Подумала, подумала и решила наведаться в библиотеку, почитать про заклинание "точной копии" и, если останется время, поискать информацию о разных обетах. Спустившись в холл, я успела купить пару сырников перед закрытием продуктовой лавки.

Несмотря на многолюдность, в библиотеке все же остались свободные места. В дальнем углу я увидела Петю Рябушкина. Библиотекарша, поправив очки на переносице, кивнула на сырники в мешочке:

— С продуктами книги не выдаем.

— Никто не собирается съедать их прямо здесь и сейчас, — заметила я резонно и для пущей правдоподобности сложила в сумку.

Бабетта Самуиловна посмотрела с подозрением, но книгу все-таки выдала. Подхватив ее под мышку здоровой рукой, я направилась к Пете. С грохотом устроила сумку на столе, отчего парень, углубившийся в чтение, вздрогнул от неожиданности и поднял голову.

— А, привет! — сказал радостно. — Представляешь, сижу третий час, в голове каша, а завтра семинар. Читаю и тут же забываю.

— Петя, я в тебя верю. Давай отдохнем, а то у меня с утра маковой росинки во рту не было.

Спрятавшись за сумкой, мы съели по сырнику, и парень не стал ломаться и отказываться.

— Знаешь, — сказал Петя, жуя, — я как с тобой в библиотеке ни встречусь, вокруг тебя постоянно витают сплетни и слухи.

— Какие? — полюбопытствовала с полным ртом.

— Что ты с Чеманцевым вместе.

Я наморщила лоб. Уж со сколькими людьми успела перезнакомиться за короткое время в новом институте, а этого товарища не знаю.

— Ты уверен? — спросила и откусила от сырника.

Петя посмотрел так, будто сомневался в моей вменяемости.

— С одним из близнецов, — пояснил он. — С Капитосом. Второй-то в ожоговом центре сейчас лежит, наращивает в геле кожу.

— А! — Стало быть, у братьев кроме имен, еще и фамилия есть, а я не удосужилась узнать. — Не, Петь, у нас с ним ничего нет. Представь, если бы с твоим братом произошла жуть, ты бы шастал по чужим койкам?

— Я — нет, — покачал головой парень.

— Вот и этот балбес тоже. Жаль, ни он, ни я не умеем толком пить, вот и уснули на ходу. Больше чем уверена, что брат долго будет сниться ему в кошмарах.

Петя хмыкнул и почему-то вздохнул с облегчением.

— Да, не хотел бы я оказаться на месте Чеманцевых. Жаль, во время пожара уехал на тренировку, готовился к чемпионату. Всё пропустил.

— Петя, и ты жалеешь?! Там же просто жуть, что было! — Меня передернуло. — Одно скажу, в подобных ситуациях человеческая изнанка наружу вылезает. Поэтому еще раз огромное спасибо, что спас из-под люстры. — Я ухватилась жирными пальцами за руку парня, заставив его покраснеть.

— Сто раз говорил, не надо меня постоянно благодарить, — пробормотал он.

— А мне не жалко! — уверила я и, чтобы перевести тему разговора, спросила: — Слушай, Петь, мне нужно из ватмана сделать плафончик для лампочки, а я ни бельмеса не умею. Может, поможешь или подскажешь, кто сможет? Аффа говорила, среди ваших полно талантов, чтобы создать шедевр из ничего.

— Конечно! — оживился парень. — А почему из ватмана? И где лампочка?

Я застеснялась:

— У меня в комнатушке в общаге. Понимаешь, свисает с потолка крысиный хвостик и светит как в морге.

— Давай пойдем и купим хороший плафон.

— Петь, у меня денег в обрез и сейчас не до хороших плафонов.

— Понятно, — кивнул он, обернулся назад и позвал громким шепотом: — Серега! Серый!

Серым или Серегой оказался долговязый тощий парень с расклешенными брюками, похожий на стилягу. Он с невозмутимым видом выслушал пересказ Пети о моем заказе, задал разъясняющие вопросы и велел принести ватман завтра перед первой лекцией.

— Сделаю раскрой на листе и приложу схему сборки. Скреплять будете сами.

Я с радостью согласилась, и мы вернулись обратно за свой стол.

— Петь, а разве Серега не возьмет денег?

— Не возьмет, — ответил он уклончиво.

Некоторое время мы сидели тихо. Петя уткнулся в свою книгу, я — в свою, перелистывая страницы здоровыми пальцами. Натруженную руку, висевшую безжизненной плетью, продолжало тянуть и корежить, хотя болезненные ощущения притупились.

Наконец, нашлась информация о заклинании certus exempul или "точная копия". Оно оказалось запутанным, многоуровневым и наверняка затратным, к тому же из четвертого, последнего курса. Как же так? Мелёшин не боялся накладывать сложные заклинания, зная, что отдача будет болезненной и что на практических занятиях от него не будет толку, поскольку он выдохнется, дрессируя меня.

Об этом я не преминула спросить соседа, толкнув в бок. Вернее, спросила завуалированно.

— Петь, скажи, как люди умудряются вбахивать мощные заклинания, а потом блещут талантами на лабораторках и практичках?

Парень почесал затылок.

— Здесь, кроме накопленных знаний, важны врожденные умения. Они обычно передаются от родителей. Если те — потомственные висораты, и к тому же сильные, то у ребенка будет огромный потенциал. — Он снова покраснел. — Как правило, кладезь силы переходит в старинных родах и древних кланах по наследству.

Я помрачнела. Стало быть, за Мелёшиным стояли плотной стеной тени его могущественных предков: колдунов, магов, ведьм. И хотя эти термины преданы анафеме и давно вышли из употребления, будучи замененными обезличенным "висораты", кровь далеких родственников играла в Мэле, позволяя ему черпать силы из генетической памяти. Теперь понятно, почему он дрессировал меня два часа подряд, не испытывая дискомфорта.

— Петь, а ты тоже потомственный… ну, висорат? — спросила шепотом у парня. Бабетта Самуиловна поглядывала на нас с возмущенным раздражением.

Он скромно потупил глаза:

— Да какой из меня потомственный? Есть маленько, и то ладно.

Какой же все-таки стеснительный! И не хвастливый притом. Тут меня осенило.

— Петь, а на чем ты специализируешься? Ты же на внутреннем учишься.

— Проектирую воздушные, морские и подземные суда, — ответил он неохотно. — Скучно и неинтересно.

— Почему неинтересно? Наоборот! Разве бывают подземные суда? Обязательно расскажешь о них.

— Правда? — Парень обрадовался и повеселел. — Я думал, девушкам не нравится слушать о технике.

— Зря ты так думаешь. Трепещу от предвкушения!

— Ладно, — улыбнулся он широко. — Еще в свободное время я работаю в институтской кузне.

— Вот это да! — Моему восторгу не было предела. — Петя! Ты такой! Разносторонний — вот какой!

Парень, видимо, не рассчитывавший на мой энтузиазм, смущенно улыбался.

— Хочешь, как-нибудь покажу?

— Конечно, хочу. Очень!

— Молодые люди! — воскликнула библиотекарша. — Или занимайтесь, или попрошу из зала.

Я обернулась по сторонам. Это она к кому обратилась? Все головы повернулись в нашу сторону.

— Петь, мне сейчас надо бежать, а завтра занесу ватман, и если хочешь, договоримся о кузне. Неужели, ты, правда, как кузнец бьешь по наковальне?

— Правда, — заверил Петя.

Бабетта Самуиловна проводила меня таким взглядом, словно я кровно обидела ее и библиотеку в придачу.

На консультацию к Альрику наше высочество не пошло. Из принципа. Должны же быть какие-то принципы у полностью беспросветной крыски?

Рядом с Петей я ощутила себя полнейшим ничтожеством. Печально поглядела на свои руки. И вовсе не пальчики на них, а настоящие грабли, кривые и неумелые. Таким граблям нипочем разные рисуночки в виде колечек. Цепочка практически стерлась даже при внимательном рассматривании. Скоро и она исчезнет, потому что ей стыдно красоваться на ничего не могущих конечностях.

Взгрустнув, я пошла в общежитие.

Подмораживало, под ногами похрустывал снег. Пока я добежала до швабровки, нос успел прихватиться.

Комната, неубранная с утра, производила неприятное впечатление. Пришлось пересилить себя и начать уборку, усложнявшуюся тем, что приходилось орудовать левой рукой, а правую беречь.

Подметая, я не могла отделаться от мысли, что в мое отсутствие кто-то побывал в комнатушке. Вроде бы вещи находились там, где их оставила: расческа брошена на кровать, флакончик из-под духов подкатился к складному стаканчику на столе, смятое одеяло сдвинуто к стене. Тем не менее, меня не покидало ощущение, что предметы располагались не совсем так, как раньше: молоток лежал у рамы, а не с краю подоконника, складной стаканчик сложился на треть, и вообще, в комнате неуловимо пахло кожей и кремом для обуви.