стойку, я опустила голову, чтобы продышаться. Сейчас оклемаюсь и пойду — на твердых ногах, задрав нос к потолку и наплевав на парней, облизываемых повышенным женским вниманием. В отличие от всяких разгильдяев мне нужно спешить на консультацию по матмоделированию процессов. Всего-то требуется пройти краем холла и, не доходя трех метров до святого Списуила, свернуть в западный коридор. Проскользнуть в каких-то паршивых трех метрах от эшафота.

Напоследок я бросила взгляд на постамент. Мэл слушал какого-то парня и кивал, соглашаясь с его словами. Обожемой! Еще минута — и сердце сломает ребра. Сил моих нет пялиться безмозглой овечкой!

И тут Мэл обернулся. И увидел меня. И перестал улыбаться. И вселенная перешла в иное измерение.

Где-то там, в четырехмерии, оставшемся на краю сознания, Дэн окликнул товарища и нахмурился, поняв, куда направлен его интерес, а Макес ловко переключил на себя внимание парней на постаменте, став центром шумного сборища. Где-то там студенты растекались ручейками по коридорам, чтобы, добравшись до аудиторий и кабинетов, отдаться во власть учебной стихии. Я же, позабыв обо всем, отдалась во власть взгляда Мэла, чувствуя, как наливается лихорадкой тело.

К горлу подступил комок, и дышалось часто и прерывисто, отчего грудь вздымалась, точно после забега. Сумасшедше стучало в висках, и щеки стали горячее плиты в кухонном блоке. А Мэл стоял вполоборота и смотрел, не отрываясь: не равнодушно и не с угрозой, не с презрением и не с насмешкой.

Сделай уже что-нибудь! Покажи, чего от тебя ожидать и как быстро убегать, ища место, где спрятаться.

И Мэл почти сделал. Уверена, он хотел показать, но тут рядом с ним нарисовалась какая-то девица и приобняв, поцеловала в щеку.

Я проморгалась, пытаясь выгнать непрошенную песчинку из нашей с Мэлом вселенной, но навязчивая мелочь не желала убираться восвояси, возвращая на бренную землю. Уши обрели способность слышать, а зрение — видеть прочие предметы помимо парня.

Рядом с ним стояла Эльзушка и игриво тормошила, говоря что-то с ослепительной улыбкой.

Рядом с Мэлом появилась Эльзушка! Чертова египетская кошка с облезлым хвостом.

Не добившись от парня вразумительного приветствия, Штице посмотрела в ту же сторону и, встретившись со мной глазами, приподняла удивленно бровь, а Мэл, продолжая смотреть на меня, притянул девицу за талию. Гляди, Папена, чего лишилась! А ведь на её месте могла быть ты, и даже больше: я мог целовать тебя на виду у толпы, — кричал его жест.

Эльза, не теряя времени, прижалась к парню с видом победительницы, обскакавшей прорву неудачниц, и бросила в мою сторону взгляд, исполненный превосходства.

Они так и удалились из холла в обнимку — теснее некуда. Мэл забросил сумку на плечо, а Штице несла супермодную авоську, стуча сапожками в облипку. Свита Эльзы двинулась за воссоединившейся парочкой на почтительном расстоянии.

Очнувшись, я прижала пальцы к занывшим губам. Не почувствовала, когда успела искусать их — до боли, до металлического привкуса на языке. Заметил ли кто-нибудь мой глупый вид? — оглянулась по сторонам. Напрасное беспокойство — до серой крыски никому не было дела.

Шумная компания, облюбовавшая святого Списуила, начала редеть, и постамент опустел. Что ж, и мне пора на консультацию. Осталось пять минут до звонка.

16.2

Суровая необходимость присутствия на консультации по предмету, в котором я ничегошеньки не понимала, вынудила добежать до аудитории, вместо того, чтобы спасаться позорным бегством, например, на чердак. Все секции были заняты, и припозднившимся студентам приходилось втискиваться или утрамбовываться — насколько позволяла наглость.

Я растерянно взирала на помещение, битком набитое охочими до сессии товарищами. Свободные места отсутствовали.

— Эвка! — закричали сверху. — Иди сюда!

Зовущим оказался Капа, махавший рукой, как мельница, с последнего ряда. Какое облегчение, что не придется приставать с просьбами о швартовке у кого-нибудь на коленях! Забравшись на самый верх, я пристроилась на краешке скамьи.

— Неужели все с нашего курса? — спросила у соседа, подразумевая море студентов, вылезших из ниоткуда как тараканы и заполонивших аудиторию.

— Вавилонское столпотворение с учетом того, что после каждой сессии кого-нибудь отсеивают, — хмыкнул парень. — Некоторых только во время экзаменов и вижу. Ты где пропадала?