— Я и не претендую, — я оставила ему свои сигареты и подошла к двери, чтобы позвать ребят, — Александра Эдуардовна! — я обернулась, — У меня только одна просьба к вам…

— Я слушаю.

— Мне думается, вы мент правильный — не обижайтесь, Бога ради, я это говорю не с издевкой… Я просто хотел попросить, — он открыто смотрел мне в глаза, — Присмотрите за Тинкой, хорошо? У нее ведь теперь никого не осталось…

— А вы?

— Я… Я для нее вроде и неродной, — он отвернулся к столу и снова закурил. Посмотрев на него еще пару мгновений, я открыла дверь и окликнула парней. И уже выходя из кабинета, произнесла…

— Я пригляжу, Владимир Семенович. Не волнуйтесь…

— Только поосторожнее с ней, — догнал меня его голос, — Я уже говорил — она себе на уме!

После разговора с Саблиным, я вернулась к себе в кабинет. По дороге успела выцарапать из лап дежурки Лёшку и напрячь его срочной работой: выяснить все, что сможет до завтрашнего вечера, по приятелю Александрова — Диме и потрясти экспертов и спецов по поводу немецкого штык-ножа… Меня интересовало, раны Вити Александрова и Ирины Хмельницкой нанесены таким ножом или обычным кухонным, грубо говоря. Уже сидя за своим столом, я написала отчет о проделанной работе за эти дни и решила лично отнести его шефу. Разговор с Любимовым предстоял не из легких! Как впрочем, все наши с ним разговоры…

— Капитан, вы в своем уме?! Какие отгулы, к чертям собачьим?!! У вас сколько дел в производстве?

— Пять.

— И это не считая Саблина, которого вы взяли сегодня! — он бушевал уже минут пятнадцать… Что ж, могло быть и хуже. Упомянув Саблина, он, видимо, смягчился и, перестав орать мне на ухо, сел в свое кресло, — Сколько дней вы хотите взять?

— Два, товарищ майор: четверг и пятницу. В субботу "в ночное".

— Ух, Александра… — он продолжал ворчать, но уже подписывал рапорт, — В понедельник я жду от вас конкретного результата по делу Александрова.

— Есть, товарищ майор! — я уже подошла к двери, но развернулась и спросила то, что интересовало меня уже несколько дней, — Петр Сергеевич, а почему вас так интересует именно это дело?

— Вот что, Саш… — он вздохнул, встал из кресла и подошел к окну. Наблюдая из-за приспущенной шторы за ночным городом, он продолжил, не оборачиваясь ко мне, — Ты же, кажется, в пятницу сбор организовываешь?

— Так точно. У меня, в шесть…

— Не против, если и я заеду?

— Заходите на огонек…

— Вот там тогда и поговорим… — он взглянул на меня, — В неформальной, так сказать, обстановке.

— Хорошо.

Положив свой табельный ПМ в сейф в кабинете и предупредив Лёху, я отправилась домой. По дороге до меня дошло, что холодильник абсолютно пустой — ведь вчера Кристина выгребла из него все, что можно было. Я заскочила в круглосуточный и прикупила кое-чего пожевать. Нда… Денек завтра предстоял не из легких. Ведь не смотря на все инсинуации начальства, я не собиралась отсыпаться и отдыхать эти два дня. Мне необходимо было проверить некоторые факты, а будучи свободной от должностных обязанностей, мне это было легче. Вот и все…

Открыв дверь, я зашла в ярко освещенную прихожую. Пакет с продуктами мягко выполз из рук, а фраза "Всем привет! Я дома!" была просто-напросто забыта, когда я окинула взглядом… ЭТО! Нет, я конечно занимаюсь уборкой в квартире… изредка. Ну, у меня всегда порядок в гостиной и кухне… наверное потому, что туда я почти не заглядываю. По крайней мере, у меня чисто! Но то, что предстало моему взору… это уже не была квартира, тем более моя! Это операционная какая-то! В довершение картины соответствия, стояла абсолютная гробовая тишина. Немного отойдя от первоначального шока, я только раскрыла рот, дабы окликнуть Кристину, и тут… в этой нереальной тишине… почти как глас с небес… откуда-то со стороны гостиной раздался спокойный, уверенный, но местами обреченный какой-то, голос:

— Все. Больше не могу. Если не опущу руки — помру на месте. Пусть пеняет на себя…

Если бы кто видел произошедшее далее со стороны, наверно умер бы со смеху. Хотя, мне, именно в тот момент, смешно не было… Автоматически сунув руку за шкафчик для обуви, стоящий прямо возле входной двери, я извлекла на свет Божий нормальный милицейский «демократизатор» и влетела в гостиную, как взбешенная фурия. А вот что было дальше… Картина Репина — Кристина стоит возле окна гостиной, у нее в руках самая обычная швабра. Видимо, она таким нехитрым способом обметала потолок — тоже мне, Марта Стюарт! — наверно швабра, проходя мимо карниза со шторами, задела его и это "произведение польского искусства" слетело с петли… И Тинка, я уж не знаю сколько времени, стояла перед окном, задрав лапки кверху, и держала это… нечто, чисто маминого вкуса, на той самой швабре! Влетев в комнату, я успела понять, что происходит на каком-то чисто интуитивном уровне. Поэтому сразу же метнулась к окну и буквально вырвала девушку, с абсолютно затекшими конечностями, из-под падающего карниза. Когда до Тинки дошло, что эта тяжеленная хрень, сотворенная из смеси железа и дерева, пролетела в каких-то двух-трех сантиметрах от ее головы, она судорожно вцепилась пальцами в мою куртку. Когда грохот немного стих, она шумно выдохнула и произнесла:

— Господи… А если бы ты не пришла?!

— Если бы я не пришла, у тебя, в лучшем случае, на голове была бы аккуратненькая, но очень болезненная шишка и стандартное сотрясение мозга…

— А в худшем? — она потихоньку приходила в себя и теперь с интересом разглядывала дубинку у меня в руке.

— А вот о худшем не стоит говорить, — я отцепила ее от своей куртки и, круча в руке резиновый «аргумент», с нескрываемой радостью смотрела на приказавший долго жить карниз, — Тем более, если до этого не дошло.

— Объясни, где ты столько времени шлялась?! — она строго сплела руки на груди и недовольно воззрилась на меня, — У нормальных людей рабочий день заканчивается в шесть.

— Так это у нормальных, — я, абсолютно игнорируя ее недовольство, вернулась в прихожую, чтоб снять наконец куртку и ботинки, — А я мент! У меня рабочий день ненормирован…

— Ненормирован он у нее видите ли… — продолжала ворчать Кристина в комнате, — Мало того, что приперлась во втором часу ночи… Наследила своими сапожищами… Я только прибрала, между прочим!

— И что ты предлагаешь? — я насмешливо наблюдала за ней, стоя в дверях комнаты, — Дать тебе медаль? "Герой соцтруда" подойдет?! — вместо ответа в меня полетела та самая тряпка, с той самой швабры.

— Острячка, ёханый бабай… — она со смешанными чувствами глядела на карниз, валяющийся на полу. Разломанный на три части, — Что с ним теперь делать?!

— Выбросить! Я уже давно порываюсь это сделать, а тут — такой шанс! Сейчас сниму шторы и вынесу его на помойку…

— Ты хоть пожрать принесла чего-нибудь? — Тина прошла мимо меня, попутно вынимая у меня из рук тряпку, всем своим видом показывая, что раз уж пообещала — делай.

— Пакет у пуфика… лежит, — я взглянула на этот самый пакет и не смогла сдержать смешок. Все продукты рассыпались, а то, что могло, раскатилось по всей прихожей.

— Ох… Ну что с тобой делать? — девушка как-то грустно вздохнула и направилась собирать апельсины…

— Что делать, что делать… — уже я начинала бубнить себе под нос, закатывая рукава свитера, — Любить, холить, лелеять и не забывать кормить, хотя бы раз в сутки! — после чего развернулась и вошла в комнату, оставив Кристину сидеть на корточках в холле с каким-то ненормальным выражением лица. Сняв и сложив шторы, я разобрала сломанный карниз и вынесла его на улицу, в мусор. Вернувшись, наконец таки, смогла принять душ и переодеться. Правда процесс переодевания тоже сопровождался легким шоком, поскольку, войдя в собственную спальню, в которой собственно и существовала вообще, я обнаружила… застеленную постель, убранные вещи, разобранные бумаги, откопанный из-под груды всякого нужного и не очень хлама компьютер — а я-то думала, куда он подевался?! — положенный на базу телефон, маленький телевизор — он-то откуда взялся?! — и музыкальный центр, освобожденный от свалки коробок из-под сидишников, и сами диски, аккуратно расставленные в высокую стойку в углу. Продолжая тихо офигевать, раскрываю дверцу шкафа-купе и… снова шок — все рубашки-юбки-брюки и т. д. развешаны по вешалкам, свитера-футболки разложены по полочкам — честно, говоря, даже боязно было заглядывать в ящички, а вдруг и там такой же «армейский» порядок?! Уфф… Слава Богу, в моих носках и нижнем белье Тина наводить порядок не решилась. Но почему-то у меня такое ощущение, что заглядывать — она и сюда заглядывала. Ехидно усмехнувшись, я все же переоделась и, на всякий случай, проверила, не докопалась ли эта «Сюзи-домохозяйка» до моего тайника… Просто у ящичков была довольно странная конструкция — от задней стенки каждого ящика отделялось расстояние сантиметров в двадцать. Т. е. физически в длину ящик был около метра, а фактически всего около 80 сантиметров. Эти самые непонятные "ящички внутри ящика" сверху были заколочены декоративной деревянной панелью. Мне лично был абсолютно непонятна задумка дизайнера, но, начав свою карьеру в милиции, я быстро нашла применение этой загадке. В одном из ящиков я аккуратно отклеила верхнюю планку от такой ниши и сделала ее съемной. С маленьким секретом, чтобы случайно не открылась. Имея разрешение на ношение и применение оружия, я всегда носила с собой табельное, но и дома у меня имелась аккуратненькая «Беретта». Вот именно она в данный момент и находилась в моем «сейфе». Выдвинув ящик посильнее, я легко нажала на пружинку и засунула руку под крышку. Вытащив пистолет на свет Божий, я тщательно проверила его и положила под свою подушку. После чего закрыла шкаф и направилась на кухню, откуда уже по всей квартире разносился запах чего-то очень аппетитного.