* * *
История Земли так велика,
А все же – не длинней стихотворенья:
Так маленькая искра камелька
Являет суть великого горенья.
В ее сверканье – вся судьба огня.
От первой вспышки и до крайней смерти.
И, может быть, нужна строфа одна,
Чтоб выразить все сущее на свете.
Пусть песня получилась коротка -
Она могла быть не такою длинной.
Любовь людей и боль их велика,
Но ей достаточно строки единой
Когда в игру включается поэт,
Вздор опадает, видится основа –
Всему, на что уходит столько лет,
Вдруг достает единственного слова.
* * *
Наверно, на крошке Луне, там
Малюсенькие поэты,
Но велики поэты
У нашей большой планеты.
А если цветеньем жизни
И Солнце само озарится -
Как пылко и вдохновенно
Сердца там сумеют биться!
Какие там исполины,
Великие богоборцы,
Подымутся и возьмутся
За труд вдохновенный на Солнце!
Какая будет сила
В стремленье к высшей цели!
Какая грянет радость!
Какое пойдет веселье!
Как буйно загорятся
Восторженные зори!
Какой любви сиянье
Зажжется в юном взоре!
Какие там вспыхнут надежды,
И сила любви, и жажда!
Хотя бы ценою жизни -
Дождусь я того однажды!
* * *
Я грешен перед вами и собой:
Я стольких губ изведал соль и жженье!
Всему, что есть, я предпочту любовь,
Но и любви я предпочту сраженье!
Пусть ужаснутся схимник и аскет
Страстям моим, что так меня томили.
Безмерно добр, но совершенно слеп
Тот, кто поет о безмятежном мире.
Праматерь-Солнце, опекая нас,
Меж двух планет Земле висеть велела.
Нет, неспроста краснеет грозный Марс
И голубеет нежная Венера.
Все проповеди мне скучны давно.
Кто внемлет им – тот внемлет им напрасно.
Уж коли небом так предрешено,
Что остается? Ах, любить и драться!
* * *
Поговорим, мой друг,
О том, что здесь, на белом свете,
Так много слез и мук.
Где продвиженье – там повсюду стон и бой.
Без жертв немыслима борьба со старым,
Не смолкнут звуки песни боевой,
И вечно в бой зовут фанфары.
И все кипит, сражается, все бьется,
Планеты и светила-полководцы,
И каждая песчинка мира
Трепещет за исход турнира,
Покоя нет ни Солнцу, ни комете,
Ни искрам, что летят вокруг.
Кто б мог подумать, что на белом свете
Так много слез и мук!
А ты, Земля? Долина мертвецов,
Наполненная смрадом и гниеньем!
Сквозь плесень тянутся ростки цветов,
Растение сражается с растеньем.
Здесь смертный бой.
Здесь хищник ищет крови,
Здесь соловей свою добычу ловит,
В природе так: на вечной тризне -
Все ищет смерти ради жизни,
И всякий бьет, покуда цел.
Что ни гора – то груда тел.
Песками их заносит ветер,
И снова вспыхивает плуг -
Кто б мог подумать, что на белом свете
Так много слез и мук!
А человек? Была щедра рука,
Которая огонь ему вручила,
Но чувства стали мукой на века,
А мысли – человечества могилой.
Прогресс! Движенье! Сквозь туман и снег
В крови идет к вершине человек.
Но раньше, чем он встанет на вершине,
Его Земля потухшая остынет.
И что любовь? Сожженье мертвеца!
Лишь день единый счастливы сердца.
Лишь день любовь их радует, и вдруг –
Два сердца в пропасти… Так листья ветер
Сметает в яму, оголяя луг…
Кто б мог подумать, что на белом свете
Так много слез и мук!
* * *
Я знаю – я бренный и тленный,
Ах, полно пророчить, пророк.
Мы станем ничем и Вселенной,
Едва переступим порог,
Любая листва опадает,
Когда наступает зима.
Цветет и уже увядает,
Как белая роза, Земля.
И все же – мы живы, мы – люди,
Наш пламень еще не погас.
Спешите, все Солнца и Луны,
Смотреть на невиданных нас!
Изведав любовь и страданья,
Доищемся скрытых причин,
Проникнем во глубь мирозданья
И тайны его приручим!
Диковинный, бодрствует разум.
Рискованный, длится полет.
Умрем – но уделом прекрасным
И смерть нашу мир назовет.
О, сколько же славы огромной,
И нежности, и красоты -
До той, еле видной и скромной,
До той неизбежной черты…
* * *
Как только планеты на Солнце падут
И Солнце, на части расколото,
В провалы миров за собой увлечет
Обломки небесного золота,-
Завьюжится бешеный круговорот,
Морозные вихри закружатся,
По вехам созвездий сквозь смерть поплывут
Осколки вселенского ужаса,
Пока не прервется их смертный пробег,
Их вечный полет хаотический,
Пока не взметнется над прахом планет
Слепящий костер титанический,
Пока в пламенеющей завязи лет
Кровавые сечи не вспенятся
И нового мира не встанут лучи,
Как крылья волшебного феникса.
В том мире кипучем, в той жизни живой,
В ее неприкрашенной прелести,
Где будут луга, и цветы на лугах,
И леса веселые шелесты,
Когда-нибудь снова уста изойдут
Словами, как птицы, крылатыми,
И космоса песни опять расцветут
В моем возродившемся атоме!