Андрей Дмитриевич Сахаров посылал письма в различные советские инстанции, встречался с высокопоставленными чиновниками, обращался с призывами к западным ученым и политическим деятелям, в международные организации, сидел в залах судов, а после 1971 года — стоял у зданий, где проходили процессы, приезжая для этого в отдаленные концы нашей страны. Он ездил в места ссылок, в Мордовские лагеря, объявлял голодовку, созывал пресс-конференции, давал интервью и писал, писал, писал: письма, обращения, статьи, все свои силы отдавая спасению людей. В этой тяжелой борьбе было мало побед и много поражений. А он не отступал и не отступался.

Мужественная защита каждого гонимого стала делом жизни Андрея Дмитриевича Сахарова.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

К ИЗДАНИЮ 1981 ГОДА

Эта книга появилась десять лет назад. Она являлась и самиздатом, и тамиздатом, но в первую очередь — коллективным подарком друзей и единомышленников Андрея Дмитриевича Сахарова к его шестидесятилетию. Идея сборника возникла январским вечером 1981 года в разговорах на кухне в квартире Сахарова, она обсуждалась и на других московских кухнях, и в результате сложился рабочий коллектив — узкий круг редакторов, авторов и добровольных помощников. Мы хотели сказать Андрею Дмитриевичу, что он не одинок, рассказать ему, как любим его, как благодарны ему за самоотверженность и мужество. Сборник предоставил нам возможность отмежеваться от антисахаровской кампании лжи и клеветы, позволил заявить о своей гражданской позиции и тем самым сохранить человеческое достоинство.

В списке авторов 33 человека. Сегодня, когда миллионы людей в СССР являются убежденными сторонниками идей Сахарова, эта цифра может показаться ничтожной, но весной 1981 года представлялось, что в издании участвует в некотором роде «вся Москва». Не раз и не два перебирали мы с Раисой Борисовной Лерт, Евгенией Эммануиловной Печуро и Еленой Георгиевной Боннэр имена известных ученых, писателей, общественных деятелей, кого следовало бы известить о подготовке юбилейного сборника, но круг авторов оставался по-прежнему удивительно узким. Некоторых мы не решились привлечь к работе, так как они и без того находились под ударом. Несколько человек отказались, опасаясь неприятностей. Сейчас можно предположить, что причиной отказа был порой не только страх перед репрессиями, но и политические расхождения со взглядами Андрея Дмитриевича Сахарова, в тот период еще малозаметные, но сегодня разделившие интеллектуальную элиту страны на два лагеря. По техническим причинам и редакционным соображениям в сборник не были включены статьи М. Гефтера «Слово о деле» и И. Маховикова (Иосифа Марковича Коренблата) «Уничтожение командных кадров Красной Армии». Эти работы вместе с моей статьей «Родословное дерево Сахаровых» составили специальное приложение к подарочному экземпляру сборника, врученному Андрею Дмитриевичу. Он выразил некоторое недоумение, почему они не попали в основное издание. Думаю, что такое разделение сборника на главную часть и приложение было ошибкой нашей редакции, так же как и включение в книгу рассказа В. Тростникова. Статьи Гефтера и Маховикова вскоре появились на западе в журнале «СССР: Внутренние противоречия» (1982. № 2), издававшемся В. Чалидзе. Теперь они опубликованы и в СССР.

Авторы сборника, если судить не по прописке, — москвичи. Это естественно, потому что информация о нем распространялась лишь путем личных встреч и контактов. Тем более знаменательно появление в наших рядах нескольких «эмигрантов»: Раисы Орловой, Льва Копелева, Виктора Некрасова и Владимира Войновича. Следовательно, ни география, ни границы не имели большого значения при подборе авторов, важно было принадлежать к определенному кругу московской оппозиционной интеллигенции. Чтобы очертить этот круг, недостаточно прилагательных «литературный» или «диссидентский», точнее будет определение — сахаровский.

Не был москвичом и отец Сергий Желудков; он жил в Пскове. Я всегда воспринимал его как человека не от мира сего, в самом лучшем, самом высоком значении этих слов, человека, рядом с которым хочется быть чище и лучше. К сожалению, его уже нет с нами.

Отец Сергий Желудков не единственный автор, не доживший до издания сборника на родине. Умерла Раиса Борисовна Лерт, человек, чьи слова и дела не расходились с ее убеждениями, — свойство отнюдь не распространенное во все времена. Статьи Раисы Борисовны, к сожалению, почти не известны в нашей стране, но я уверен, что им еще предстоит встреча с читателем.

Умерла Софья Васильевна Каллистратова — юрист, не изменивший своей профессиональной чести, мужественный защитник правозащитников, отстаивавший в советском суде право на правду.

Умер Евгений Александрович Гнедин. Он был тяжело болен, и мы долго не решались сообщить ему о подготовке сборника. Узнав об этом стороной, он сердито мне выговаривал.

Умерла Раиса Давыдовна Орлова. Человек поразительной доброты и энергии, тесно связанный со своей страной и с множеством живущих в ней людей. Для нее перестройка советского общества была личным радостным переживанием.

Погиб Анатолий Марченко. Погиб в тюрьме во время политической голодовки, приблизив своим героическим сопротивлением насилию начало нового времени.

Погиб Андрей Дмитриевич Сахаров, ушел в схватке, на пороге земли обетованной демократии, куда предстоит вступить нашему народу. Умер, и мы сразу ощутили тяжесть политической ответственности за происходящее в стране, тяжесть, которую в течение долгого времени он героически брал на себя. Сахаров знал о подготовке сборника. По просьбе составителей он написал для него краткую автобиографию, прислал список своих научных трудов и разрешил нам использовать его публицистические материалы, письма и обращения.

Сейчас треть авторов сборника оказалась в эмиграции. Одни сами этого добивались, другие оказались вынуждены покинуть страну под давлением властей. Оставшиеся в стране играют сегодня важную роль в политической и культурной жизни общества, и их имена и без меня известны читателям.

По понятным причинам подготовка сборника проводилась конспиративно. Это означало, что пишущие машинки и редакционные материалы находились не дома у редакторов, а в различных местах. Это означало, что никакие вопросы, даже место и время встречи не обсуждались по телефону, это означало, что каждую отпечатанную в пяти экземплярах страницу надо было развезти в пять разных концов Москвы. В результате работа редактора, согласование исправлений с авторами, корректура, перепечатка материалов — все это кропотливое и нелегкое издательское дело становилось фантастически трудоемким. Выполнить эту работу мы смогли лишь благодаря добровольной помощи десятков окружавших нас людей. Этим людям помогали в свою очередь другие, не известные мне люди, а дальше незримо ощущалась молчаливая поддержка широкого слоя московской интеллигенции, объединенного именем Сахарова. Мы были для этих людей свои, а власти и КГБ — чужие. Из осторожности я никогда не старался запомнить, кто и что делал и поэтому сейчас, к сожалению, не могу назвать всех участников подготовки этого издания. Назову тех, кого помню: Марк Вайнберг, Виктор Марковский, Сергей Ларьков, Михаил Розанов, Алексей Суворин, Лола Лебединская, Алик Немцов, Иная и Марина Бабенышевы, Юрий Крутогоров.

Особенно следует вспомнить Марию Петренко-Подъяпольскую, бывшую практически одним из составителей сборника и принесшую в наш коллектив неистощимую энергию и веселье.

Издание сборника было бы совершенно невозможно без активной помощи Елены Георгиевны Боннэр.

В числе самоотверженных добровольных помощников следует выделить корреспондента «Вашингтон пост» Кевина Клоуза и его жену Элайзу, которые оказали нам огромную помощь в работе.

Обращаясь через меня ко всем участникам сборника, Андрей Дмитриевич Сахаров писал: